Барон Дубов. Том 5 - Михаил Капелькин

меня учиться в Пятигорскую академию, чтобы я стал бароном и отстоял честь рода. Одно можно сказать точно: Анатолий Петрович — союзник. Может, он прольёт свет на часть происходящих со мной событий.

Дверь в одну из комнат открылась, и на уровне полутора метров показалась зелёная голова. Затем Агнес вышла и встала неподалёку от камина. В свете огня — остальной я затушил, кроме ночника на столике рядом, — она казалась смущённой и очень задумчивой. Из одежды на ней была простенькая пижамка из свободного топика, под которым торчали соски, и коротких шорт. Для своего небольшого роста Агнес имела замечательный пропорции.

Она не сводила глаз с огня и тёрла себе запястья, нахмурившись. Я отложил учебник и только тут заметил, что, погрузившись в свои мысли, перенёс из кольца золотой жёлудь Матери Леса. Семя. Всё это время я задумчиво крутил его в руках.

— Хочешь что-то сказать? — подтолкнул я молчащую Агнес.

Она зашевелила губами, будто подбирая слова, затем сжала руки в кулачки и громким шёпотом произнесла:

— Можно я пойду с вами на бал?

Глава 15

Приёмная Императора

Ночь

Павел

Царевич за несколько месяцев так привык к фамилии Северов, что в мыслях сам себя так и называл. Всю жизнь он комплексовал и переживал, что не ровня своим братьям. А затем вдруг в одночасье стал Северовым Павлом — обычным байстрюком, безродным без прошлого и будущего. Начал с чистого листа. Поступил в Пятигорскую академию сам, без протекции со стороны отца, хоть тот впоследствии и узнал обо всём и отправил следом телохранителя и одновременно надзирателя Сергея Михайловича. Или же, наоборот, отец знал обо всём с самого начала и просто хотел посмотреть, что выйдет из самого непутёвого сына. В общем, очередной виток интриг и подковёрных игрищ, которые так надоели Павлу.

Неожиданно для самого себя царевичу понравилось быть Северовым и жить обычной жизнью: учиться, делать домашние задания, общаться с другими людьми из разных сословий, тренироваться с Дубовым, пусть и на грани жизни и смерти, и иногда подглядывать за красивыми девушками. Он словно попал в необычный, сказочный для него мир.

Но стоило ему снова оказаться во дворце, как всё вернулось на круги своя. Проснулись старые обиды, но в этот раз Павел не смог, да и не захотел, держать их в себе. И вот теперь расплачивался за свою дерзость.

Он вошёл в приёмную отца, погружённую в полумрак. Горел лишь небольшой светильник на большом письменном столе. Позади, за окном, стояла безлунная ночь. Император постоянно работал допоздна, сколько Павел его помнил. Наталья, его секретарша, уснула прямо за столом с ручкой в руке и резко подскочила, когда за царевичем захлопнулась дверь.

— Я не сплю! — тут же заявила она, слепо шаря руками по столу.

— Конечно, — усмехнулся Павел, пытаясь не засмеяться.

Он подошёл к столу секретарши и убрал прилипший к её щеке листочек.

Наталья тут же покраснела и звонко хлопнула себя рукой по лбу. Павел прошёл к двери, взялся за ручку, глубоко вдохнул и потянул дверь на себя, входя внутрь.

— Ты звал меня, отец? — тихо спросил он Императора, сидящего над кипой бумаг за столом.

Шторы были закрыты, светило всего несколько настольных ламп. От их света под глазами Александра Восьмого пролегли глубокие тени.

— А? — Тот будто только очнулся, оторвавшись от работы. — Да, сын, проходи, садись!

Он указал рукой на кресло.

— Я постою, если не возражаешь. — Павел подошёл к столу, но остался стоять. — Так зачем ты звал меня?

— Вот так сразу, да? — ухмыльнулся отец и кивнул: — Хорошо. Я хотел поговорить, Павел.

Царевич промолчал и сцепил руки за спиной, выпрямив спину. Он приготовился к любой выходке Императора.

— Я люблю каждого из своих сыновей… — снова заговорил Александр.

— Мне это известно, отец, — ответил Павел и сам удивился, как вдруг холоден стал его голос.

Государь нахмурился и поджал губы, но сдержал рвущееся наружу недовольство. Сына он позвал не с целью плодить новые конфликты.

— Настоящая сила достаётся очень нелегко.

— О чём ты, отец? — не понимал царевич.

— Твои братья… — Император провёл руками по усталому лицу, отчего на щеках пролегли белые дорожки от пальцев, — твои братья сразу родились со своей огромной силой, она всегда была с ними. Ты же отличился в этом плане…

Павел скривился — опять начинается.

— И всего неделю назад я думал, что это недостаток, который не исправить, который сделал тебя… дефектным.

— Благодарю, отец, за столь тёплые слова, — не сдержался царевич. — Но не трать свои силы и время. Если позволишь, я вернусь в свои покои и просто вспомню один из сотни подобных разговоров, чтобы ты мог считать свой отцовский долг выполненным…

Павел развернулся на каблуках и уже почти сделал шаг, но его остановил резкий окрик:

— Я ещё не договорил, сын!

В груди Императора клокотал гнев, в его глазах зажёгся огонь. Обладатели огненных Инсектов всегда славились своей вспыльчивостью. И чем сильнее дар, тем сложнее сдерживать бурю эмоций, но на то он и Император, чтобы быть властелином не только над огромной Империей, но и над самим собой.

Александр вдруг заметил, что встал со стула и навис над столом. Его тень пала на сына. Взяв себя в руки, государь сжал и разжал кулаки, затем сел на место.

— Ты убил того Ледяного медведя и, по сути, спас жизнь царю. Это подвиг, достойный высочайшей награды.

— Ты же всё-таки мой отец… — тихо прошептал царевич. — Я не мог позволить тебе умереть. Или Дубову, который стал мне другом.

— Да… Дубов, — кивнул Император. — Если бы все аристократы были такими, как этот барон, мы бы давно одолели и Саранчу, и других врагов. Достойный муж. Но я не об этом хотел с тобой поговорить.

Павел молчал, но и не уходил. Александр расценил это как хороший знак и продолжил:

— Я много думал после нашего последнего разговора… — Он снова встал и вышел из-за стола. Плеснул в два бокала янтарного хереса и один протянул царевичу. — Ты прав. Я твой отец, а ты… мой сын. И это не изменит ни одна сила в мире. Я рад узнать, что ты стал сильнее. Теперь ты единственный из своих братьев, кто знает цену силе… и власти. — Государь увидел смятение на лице Павла. — Это качество куда более ценное, чем думают твои братья. Поэтому из тебя выйдет отличный советник для будущего государя.

«Кто бы им ни стал», — додумал про себя царь.

— Отец? — недоумевал Павел. — Я не понимаю…

— Придёт время и поймёшь, —