Турист - Антон Витальевич Демченко

сумбурных эмоций. Удивление, опаска… недовольство? Да чёрт бы с ним. Меня жена там ждёт, мёрзнет.

— Я в последний раз говорю: оставьте меня в покое, если не желаете проблем, — холодный недовольный голос Ольги я услышал, ещё спускаясь по трапу.

— Фу-ты, ну-ты! — развязный мужской голос был куда громче. Настолько, что легко заглушил и гул собравшихся на кормовой площадке гостей, и звуки струнного квартета. — Какие проблемы, подруга⁈ Я же предлагаю просто повеселиться! Сейчас в нижнем салоне танцы начнутся, пойдём, развеемся, я тебя шампанским угощу! Всё лучше, чем это пиликанье слушать…

Вот ведь! Такой вечер испортил, идиот! Я обогнул стоящего спиной ко мне рослого, бритого наголо детину в белоснежном костюме и, оказавшись рядом с Олей, молча протянул ей кружку с глинтвейном. Плед лёг на фальшборт рядом.

— Знакомьтесь, неуважаемый, — неожиданно весело ухмыльнулась супруга. — Обещанная вам мною проблема. Дорогой, позволь представить тебе это… недоразумение. Да, именно недоразумение. Имени, к счастью, не знаю.

— Э-ээ, — отчего-то белокостюмный, глядя на меня, резко побледнел, что было заметно даже в неровном свете качающихся фонарей, и, выставив руки открытыми ладонями от себя, попятился. — Да, недоразумение… прошу прощения. Ошибся… Я… я пойду? Пожалуйста?

— Ну, иди, — недоумевая от такого странного поведения только что прыгавшего козликом детины, превосходящего меня ростом едва ли не на целую голову, протянул я. А тут ещё и от Ольги веселье накатывает…

Белокостюмный нервно облизнул губы и, продолжая изображать рака, исчез за трапом. Проводив взглядом резво перебирающего ногами и, кажется, даже протрезвевшего парня, я повернулся к явно еле сдерживающей смех жене, уже успевшей снять с себя мой пиджак и укутаться в принесённый плед. Почувствовав моё неподдельное удивление, Оля не выдержала и прыснула смехом прямо в кружку с глинтвейном.

— Да что такое-то⁈ — не выдержал я.

В ответ жена только рукой замахала. Но, справившись с пошедшим не в то горло напитком и откашлявшись, всё же объяснила. Точнее, просто ткнула пальцем в сбрую моих рюгеров… до недавнего времени вполне успешно скрывавшуюся под пиджаком.

— Упс? — вырвалось у меня. — М-да… то-то стюард так испуганно пялился…

— Всё! Всё-всё-всё! Прекращай меня смешить, — потребовала Оля. А я… А что я? Стою-молчу. Обтекаю от собственного косяка. Это ж надо было так феерически лохануться! Хорошо ещё, что кхукри остались в каюте. Ну не помещались они под пиджаком… точнее, выпирали так, что ни о какой скрытности речи быть не могло. Пришлось вот выбирать. Выбрал, на свою голову… С другой стороны, покажись я перед этим белокостюмным с боевыми ножами гуркхов на поясе, он бы, пожалуй, и вовсе в Волгу сиганул, а?

— Ну, по крайней мере, обошлось без выяснений, кто здесь самый крутой бабуин, — флегматично вздохнув, пробормотал я, натягивая поданный мне женой пиджак. Оно, конечно, поздно уже, но… лучше поздно, чем никогда, верно?

— О да, твоя бабуинистость оказалась вне конкуренции, — отозвалась Оля и вновь сдавленно захихикала. — Нет, ну как он, а! Недоразумение, да, ошибся, простите. Пойду, пожалуйста… Ха!

— Зато не пришлось портить этот вечер банальным мордобоем, — окончательно справившись с эмоциями, отозвался я. — А ты ещё спрашивала, зачем я эту сбрую постоянно таскаю. А оно, видишь, как замечательно получилось?

— Правильно, — с ехидцей в голосе покивала супруга. — Накосячил — делай вид, что так и надо. Авось и прокатит. Но… не в этот раз!

* * *

— Что ты думаешь о наших попутчиках, дорогой? — Ирина Фёдоровна аккуратно сняла серьги и, уложив их в стоящий на столике ларец, поймала взгляд мужа в отражении зеркала трюмо. С явным наслаждением избавившийся от удавки галстука, супруг покрутил головой и, повесив на плечики пиджак, пожал плечами.

— Славцевы — обыденность, — отозвался он, но тут же был перебит женой.

— Я не о них, а о пареньке со светобоязнью и его жене, — голос Лебедевой приобрёл командные нотки. Привычка со времён службы. Всё же десять лет командования Корпусом просто так со счетов не сбросить. А уж учитывая, какой там служит «контингент»… В общем, Иван Еремеевич всё понимал правильно и не обижался на требовательный тон супруги. Привык.

— Кирилл и Ольга, — невозмутимо кивнул он, расстёгивая серебряные запонки и тут же укладывая их в свободный кармашек жилета. — Интересные ребята. Наблюдательные и… я бы сказал, взрослые не по возрасту.

— Но не сломанные, — добавила Ирина Фёдоровна. — Скорее…

— Помнишь, как везли с Саланга пластунов на восстановление?

— А? Да, знаешь, действительно похоже. Воины на отдыхе. И оружие настолько привычно, что не замечается — в ту же копилку. Но… сколько им? Восемнадцать? Девочка чуть старше. Двадцать, — задумчиво проговорила женщина, машинально вынимая заколки из причёски. — Что-то не сходится, тебе не кажется?

— Сходится, милая, всё сходится, — неожиданно ухмыльнулся её муж и демонстративно щёлкнул пальцем по розетке орденского знака на лацкане своего пиджака. — У паренька такой же имеется. На сорочке. Под пиджаком. Заметил, когда он представление на кормовой площадке устроил. Аккуратничает молодой человек, но… тут, как с оружием. Расслабился, отвлёкся, забылся… вот и результат.

— Не заметила. Ты уверен? — недовольно поджав губы, качнула головой Ирина Фёдоровна и, увидев в отражении зеркала кивок мужа, вздохнула. — Бережётся, значит. Что ж, правильно делает. Такая награда в его возрасте… у кого-то и вопросы вызвать может, а то и агрессию… от скудоумия. Умный мальчик. Да, дорогой мой, ты же до сих пор в Капитуле числишься, если мне память не изменяет?

— Числюсь, — вздохнул вслед за супругой Иван Еремеевич, уже понимая, что последует за этим формальным вопросом. И не ошибся.

— Может быть, узнаешь подробности награждения столь юного кавалера? Интересно же, за какие подвиги нынче орденом Святого Ильи жалуют, а? — попросила мужа Ирина Фёдоровна, поднимаясь с мягкого пуфика перед трюмо.

— Попробую, почему нет? — отозвался тот. — Мне и самому интересно, что за птица этот наш новый знакомый. Но, дорогая… давай отложим этот вопрос до завтра. Тревожить секретаря в столь позднее время…

— Ну, разумеется, дорогой! — блеснула белоснежной улыбкой пожилая, но сохранившая следы былой красоты женщина. — Третий час ночи, в конце концов. Позволим любезному Николаю Ярославичу выспаться перед рабочим днём.

Глава 16

Болтовня болтовневая

Разумеется, избежать беседы с судовой