Молот Пограничья - Валерий Пылаев

отозвался мягким теплом и послушно отправил меня наверх. Не подбросил, как раньше, а аккуратно поднял освободившееся от веса тела сознание над Гром-камнем. Вальяжно и неторопливо, так, что я даже успел увидеть хлопотавшую на кухне бабушку прежде, чем перед глазами — точнее, тем, чем мне их заменила магия — промелькнул второй этаж, труба камина и пыль на чердаке.

Я завис примерно в тридцати-сорока метрах над усадьбой и понемногу поднимался еще выше, взлетая над верхушками сосен. Любопытство буквально тащило меня в Тайгу — еще раз промчаться через лес, почти касаясь могучих зеленых ветвей. Посмотреть, как там заимка, не шляются ли вокруг те, кто разбудил Паука. Или какие-нибудь невиданные звери, наделенные магией аспектов…

Или еще один автоматон — поохотиться я бы, пожалуй, не отказался.

Но мана не бесконечная, а заботы у меня сегодня другие. Раз уж Зубовы настолько обнаглели, что их человек решил зарезать Горчакова прямо у Таежного приказа в Тосне, тихая жизнь на Пограничье — если такая вообще бывает — уже подходила к концу. И что бы ни задумали хитрые соседи, пора разобраться, какими силами они располагают.

Дядя предупреждал, что на поместье Зубовых и даже на границе вотчины могут стоять мощные охранные чары, но я все же решил рискнуть. И разведать если не их земли, то хотя бы округу и подступы к Гром-камню.

До дороги, ведущей к Великанову мосту, я долетел почти без усилий. Чуть левее промелькнули соседствующие с Отрадным хутора, а прямо внизу — поле, разрезанное наискосок почти идеально-ровной полоской грунтовки. Нева искрилась справа, будто пытаясь за мной угнаться, но потом все-таки отвернула на север.

И начался лес. Самый обычный, с дубами, кленами и молодыми березками, однако чем дальше я двигался над ним, тем больше среди них мелькало хвойных. Сосны и ели понемногу вытесняли остальные деревья и тянулись все выше, щедро подливая в пейзаж темно-зеленой краски. Такой густой, что даже лететь над ней почему-то оказалось куда тяжелее, чем раньше.

И только через километр или полтора я, наконец, сообразил, в чем дело.

Тайга. У Отрадного ее граница проходила за рекой, но после Великанова моста Нева круто загибалась на север, и древняя магия, наконец, набирала достаточно силы, чтобы перебраться на этот берег.

Я поднялся повыше, чтобы проверить свою догадку — и не ошибся: прямо по курсу лес продолжал наливаться тяжелой темной зеленью, однако в полукилометре слева заметно светлел. Подлетев поближе, я даже сумел разглядеть полоску шириной в полторы-две сотни метров, где обычные деревья постепенно превращались в суровых таежных великанов — и дальше двинулся вдоль нее.

Лететь сразу же стало легче — отведенный человеку мир принимал мое сознание с почти осязаемой радостью, и на мгновение показалось, что мана почти не расходуется. Впрочем, транжирить ее все равно не стоило: я уже забрался далеко от дома, и на таком расстоянии чары алтаря не могли работать без усилия.

Где-то через километр внизу снова заблестела вода. Сначала я едва мог разглядеть узкую полоску между деревьями, но к югу Ижора заметно раздавалась вширь, и на обеих ее берегах появились крохотные домики. Почти все деревянные, в один-два этажа — похоже, вотчина его сиятельства Ольгерда Святославича была даже меньше Отрадного, а асфальт в селе отсутствовал в принципе — впрочем, как и причины здесь задерживаться.

Мельком взглянув на маковки храма, я собрался уже было лететь дальше, когда мое внимание вдруг приковало окно в двухэтажном доме, который стоял на возвышении чуть в стороне от остальных.

Точнее, не само окно, а то, что за ним происходило. Крохотная фигурка распахнула створки, выглянула на улицу и потянулась вверх подставляя солнцу руки и обнаженные плечи. Меня потянуло вниз с такой силой, будто кто-то привязал мое сознание невидимым тросом, и теперь наматывал его на катушку, не оставляя ни единой возможности удрать.

Через несколько мгновений я был уже над домом и без труда смог рассмотреть девушку. Которая, видимо, только что вышла душа — из одежды на ней было только завязанное на груди полотенце. Мокрые волосы, рассыпавшиеся по плечам, от воды казались темными, почти черными, однако сама внешность явно указывала на происхождение — из местных северян.

Голубые глаза и едва заметный загар на лице и шее — мягкий, золотистый. Чуть ниже его не было вообще — прекрасная незнакомка явно не имела привычки разгуливать в неглиже по улицам. Там, где ее тела касалась темно-синяя ткань полотенца, кожа казалась белоснежной. И почти прозрачной — я даже смог разглядеть под ней едва заметные жилки.

Девушка улыбнулась и, пританцовывая, отошла куда-то вглубь комнаты. Но через несколько мгновений вернулась обратно, прихватив с собой дымящуюся оловянную кружку. Видимо, решила продолжить завтрак прямо на подоконнике. Поправила уже готовое сползти полотенце, а потом взялась за край, чтобы перевязать его заново…

И вдруг посмотрела прямо на меня. Нас разделяли полтора десятка километров, и вряд ли чары алтаря тратили ману на создание видимой проекции. Однако я все же оказался слишком близко, и незнакомка что-то почувствовала. И тут же нахмурилась, отступая от окна и прикрывая руками грудь и ключицы. Голубые глаза потемнели, на миг став почти черными…

И все исчезло. Я снова стоял один в душном подземелье Гром-камня, касаясь ладонями алтаря с тускло мерцающим жив-камнем. С мокрой от пота спиной, высушенным чуть ли не в ноль резервом и странным ощущением. Которое, впрочем, тут же сменилось удивлением.

Что это было? Какого…какого Хаоса я потратил целую прорву маны, разглядывая вместо границ вотчины Зубовых смазливую девчонку из Ижоры? Стражи не так уж сильно отличаются от людей, и порой не чужды незамысловатых и доступных удовольствий, которые способна подарить плоть, однако прежний я уж точно не стал бы заниматься подобной ерундой.

Видел бы меня сейчас Отец… Нет, ругать за глупости было не в его правилах — всемогущий старик и сам не спешил ограничивать себя без особой необходимости. А вот посмеяться бы, пожалуй, посмеялся — от всей божественной души.

— И что дальше? — проворчал я себе под нос, отступая от алтаря. — Тайный полет в баню в женский день?

Так или иначе, на сегодня мои эксперименты с чарами, похоже, закончились: жив-камень довольно поблескивал оранжево-алыми гранями, набравшись энергии первородного пламени из кузницы, одно делиться ею со мной, похоже, не собирался. Видимо, почти вся она уходила на восстановление структуры — трещина на гладкой поверхности как будто стала чуть меньше.

— Ладно, отдыхай. — Я напоследок черпнул маны из