Дорога к фронту - Андрей Львович Ливадный

умер⁈ Разве его нейроматрица не должна была экстренно вернуться?

— Должна. Но не вернулась.

— Значит, мы тоже в опасности? И все усилия зря?

— Нет. Все нормально. Он, судя по отчетам, погиб от шоковых ощущений.

— Досадно. И сильно навредит бизнесу!

— А кто узнает? Ну сдох он в нашем времени от инфаркта, с кем не бывает? Жаль устройство обратного переноса утрачено, вот это действительно плохо. А все остальное — лишь процент допустимых потерь.

— Ладно. Раз уж ты меня сюда вытащил, будем работать с тем, что есть. Но почему, — он осмотрелся по сторонам, — почему точка входа так плохо защищена и обустроена⁈

— В смысле? Я выбрал место там, где сильнее всего проявляет себя аномалия времени!

— То есть, ты занял брошенную деревеньку в лесу, понатыкал в крыши непонятных для этого времени устройств, поставил несколько часовых и все⁈

— А что ты еще хочешь увидеть, с нашими-то скромными возможностями? Я и так из кожи вон вылез, организовав опорную точку! Я создал конкурентам из русских проблемы с перемещением нейроматриц. Пока они бессильны что-либо предпринять…

— Но вскоре найдут возможность обойти искажения, — ответил его компаньон. — Действовать надо быстрее и шире! Ты полковник абвера, так пользуйся положением! Нам нужно закрепиться в этом времени. Устрой тут хотя бы разведшколу, прикрытия ради. И прикажи вырубить лес как минимум на километр!

— Юрген, не ори на меня!

— А ты, Клаус, прекрати тупить! Здесь идет война! В русских лесах полно партизан, или не читал? Ты вообще прочел хоть что-то по военному делу?

— Нет. У нас помощники фокусников берутся управлять государствами и ничего, нормально!

— Здесь и сейчас все иначе! Нападение, что случилось позавчера, тебя ничему не научило⁈

— Меня вообще тут не было! — огрызнулся «оберст». — Только связисты и охрана. Слушай, если такой умный, то сам займись безопасностью!

Переругиваясь, они направились к крайнему из домов.

Глава 11

День клонится к закату.

Мы с Игнатом переглянулись, отползли чуть назад, и оказавшись в относительной безопасности, смогли немного перевести дух.

Все услышанное попросту в голове не укладывается!

— Ты действительно думаешь, что они способны изменить историю? — хрипло спросил я.

— Риторический вопрос, — Панфилов, как и я, тяжело переживает циничное откровение двух неонацистов.

— Брось. Какое еще ядерное оружие?

— Речь не о нем, конечно, но исследования в этой области велись[1], — ответил Игнат. — Немцам не хватило времени на реализацию некоторых проектов. Но и без ядерного оружия историю можно изменить. На начальном этапе будет достаточно вброса некоторых весьма простых (с нашей точки зрения) технологий, которые можно в короткие сроки реализовать даже при существующем уровне развития промышленности, — нужны лишь конкретные знания. Эти двое далеко не глупы.

— А мы что тупее их?

— Историю нельзя перекраивать! — отрезал Игнат. — Ничего путного из этого не выйдет!

— Но как же быть?

— Их надо ликвидировать, пока они не развернулись под прикрытием абвера! — Панфилов зол и собран. — Только сначала мы должны отправить сообщение.

— Ты же сказал, что связи нет! — напомнил я.

— Есть один заранее оговоренный экстренный способ. Здесь недалеко. Километров двадцать. Сообщение надо обязательно оставить, — повторил он. — На тот случай, если сами не справимся.

— Ладно. Но пешком по немецким тылам, — быстро не обернемся, а эти двое могут куда-нибудь свалить.

— Значит нам потребуется немецкая форма и транспорт.

— Согласен. С твоим знанием языка, может и проскочим. Где будем брать?

— На дороге. Ножом умеешь работать?

— Раньше не приходилось.

— Тогда я сам. Подстрахуешь, — он взглянул на компас, развернул карту, сделал на ней какие-то пометки и скупо подытожил: — Пошли, Андрюха, нечего тут время терять. В сумерках как раз к грунтовке выйдем.

Удивляюсь его внезапной выдержке. Лично я на нервах. Происходящее никак не укладывается в голове.

«Ну, допустим, ликвидируем мы двух зарвавшихся европейских „бизнесменов“, а что это даст? Червоточина-то не исчезнет. Да и их „партнеры“ в далеком будущем тоже никуда не денутся. Будут и дальше продвигать проект всеми доступными способами».

Честно говоря, такие мысли спокойствия не добавляют. Решимость есть, но на душе все равно тревожно.

* * *

К дороге мы добрались уже в темноте.

Немецкие колонны движутся на восток. Между деревьями то и дело мелькает свет фар.

Залегли, наблюдаем. Судя по карте, поблизости есть развилка. От грунтовки отходит несколько проселков. Один из них по словам Панфилова нам и нужен.

Игнат коснулся моего плеча, указал на отсветы костерков:

— Туда. Ползком.

Ночной лес по обе стороны от дороги метров на сто в глубину превратился в становище врага. Фашисты чувствуют себя в полной безопасности. О партизанах они пока даже не слышали, ночных налетов авиации не боятся, а на окруженцев им плевать. Быдлом нас считают.

Повсюду слышится чужая речь. Изредка кто-то хохочет, видимо в ответ на какую-то шутку.

Мы подползли ближе. Далеко не все части на марше. Многие встали на ночлег.

Удивительно, но вразрез со сложившимися стереотипами, у фашистов очень много гужевого транспорта. Лошади и подводы попадаются часто, а вот мотоциклы или бронетранспортеры — намного реже.

Где-то около часа мы потратили на выбор цели. Группы, сравнимые с отделением, нам не подходят. Абсолютно бесшумно вряд ли сработаем.

Наконец нам попалось искомое. Трое немцев, судя по всему — связисты. Фельдфебель и двое рядовых. Остановились, съехав в лес. Развели костерок. Командир спит, двое его подчиненных лениво переговариваются, сидя у огня. В котелке (в сечении он напоминает боб), что-то булькает. Мотоцикл с коляской стоит поблизости. Пулемета на нем нет. На запасном колесе закреплено несколько катушек с проводом и пара ящиков.

— Берем этих, — прошептал Игнат. — Тебе левый, мне правый. Бьешь рукояткой пистолета в висок.

— А фельдфебель?

— Я с ним разберусь.

Мы поползли еще ближе. Дождавшись очередного взрыва хохота, донесшегося от соседнего бивуака, мы с Игнатом, пригибаясь, рванулись к костру.

«Мой» немец что-то почувствовал или услышал, — он начал привставать, одновременно оборачиваясь. Из-за этого удар оказался неточным. Вместо виска я попал сбоку по зубам. Бил, как говорится, «со всей дури». Похоже сломал ему нижнюю челюсть. Фашист замычал. Удивительно сколько эмоций способно отразиться в чертах и во взгляде буквально за долю секунды. Боль, удивление, испуг, ненависть и что-то глубинное, практически звериное. Я ударил еще раз, — рукояткой «ТТ» в лицо. Щедро брызнула кровь. Немец «поплыл», а я внезапно растерялся, совершенно не понимая, что же делать дальше⁈ Стрелять нельзя. Ножа у меня нет. Если он вдруг сейчас заорет, то все пропало!

Выручил Панфилов. Он уже разобрался с двоими и пришел мне на помощь, резким, четко поставленным движением свернув