Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец

ему давно хотелось найти. Интересно, увидятся они когда-нибудь? В Копытово въехало сорок две машины, выехало – пятьдесят одна. Некоторые возвращались по нескольку раз. Итого (не считая одних и тех же) около восьмидесяти пяти автомобилей. Из них подозрительными были… хм… все восемьдесят пять, потому что берсерки могли оказаться везде, даже в «Запорожце», на крыше которого везли примотанный проволокой холодильник. Ну за вычетом трактора и мусорной машины. Хотя мусорная машина подозрительна вдвойне. Никто никогда не заглядывает ей в кузов, а кто поручится, что там нет двух четверок топорников или огромного арбалета на треноге?

В сторону ШНыра проехало двенадцать машин, правда, там дальше шло ответвление к жэ-дэ переезду – знаменитая «пьяная дорога».

Все эти двенадцать машин Макар попытался запомнить, правда, оказалось, что запомнить способен не больше шести. С каждой следующей обязательно забывалась одна предыдущая.

Неожиданно за спиной у него кто-то чихнул – громко и с большим чувством. Макар подпрыгнул и обернулся. Там стоял длинный тощий человек, одетый во все льняное. Тонкая длинная борода была заплетена в одну косу с волосами. На правой руке у человека находилась кукла, утрированно похожая на него самого.

– Смотрите-ка! Гололед! На таком гололеде вероятность поскользнуться один к ста! – обеспокоенно сказал человек кукле.

Та от ужаса обхватила голову руками. Макар начал было открывать рот, но в ту же секунду кто-то словно выдернул землю у него из-под ног.

– Один к ста умножаем на сто! Получается сто из ста! Он ужасный гад, этот Триш! Я его просто ненавижу! – пояснила кукла.

Она явно была на стороне Макара. Даже кинулась помогать ему подняться, но почему-то в последний момент так и не помогла, и Макар снова упал. Лед вообще его не держал, хотя до этого он преспокойно ходил по нему два часа и ни разу не поскользнулся.

– Прекрасный морозный день! В такой что может быть прекраснее, чем лизнуть языком что-нибудь железное! Например, эту стойку для мачты! – продолжал Триш. – Вероятность этого… м-м-м… ну, скажем, один к трем тысячам! Умножаем на сто и…

Макар не сдвинулся с места. Лизать в мороз металл ему совершенно не хотелось.

– Приписываем два нолика! Сто к трем тысячам – это один к тридцати! – злорадно сказала кукла. – Не сработало! Так моему хозяину и надо. Сейчас небось скажет, что у тебя кровь пойдет из носа! Он это любит! Вероятность один к ста пятидесяти. Умножаем на сто и…

В носу у Макара лопнул сосуд. Круглый шарик упал в снег.

– Нет, все-таки гад этот Триш! Натуральный! Вот тебе, вот! – возмутилась кукла, не замечая, что первой о крови из носа заговорила она же.

Когда Макар, зажимая ноздри пальцами, вскинул голову, длиннобородый был больше не один. С ним рядом стояли еще двое: один громадный и расплывшийся, другой – тощенький, обкрученный какими-то веревочками, леской и тесьмой, десятками торчавшими из многочисленных карманов, креплений и прорезей его жилета, надетого поверх теплой куртки.

– Их еще нет! Обещали быть к полудню, а машины не видно! Может, отменили? – негромко спросил расплывшийся, обращаясь к длиннобородому.

– Нас бы предупредили, – отозвался Триш.

– Может, уточнишь? – предложил толстяк. – Место уж больно неудачное. Открытое, простреливается. Кто его вообще выбирал?

– Не я, – сказал Триш.

– Знаю. Но ты мог бы отказаться. В поселке толпы ребят Тилля.

– Берсерки ищут гиелу. Им не до нас, – отказался Триш. – Подождем еще четверть часа, и, если машины не будет, я позвоню.

Толстяк неохотно кивнул, соглашаясь.

– А кто с Дионисием? Кого он с собой тащит?

– Скоро узнаем, – сказала кукла Триша. – Но он боялся. Просто весь трясся.

Пока они переговаривались, незнакомец с веревочками пристально разглядывал Макара. Потом громко произнес:

– Люблю шныров. Они очень потешно падают с высоты. Мантухайчик, тебе нравится, как они падают?

Великан наклонил голову направо, потом налево. Макар увидел, что толстые рукавицы на его пальцах чуть приспущены, как если бы он готов был сразу их отбросить.

– Думаешь: шныр? – спросил он, обращаясь к Тришу.

– Конечно! Я их уже нюхом чую… – отозвалась кукла и снова начала ругать всех подряд.

Лишь теперь, когда его назвали шныром, Макар окончательно осознал, кто перед ним. Последние иллюзии рассеялись. Вся воинственность исчезла, и он испытывал лишь ужас. Откуда эти трое взялись здесь? Он внезапно понял, что они легко могли подъехать на машине с противоположной стороны пожарки. А он даже ни разу не обошел здание, а ведь там тоже есть дорога!

Желтый пакет со шнеппером лежал на земле в паре метров. Отлетел, когда Макар падал. Бросаться к нему было бесполезно: пакет валялся под ногами у того, кого хозяин веревочек называл Мантухайчиком.

– Я не шныр, – зачем-то ляпнул Макар. Обычно он врал изобретательно, а тут оказался не готов ко лжи. Не было того градуса убежденности, который превращает сомнительную ложь в альтернативный вариант правды.

– А кто? – спросил Паук.

– Человек. Гуляю, – ощущая тупость ответа, сказал он.

Паук недоверчиво скривился, зато кукла Триша отнеслась к словам Макара с неожиданным сочувствием. Закивала, замахала ручками.

– Гуляет человек! Что, погулять нельзя? Нельзя? Чего ты молчишь? Скажи! – завопила она на Триша.

– Он гуляет, – озвучил Триш Пауку, несколько отстраняясь от куклы, чтобы снова не получить от нее в нос. – Воздухом дышит!

– А нерпь где взял? – спросил Паук.

Макар оглянулся на рукав. Как он мог забыть про нерпь? У него же лев! Заряженный!

– А нерпь нашел. Шел сдавать в полицию, но заблудился! Что, заблудиться нельзя? Скажи, скажи ему! – снова завопила неугомонная кукла. Она была настолько на стороне Макара, что тот даже рта не мог открыть.

– Воздухом – это хорошо. Только перед смертью разве надышишься? – ласково удивился Паук и цокнул языком.

Толстый капроновый шнур, оторвавшийся от его жилета, удавкой взметнулся по левой руке Макара и так плотно притянул ее к телу, что шевелить получалось только пальцами. Но и этого было мало. Шнур продолжал скользить из кармана жилета и ровными петлями обвивал Макара. Спустя минуту его левая рука и тело составляли единый кокон. Нерпь была скрыта под плотными витками капронового шнура.

Макар скреб по шнуру ногтями, пытаясь добраться до льва, – Паук только ухмылялся. Он выпустил из другого кармана тонкую веревочку, которая стремительной змейкой пробежала между пальцами правой руки Макара и внезапно сильно стянула большой палец с мизинцем. Рука сразу стала бесполезной – ничего не схватишь, ничего не сделаешь. И, разумеется, Пауку это было прекрасно известно. Издеваясь над Макаром, ногой он легонько подтолкнул к нему пакет со шнеппером. Мол, на! Что же ты не стреляешь? Но Макару достаточно было пошевелить оставшимися на свободе пальцами, чтобы понять, что