Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

Ознакомительный фрагмент

Девушка нервно оглянулась на тьму, сгустившуюся за спиной.

— Но у меня есть личная просьба.

Маша вытерла слёзы и твёрдо посмотрела в глаза вождю.

— Убейте и его тоже.

Глава 8

В которой Иван идёт на войну

Мочите всех! Что? Воды нет? Ну… тогда не мочите…

"На востоке кроваво заалел рассвет".

— Тьфу ты, мля!

Вздрогнув от такой идиотской мысли, Иван сплюнул и уселся на лавку рядом с Серым. Перед ними, туда-сюда, нервно ходил Димка, сжимая копьё и что-то бубня себе под нос.

— Эй! Ты там что? Молишься, что ли? — Вождь, сидевший на земле, обматывал ремешком рукоять дубины. — Посиди, успеешь ещё набегаться.

Суматоха предрассветных часов улеглась, и плачущих женщин наконец-то удалось загнать в дом. После того как ушла Мария, Коля решил разбудить всех и сделать объявление о начале войны, но оказалось, что никто уже не спал. Женская половина населения выслушала невесёлые новости в полном молчании, и лишь когда мужчины разошлись при свете факелов готовить оружие, начались вопли, рыдания и просьбы уладить дело миром. Посовещавшись, Иван и Николай пришли к выводу, что основным ударным оружием "бомжей" будет булыжник. Оружие, так сказать, пролетариата. Ну и палицы "торпед".

Пришлось раздербанить один из туалетов. Плетёнка там была качественная, плотная, и из неё удалось сделать пару отличных, почти в рост человека, щитов. Юрка-длинный, у которого до сих пор одна рука была в лубке, с помощью мужиков приготовил себе пяток лёгких дротиков. Юрка-толстый набил свой модный рюкзачок увесистыми каменюками и пристроил его себе на грудь. На этом все приготовления к войне были закончены.

Маляренко сидел на лавке у ворот, прикрыв глаза, и, казалось, дремал. В голове его снова и снова крутилось воспоминание из далёкого детства. Он должен был идти с пацанами из своего двора драться с мальчишками из соседнего. Тогда все дружно высмеяли его дрожащие коленки, и даже лучший друг детства, Игорёк, презрительно отвернулся. На восстановление репутации после такого конфуза ушло три года. Вот и сейчас Иван ничего не мог поделать с собой — тело жило своей жизнью, совершенно отдельно от головы, и лишь чудовищным усилием воли мужчина давил дрожь и не давал стучать зубам. Потом противно заболел живот. Чувствуя, что ещё немного, и он опозорится, Иван неторопливо поднялся, громко зевнул и потянулся, лениво бросив Звонарёву:

— Присмотри.

Он приставил к забору копьё и, не спеша, вразвалочку, двинул к толчку.

"Железные нервы у парня. — Геннадьич нервно поёжился. — Я бы так не смог".

Единственным желанием Маляренко было не упасть — коленки подгибались сами собой.

— Идут! — страшным шёпотом сообщил вернувшийся из дозора студент.

— Так. Встали. Выходим, — голос офицера был сух и деловит. Шестеро мужчин подхватили оружие и по очереди стали протискиваться в узкую калитку. Как ни странно, после команды на выход, Иван совершенно успокоился и, шагая по знакомой тропинке к опушке леса, глазел на природу и усиленно дышал чистым и сладким воздухом степи. Вспомнились испуганные глаза жены — Алина, единственная из женщин, не плакала, а только стояла рядом и смотрела, как собирается её муж.

"Как же ей страшно, маленькой моей. Как у неё руки дрожали", — Маляренко скрипнул зубами — спокойствие сменилось злобой. Дикой, страшной, затмевающей разум, злобой. Планка у Вани моментально рухнула. Голова разом онемела, а перед глазами запрыгали цветные пятна. Вместо людей он видел лишь тёмные силуэты. Иван замычал. Народ шарахнулся от него в разные стороны.

— Братан, ты чего?

— Дядя Ваня?

— Убью-у-у-ю.

Маляренко, не глядя, сунул кому-то своё копьё и отобрал у Серого его здоровенную дубину.

— Д-дай.

Когда шедший позади Иван замычал и страшно прошипел "убью", у Николая волосы на голове встали дыбом. Да что там на голове — и на жопе тоже встали. А по спине табуном проскакали мурашки. Будущую драку Коля воспринимал именно как драку. Ну, помашем палками да кулаками, успокоимся и разойдёмся. Проучим уродов, да прогоним на хрен. Помахать кулаками Коля был не против. Даже "за". Всё ж какое-никакое развлечение.

Глаза друга пугали. Они горели безумным огнём и явно ничего не видели. Когда Иван выдрал дубину у Серого и, словно лось, ломанулся сквозь рощу, вождь понял — всё по-взрослому. Все планы позиционной войны при помощи щитов рухнули. Будет тупое мочилово.

— Чего, млять, рты раззявили! Собрались и за ним! Бегоооом марш!

Иван опередил их метров на пятьдесят. Когда маленький отряд, прикрывшись щитами и выставив все два копья, приблизился к месту битвы, Николай увидел, что на Ивана сыплется град камней, а тот, крутясь юлой и рыча, раздаёт тяжеленные удары дубиной направо и налево.

Вождь взревел и, бросив бесполезный щит, кинулся в гущу драки. Следом за ним, вопя что-то матерное, помчались и остальные, на ходу швыряя дротики и камни.

Отвесив держащемуся за окровавленную голову амбалу страшнейший удар по спине, Коля остался без оружия. Хрустнули кости и дубина переломилась. Стоявший поблизости доходяга в ужасе выбросил палку и, подняв руки вверх, упал на задницу. Из-за плеча Николая, свистнув, вылетел дротик и угодил несчастному точно в горло. Тот захрипел и повалился на бок.

— Не надооооо! Сдаёмся. Не надо, пожалуйста! — Враги, побросав оружие, разбегались в разные стороны.

Коля огляделся. Бойцы все были на ногах.

— Отставить! Все ко мне. Бегом!

Тяжело дыша, мужики собрались вокруг командира.

Ночные походы дались Машке нелегко, и её пришлось оставить у ручья. Девчонку колбасило. Дождавшись первых признаков рассвета, Володя начал поднимать людей. И "бомжей", и "ассистентов" тоже изрядно потряхивало, но в целом все были уверены в лёгкой победе. Неоднократно ходивший в разведку Витя всех клятвенно заверил, что под утро в посёлке только один, да и то сонный, дежурный.

До рощи оставалась всего лишь сотня шагов, когда из-за деревьев, рыча и размахивая огромной дубиной, выскочил совершенно невменяемый мужик и в одиночку бросился на войско Романова.

— Чего, млять, рты раззявили! Собрались и вперёд! Бегоооом марш! Антон, — Володя придержал "ассистента" за руку. — Погоди, не торопись.

Доходяги, возглавляемые Витей, заорали благим матом и кинулись вперёд, осыпая "невменяемого" градом камней. Антон, подпрыгивая на месте от возбуждения и вытянув шею, наблюдал за избиением сумасшедшего часового. Внезапно в затылке бывшего электромонтажника взорвалась бомба, и мир потух.