Алхимаг: Говорящий со змеями - Михаил Ежов

Я ожидал этого вопроса. Только мы двое знали, что тогда случилось. Так что я вкратце пересказал последние события, произошедшие в этом доме перед тем, как я его покинул. По мере того, как я говорил, лицо старика менялось. Когда я закончил, было уже ясно, что он мне поверил.

— Ваша Светлость! — прошептал он после короткой паузы. — Зачем вы вернулись⁈ Вам нельзя появляться в…

— Спокойно, старик, — перебил я, подняв руку. — Всё в порядке. Поверь. Но нам есть, что обсудить. Предлагаю сделать это не в холле. Пойдём в кабинет отца. Если он уцелел.

— Да… конечно… Боги, не могу поверить, что вижу вас! Я был почти уверен, что вы не выжили! Когда поисковые отряды обнаружили вертолёт, и стало ясно, что до Убежища вы не добрались…

— Я был очень близок к смерти, старик. Но, как видишь, уцелел. Идём, я всё тебе расскажу.

И мы двинулись через дом.

Пока шли, я отметил полное отсутствие слуг.

— Ты здесь один, что ли? — не выдержал я спустя несколько минут.

— Так и есть, Ваша Светлость. Штат пришлось распустить за ненадобностью и… из экономии, если позволите.

— Из экономии? — переспросил я, так как в тоне камердинера послышалось нечто странное.

— М-м… Да, Ваша Светлость. Видите ли, большая часть средств уходит на восстановительные работы. Я распорядился их проводить, хотя…

— Не знал, жив ли я, — закончил я за него, так как старик сделал паузу.

— Именно так, Ваша Светлость. Не был уверен, что они нужны.

— Понимаю. Ну, теперь ты знаешь, что не зря их затеял.

— И это большое облегчение, — с чувством проговорил камердинер.

— Я тоже рад тебя видеть. Не пояснишь насчёт средств? Верно ли я понял, что денег едва хватает на ремонт?

— К сожалению, это правда. Ваша семья… не была особенно богата.

Мне вспомнился подслушанный разговор Николая с главой клана. Тогда речь шла о выделенном на исследования алхимага правительственном гранте.

— Насколько не особенно? — спросил я.

Еремей вздохнул.

— Полагаю, вам нужно войти в курс дел, — сказал он. — Видите ли, ваша семья не относится к поместному дворянству. Это значит, что у вас нет земель, с которых можно получать доход. Ваш отец имел гранты на исследования, и весьма крупные, однако после его смерти они были отозваны. Остался только небольшой капитал, кое-какие ценные бумаги, ну и доля в паре компаний. И этого едва хватает на ремонтные работы. И то, если не торопиться.

Проклятье! Вот это новость. Хотя следовало догадаться.

— Выходит, у меня, по большому счёту, только титул?

— Увы, Ваша Светлость. Простите, но ваш приезд, хотя меня несказанно обрадовал, в то же время… Как бы это сказать? Словом, вы уверены, что стоило возвращаться? Вам ведь грозит опасность. Департамент по надзору…

— Непременно захочет со мной встретиться. Я это понимаю. Но не волнуйся, им нечего мне предъявить.

Еремей явно хотел сказать ещё что-то, но решил отложить до того момента, как мы окажемся в кабинете. Хоть особняк и был пуст, нас мог случайно услышать кто-нибудь из рабочих, оказавшийся в этой части дома по какой-то надобности.

Когда мы оказались в кабинете, я плотно закрыл дверь и осмотрелся. Большое кожаное кресло за столом было местом Николая Мартынова. И теперь мне предстояло его занять. И нечего с этим тянуть. Если уж я решил вернуться в качестве его сына, то и вести себя следует соответственно. Поэтому я обошёл стол и сел в кресло. Пришлось немного подрегулировать высоту.

— Садись, Еремей, — кивнул я мажордому. — В ногах правды нет.

Старик занял место напротив меня.

— Вы сказали, Департаменту по надзору нечего вам предъявить, — проговорил он.

— Так и есть. Видишь ли, чтобы обвинить человек в том, что он Печатник, требуется один весьма существенный нюанс. Без которого ничего не выйдет.

— Позволено ли мне спросить, какой? — вкрадчиво поинтересовался камердинер.

— Печатником может стать только гомункул. И не любой, а лишь тот, в которого вдохнули человеческую душу. Полагаю, ты давно подозревал, что я… не просто так изменился после того несчастного случая.

— Ваша Светлость хочет сказать, что…

— Что мой отец дал мне тело мунка? Да, именно так. У него не было выбора. Повреждения, которые я получил при взрыве, оказались несовместимы с жизнью.

— Это многое объясняет, — помолчав, проговорил Еремей, глядя на меня. — И вы правы: я подозревал нечто подобное.

— Но с отцом вы это не обсуждали?

Старик отрицательно покачал головой.

— Теперь ты знаешь всё, — сказал я.

— Кроме того, как вы намерены пройти проверку Департамента.

— Единственное, что отличает тело мунка от человеческого, — арматориум. Мне удалось заменить его настоящей нервной системой.

— Вот как… — пробормотал Еремей. — Никогда не слышал о подобном.

— Тем не менее, это оказалось возможным. И вот я перед тобой — самый обыкновенный человек. Департаменту по надзору, без сомнения, известно, что только гомункул способен стать Печатником. Когда его сотрудники убедятся, что у меня нет арматориума, им не останется ничего, кроме как признать, что я не мог устроить всего этого, — я повёл вокруг себя рукой, имея в виду разрушения. — А дальше пусть думают, что хотят. Полагаю, им придётся принять версию, которую ты им изложил.

— Вероятно, так и будет, — помолчав, признал Еремей. — Но они захотят узнать, где вы были.

— Скажу, что в родовом Убежище. Прятался, опасаясь нового покушения. Там и тренировался.

— Но вертолёт…

— Ничто не связывает его со мной. Это мог быть любой другой коптер.

Старик задумчиво потёр подбородок.

— Тут вы правы, Ваша Светлость. И всё же, если позволите, вы не всё продумали. Допустим, вам удастся провести Департамент. Но что делать с теми, кто убил ваших родителей? Они наверняка попытаются и от вас избавиться.

— Зачем? Какую я представляю для них опасность?

— Могу я говорить откровенно?

— Само собой, старик. Выкладывай всё, что у тебя на душе.

— Не знаю, кто послал к вам Печатника, но это точно очень серьёзные люди. Я даже не представляю, как им удалось переместить убийцу прямо в столовую. Вы сами помните, как он возник прямо из ниоткуда. Это точно не кто-то из вашего клана и даже не из конкурентов. Телепортация… считается невозможной.