Синдикаты на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

дело. Через несколько минут тело обмякло. Увидев расползающуюся под ногами лужу, я отступил вправо.

Дирижабль больше не набирал высоту.

Авиатор сместил рули, и я понял, что мы летим по нисходящей траектории. Прямиком на скопление высоток в рабочем районе.

Что ж, оно и к лучшему.

Выбегаю в накренившийся салон. Пулей спускаюсь по трапу, выхватываю из-под нижних ступенек тубус и возвращаюсь на мостик.

Нет, мы не падаем.

Корабль изменил угол наклона, винты продолжали работать, но всё выглядело так, словно мы идём на посадку. Точнее, врезаемся в одно из фабричных общежитий.

Я не просто так стоял за спиной Рептилии. Переговоры с теми, кто пытается меня убить, я не веду. Вместо этого я наблюдал за действиями авиатора, срисовывал показания приборов.

Наматываю кусаригаму на локоть.

Усаживаюсь вместе с Проектором в свободное кресло. В ноздри бьёт запах мочи, но это мелочи. Главное сейчас — провести дирижабль по касательной вон к той крыше. Если траекторию я рассчитал правильно, аппарат обогнёт две пятиэтажки, перелетит через кирпичный забор и врежется в груду металлолома на территории машиностроительного завода. Меня это уже не касается.

В жилых помещениях дирижабля довольно тепло.

Расстёгиваю куртку.

Берусь за штурвал и начинаю маневрировать.

Виктор пытался задурить мне мозги сложностью управления, но это было враньём. Крутишь штурвал по часовой стрелке — смещаешься вправо. Против часовой — влево. Двигаешь колесо вокруг центрального шара — меняются вертикальные углы. Ничего сложного, если вдуматься. Винты на пилонах регулируемые, они-то и управляют кораблём. Датчики, высотометры и прочие циферблаты… они, безусловно, важны. Но я не собираюсь сажать аппарат. Потому что не справлюсь с этой задачей.

Руль чувствительный.

Я это понял, когда чудом разминулся с фабричной трубой. К этому моменту со мной уже пытались связаться воздушные диспетчеры и прочие официальные лица — передатчик разрывался от сигналов вызова наземных служб.

А вот и заветная крыша.

Так, пора застёгиваться.

На улице холодновато.

Тень гондолы накрывает плоскую крышу девятиэтажки с выростами лифтовых шахт и вентиляционными грибками. По моим прикидкам, до поверхности крыши — метров пять. Ну, это я набросил с учётом двух уровней гондолы.

Ещё немного…

Пора.

Делаю себя проницаемым и проваливаюсь вниз — сквозь перекрытия и дно гондолы. Становлюсь материальным уже в полёте. Группируюсь, падаю в снег.

Выпускаю тубус.

Серп кусаригамы скрывается в рыхлой массе.

Ух, прямо как в детстве. Прыгаешь с какой-нибудь верхотуры в сугроб и возишься там, пока родители не потащат обратно. Это воспоминания из первой жизни, задолго до того, как в наш посёлок пришли римляне и всех вырезали, а меня угнали в рабство… С тех пор я разучился играть и наслаждаться снегом. Утратил интерес.

Поворачиваю голову вправо.

Дирижабль несётся к свалке.

Как по расписанию.

Уверен, что по факту крушения начнут проводить расследование. Обнаружат трупы, следы насильственной смерти. Даже определят тип оружия. При этом никто не догадается, что убийца проходит сквозь стены, а не, скажем, телепортируется. Я бы подозревал именно прыгунов.

Очищаю кусаригаму от крови, аккуратно сматываю. Достаю из внутреннего кармана изогнутый чехол, надеваю на серп. Это у меня на случай, если нет рюкзака. Кама слишком острая, порежет любую ткань, включая нейлон и полиамид. Дальше надо обвязать себя цепью на поясе, пропустив груз через ременную петлю, а чехол с камой засунуть в задний карман. Куртку застегнуть. Всё. Тёплая одежда отлично маскирует оружие, и я не буду привлекать внимание правоохранителей. Записывайте лайфхак, вдруг пригодится.

Что ж, топаем отсюда.

Меня заинтересовала кубическая надстройка с обшарпанной, местами, проржавевшей дверью. Дёргаю за ручку — предсказуемо заперто. Просовываю голову сквозь полотно… так и есть. Выход на лестницу. Проникаю внутрь, спускаюсь на два пролёта и упираюсь в решётку. Здесь уже все солидно, висит амбарный замок. Мне плевать. Просачиваюсь в подъезд, иду на условно верхний этаж и вызываю лифт.

Хоспаде, как уныло всё выглядит.

