Императрица - Ник Гернар

взглядом склонил голову в бок. Тот сразу понял свою ошибку и затараторил:

— Изначально хранилище было нашей лабораторией, но после захвата города мутантами перешло в их владение. Мы должны были или отбить хранилище, или уничтожить, но эти монстры подорвали сами себя вместе с нашими войсками!

— Допустим, — кивнул я, расслабленно опускаясь снова на стул. — Тогда следующий вопрос. И что же в нем такого ценного?

— Вы и этого не зна… — почти шепотом проговорил мужик, но тут же спохватился. — Там все ценное. Десятки удачных мутационных комбинаций, производственный цех, склады с прививочной сывороткой и оптимизирующими растворами, и уникальный анализатор, который нам так и не удалось воссоздать.

— Что такое «прививочная сыворотка»?

— Ну как же… — изумленно отозвался пленник. — То, за счет чего достигаются соответствующие изменения, или мутации.

Вот тут уже я нахмурился.

— То есть… Ты хочешь сказать, что у вас мутации достигаются методом прививок?..

— Позвольте меня все-таки спросить вас, откуда вы? И кто вы? — проговорил дядька, озадаченно глядя на меня. — Этому методу уже более ста лет, и я не могу поверить, чтобы где-нибудь в мире об этом не знали!

— Верно, — кивнул я. — Но дело в том, что мы не из вашего мира. Мы пришли из пространственного разлома. Потому что для нас это — единственный доступный способ получения мутационных способностей. А вы, стало быть, просто сыворотки вводите? Потрясающе, — усмехнулся я уголком рта. — Один укол — и стал тебе любой маразматик математиком, а шизофреник пирокинетиком…

А про себя подумал — удивительно, как вы еще сто лет протянули с такой доступностью мутаций.

Мужик, как ни странно, не особенно удивился, услышав такую, с моей точки зрения, ошеломительную новость. Наоборот, он как-то даже посветлел лицом и будто даже не расслышал вторую половину моей реплики, сконцентрировавшись на другом.

— Так значит, из разломов опять начали приходить иномирцы, — пробормотал он. — Вы не из числа новых подопытных. Вы просто чужаки, которые хотят забрать анализатор. Это не худший вариант для нас. Потому что, если вы его заберете, он не достанется мутантам.

— Ну вот видишь, у нас даже интересы пересекаются. Я вот только одного не понял. Ты сказал, что лаборатория изначально была вашей. Но мутантами называешь их, — кивнул я в сторону завернутых трупов рыцарей. — Правильно ли я понимаю, что вы сами их вырастили? Теми самыми сыворотками?

— Все не так, — возразил пленник. — Мы не создавали их. Они себя сами такими создали! И продолжают создавать, поэтому их и следует уничтожить! Я расскажу тебе…

— Непременно, но по пути, — прервал я душеизлияния пленного. — Как далеко от стадиона располагается убежище?

— Часа два с половиной ходьбы. Это к югу от оборонного завода, не доходя до бывшей вертолетной площадки…

— Мне это ни о чем не говорит, сам покажешь. Не будем терять время и ждать, когда эти мутанты разберутся с остатками вашей армии и вернутся оборонять хранилище.

— Они и так его обороняют, не сомневайся, — нахмурившись, проговорил мой собеседник. — Они же не могут без стимуляторов.

— Стимуляторы — это жидкости, которые мутанты таскают за спиной?

— Да, — кивнул вояка. — Они производят их тоннами и постоянно используют, увеличивая эффективность мутаций в два, а то и в три раза. И все эти стимуляторы вызывают мощное привыкание. Потерять все это будет серьезным ударом для них.

— У них что, единственная лаборатория?

— Нет конечно. Но только здесь они создают новые сочетания. Благодаря анализатору, который безошибочно определяет виды мутаций, уровень их выраженности, совместимость и прочее.

— Понятно, — вздохнул я. И обернулся к своим. — Так, собираемся! Мы идем в хранилище.

Мы с Чо занялись подбором костюмов и настройкой говорилок. Егор перетрясал рюкзаки, оставляя в них только самое необходимое по моему списку и распихивал боеприпасы по внешним карманам рюкзаков, чтобы легко было доставать. Мы с буддистом договорились поделиться частью своей дозы с пленным и отдали Анне все ампулы и шприцы, чтобы она умелой рукой сделала всем инъекции. Вершинин вызвался ей помогать. Север раздал всем наклейки и хотел было заменить Вершинина, но тот возмутился и сказал, что может быть он и не такой скоростной, но тоже умеет быть полезным.

Правда, последний укол самой Анне делать все равно пришлось буддисту, потому что сама себе она не могла, а Вершинин не умел.

— Будет больно, но надо потерпеть, — голосом педиатра проговорил Север, плавно нажимая на поршень.

Анна хмыкнула.

— Поверь мне, это вообще не больно. Ты просто никогда не обращался к косметологу.

— Это правда, — согласился Север. — Но все равно укол неприятный…

Наконец, мы собрались, оделись, вооружились. Егор взвалил на себя самый тяжелый рюкзак. Ругнулся на того, кто разлил воды на полу, так что он поскользнулся.

Наконец, я взял за локоть накачанного обезболивающим пленника со связанными руками и первым вытолкнул за двери.

Так мы двинулись на поверхность.

— Чтобы потом не было недоразумений, имей в виду… — сказал я прихрамывающему рядом со мной мужику. — Если вдруг ты по какой-то причине приведешь нас не туда, я тебя жопой насажу на какую-нибудь арматуру, чтобы ты там висел. Сначала как громкоговоритель, а потом — как флаг. И это сейчас была не метафора.

— Ты — мой способ выполнить ставшее невыполнимым для других задание, — ответил вояка. — Так зачем мне тебя обманывать?..

— Ну, раз мы договорились, теперь рассказывай про своих мутантов, — приказал я ему.

И вояка заговорил. Рассказал, как возникла секта Новой Силы, как для достижения большей мощи ее адепты стали пренебрегать человеческим обликом. Как разразилась первая мировая война, и небольшое число мутантов одержало свою первую победу. Как стали собирать обычных людей на фермах, чтобы те рожали детей, которых в свою очередь подвергали мутационным изменениям, превращая в новых солдат. Я спросил про неубиваемых дикарей. Как так вышло, что у них такой уровень регенерации, а у всех остальных — нет?

— Такой уровень регенерации, как ты говоришь, не совместим с интеллектуальной деятельностью, — пояснил вояка. — Там от центральной нервной системы остается две извилины, и эти две извилины навсегда неизменны. Потому и регенерируется без проблем, как дыра в любых других тканях. Без ущерба, так сказать. Теперь, кстати, направо поворачивай, вон к той куче