Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

и калечил. С целью устрашения тан вырезал несколько поселений, а пленниками из других становищ усилил свою армию. Стремясь смыть с себя позор за то, что он позволил Тэре и Таквалу уйти (в очередной раз), Тово задумал воздвигнуть монумент ужаса в сердцах ледяных блох: они должны беспрекословно подчиниться Кудьу Роатану, пэкьу всех пэкьу, величайшему правителю Укьу-Гондэ.

Но по мере того, как войско Тово продвигалось все дальше на север, гаринафины начали болеть. Одни животные впадали в спячку, другие страдали от рвоты и поноса, третьи не могли взлететь или удержаться в воздухе.

Вообще-то, Таквал предвидел такой поворот, и, честно говоря, то была одна из причин, по которой он повел свой отряд на север. Зимы в этих краях гораздо более суровые, чем даже в самые худшие года в сердце степи. Будучи созданиями огня, гаринафины под долгим воздействием сильного холода становились сонными и слабыми.

Сообразив, что по воздуху беглецов не настичь, Тово отослал на юг всех еще способных летать гаринафинов. Тех же, кто оказался прикован к земле и заболел от холода, забили, устроив воинам пир. Набив животы вкусным жирным мясом, вволю напившись кьоффира и затуманив разум дымом тольусы, льуку колотили костяными палицами по твердой от мороза земле, готовые ринуться в бой.

– Смерть агонским мятежникам и варварам из Дара! – бросил клич Тово. – Да здравствуют льуку! Да здравствует пэкьу Кудьу!

Тово заставил ледяных блох снабдить льуку санями с собачьими упряжками, и началась долгая погоня по неприютным, скованным морозом северным землям.

Сотни миль мчались наперегонки по унылой тундре агоны и льуку.

Воины Тово совершенно не заботились о собаках, гнали их, пока те не подыхали от усталости, а трупы скармливали новым псам, которых отбирали у ледяных блох. При таком жестоком подходе преследователям даже без гаринафинов удавалось постепенно нагонять добычу.

Между тем во всех поселениях северян спасавшиеся от жестокого нашествия льуку местные жители хлынули в разные стороны, а потому новости расползались, как трещины в ледяном поле. Таквал понял, что их время на исходе.

– Нам не уйти от льуку, – сказал Китос. – Они намерены добиться своего любой ценой и ни перед чем не остановятся.

Таквал оценил ситуацию. Однообразное широкое пространство тундры совсем не походило на горы Края Света, изобилующие укромными долинами и ущельями, где можно спрятаться.

– А что, если мы перестанем идти на запад? – спросил он. – И повернем… снова на север?

Китос с любопытством посмотрел на собеседника:

– Что ты задумал?

Северное побережье Укьу-Гондэ выходило к покрытому льдом архипелагу Пастбище Нальуфин, который отделял от суши узкий пролив. Весной и летом ледовые племена перебирались на близлежащие острова, чтобы поохотиться на морских коров и на гнездящихся там гагарок. Никто не знал, сколько всего в архипелаге островов и как далеко на север они тянутся.

– Разве мы не можем сбежать за море и затеряться среди тысячи тысяч островов?

– Ледовые племена не живут на Пастбище Нальуфин, – пояснил Китос. – Зимой там не найти пищи: повсюду только бескрайние торосы и предательские трещины, без звука проглатывающие людей.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Таквал. – Чем опаснее местность, тем легче нам будет стряхнуть с хвоста погоню!

– Любопытно ты рассуждаешь, – промолвил Китос, поглаживая покрытую сосульками бороду. – Но позволь тебе напомнить, будущий пэкьу агонов: наш договор состоит в том, чтобы я доставил тебя на место, а не сделал нашим повелителем. Ты выбираешь, куда идти, но, если там окажется мало еды, я не стану кормить тебя за счет своих воинов и даже собак.

– Условия изложены предельно ясно. – Таквал горько улыбнулся. – Так что, мой план в принципе возможно осуществить?

– Почему бы и нет? В эту пору море между материком и ближайшими островами уже должно покрыться прочным льдом. Нарты смогут по нему проехать, нужно только быть очень осторожным.

Однако вместо ровных ледяных полей у окраины материка их встретил бушующий океан в объятиях зимнего шторма. За проливом, на горизонте, виднелись смутные очертания Пятнистого Теленка, ближайшего острова из архипелага, известного как Пастбище Нальуфин.

– В иные зимы море замерзает поздно, – сказал Китос.

Таквал проклял свое невезение.

– А нельзя ли переплыть пролив на лодке?

Вождь рассмеялся:

– Будущий пэкьу агонов, твоими устами говорит безрассудство. Да, мы действительно перебираемся на острова на пирогах из шкур, чтобы охотиться там весной и летом, но в такой зимний шторм это невозможно. Тебе придется ждать.

– Как долго?

– Этого никто не знает. Море непредсказуемо, словно капризы ребенка.

Перспектива сидеть и ждать, пока замерзнет море, в то время как льуку с каждым мигом все ближе, представлялась Таквалу безнадежной. Да и Китос явно не собирался оставаться на побережье.

– Мы доставили вас, куда смогли, – объявил он. – На этом наша сделка заканчивается.

– Ты оставляешь нас на растерзание льуку? – укорил его Таквал.

– Я вождь своего народа, а не агонов, – парировал Китос. – Вряд ли ты сам на моем месте поступил бы иначе.

Таквал призадумался и решил, что вождь ледового племени прав. Можно ли требовать, чтобы Китос поставил под угрозу жизнь своих людей ради отряда мятежников, в котором и двадцати человек не наберется? Сама идея бросить вызов могущественным льуку казалась безумной.

Разочарованный, Таквал вернулся к Тэре:

– Китос не останется с нами. Нам придется встретиться с льуку одним.

Таквал ожидал, что жена придет в отчаяние, однако вместо этого увидел в ее глазах спокойствие.

– Ты боишься? – спросила Тэра.

Он пристыженно кивнул.

– Не думаю, что ты боишься умереть, – заметила она. – Мне кажется, ты боишься, что, попросив Китоса не бросать нас, ты обречешь его на бессмысленные жертвы.

Таквал поразмыслил над словами супруги и признал ее правоту.

– Мы оба совершали ошибки, – продолжила принцесса. – Ты всегда был готов безрассудно пожертвовать собой, а я, напротив, всячески старалась избегать любых жертв. Но иногда мы обязаны потребовать от других пойти на жертвы и принять их.

– А что, если мы заблуждаемся?

– Тогда нам нужно быть готовыми выложить зубы на доску – поставить на кон собственную жизнь или, если удастся спастись, жить потом с чувством вины.

– Это оправдание из разряда тех, что прекрасно подошли бы Тенрьо или Вольу.

– Ты не ошибся, так оно и есть, – кивнула Тэра. – В Дара говорят, что лишь тонюсенькая грань отделяет безумие тиранов от милости королей и что герои и негодяи одинаково требуют жертв от других людей. Разница, если она есть, заключается лишь в том, ради чего приносятся эти жертвы: чтобы удовлетворить амбиции немногих или же обеспечить свободу большинства.

Таквал заглянул ей в глаза:

– Это боги говорят твоими устами, душа моя?

Тэра