Голубые стены, исписанные трёхбуквенной мудростью, оплавленная кнопка вызова, жестянка-пепельница в углу. Длиннющий коридор с рядами деревянных дверей, за которыми, я так понимаю, обитают сельские работники завода. Зарешеченная лампа под потолком. Лифтовая кабина производит совсем удручающее впечатление: застарелая вонь, следы неубранной и засохшей блевотины, продавленные и выжженные кнопки этажей. Стены изрисованы, исцарапаны, местами заляпаны чем-то сиреневым.

Еду вниз.

Мне повезло. Население общаги разбрелось по цехам, и здание казалось необитаемым. Если у этих люмпенов имеются дети, а ведь наверняка имеются, то они в школах и детских садах. Камеры наблюдения в таких местах не стоят.

Когда я выходил в полумрак первого этажа, прогремел мощный взрыв.

Ударная волна была столь сильной, что со стен посыпалась штукатурка.

Я прикинул расстояние до предполагаемого места падения дирижабля. Километр или около того. В любом случае, баллоны наполняются инертным гелием, а это давление. Разрушил оболочку — получи взрыв. Всё логично.

Выхожу из подъезда.

Осматриваюсь.

И понимаю, что единственный способ уехать из этой клоаки — угнать чужую тачку. А знаете, что пугает меня в этой истории больше всего?

Тачка всего одна.

И это жуткий рыдван, по сравнению с которым даже «Запорожец» покажется лимузином.

Глава 27

На моём лице расплывается блаженная улыбка.

Знаете почему?

Потому что я разлёгся в горячей ванной, погрузившись в пену и собственные мысли. Мог бы, наверное, и раньше ванну заказать. А ещё можно раздобыть чертёж джакузи, научить Бродягу собирать эти штуки…

Фух.

Хорошо.

Угнанный рыдван я бросил на границе Промышленного района. Пару кварталов одолел пешком, купил талончик на автобусной остановке, миновал реку, пересел на трамвай… Ещё через две пересадки мои злоключения подошли к концу. Я успел выбраться до того, как силовики перекрыли все главные магистрали. К заводу, на котором прогремел взрыв, подтянулись пожарные машины, полиция, «скорая». Не знаю, что случилось с гром-бабой, но её вполне могут допросить. Если делом заинтересуется клан, то с помощью телепатов. А это влечёт серьёзные проблемы, ведь я особо не скрывался. Другое дело — как связать мою скромную персону со взрывом дирижабля и двумя трупами? Которые будут сильно обезображены. Или вовсе сгорят. Хрен там кого опознаешь после катастрофы…

Ума не приложу, что так рвануло. В баллонах с гелием давление чуть больше атмосферного. Водород? Для компенсации утечек гелия его вполне могли использовать…

Ясновидцы — другой разговор.

Они могут стать проблемой.

Вопрос в том, чтобы подключить одарённых этого типа к расследованию. Я подозреваю, что крушение частного дирижабля вызовет резонанс. Дому Волка это не понравится. А я имел неосторожность оставить в такси свой рюкзак. Пустой, но всё же. Эманации позволят взять след, когда за дело возьмётся опытный одарённый.

Рассуждая таким образом, я попросил Джан проникнуть в сновидения гром-бабы и выяснить, подвергали её ментальному допросу или нет. Я должен подготовиться к худшему.

Теряешь хватку, Крикс.

Брошенная вещь, живой свидетель…

Да кто ж знал, что грёбаные сектанты попытаются сбежать на дирижабле? Ладно, не сектанты. Адепты тайного общества с мистическим уклоном — так о них пишут в учебниках. Суть не меняется. Я всё ещё не привык к обществу, где на преступников охотятся люди с Даром ясновидения, а бессмертные мойры редактируют чужие судьбы. Это не оправдание, но всё же.

Бродяга перебрался за пределы Никополя.

Сейчас мы находимся в дыре под названием Каргат. Встроились в заброшку на окраине, пополнив запасы еды на несколько дней. Я рассчитываю провисеть тут, пока шумиха вокруг дирижабля не уляжется. Джан всё это время будет мониторить сны никопольцев.

У меня остаётся полторы недели, чтобы выполнить задание Администратора и вернуться в Фазис. Скажу честно, Никополь мне не нравится, как и вся губерния. Холодно, неуютно. Когда мы перебирались из Фазиса, было плюс десять без дождя. Ветер не в счёт. За окнами шумело Чёрное море, по небу гонялись друг за другом обрывки туч. А здесь над головой — нескончаемая свинцовая серость.

Выбравшись из ванны, я насухо вытерся махровым полотенцем, оделся во всё чистое и побрёл в общую гостиную. Меня всё ещё шатало от слабости — во время схватки с адептами Чёрного Ока и последующего бегства я потратил изрядное количество ки. Мне нужна глубокая медитация для восстановления сил. Или хотя бы крепкий сон часиков на девять. Но это позже, а сейчас