Ночные ведьмы - Ольга Богатикова

мой купол все равно бы не смог. Между тем, у меня был неплохой шанс добраться до Непробиваемого щита и без всякой брони – спасибо туману, который с каждой минутой становился все гуще и гуще.

Это давало нам с сестрами преимущество: если мы видели, куда конкретно нужно целиться, то противнику, по большей мере, приходилось стрелять наугад.

Позади меня раздался хлопок – у кого-то из сестер лопнул магический щит. Оборачиваться было некогда, впереди уже слышались голоса верлионских воинов. Не снижая скорости, я вынула из кармана платья отпирающий артефакт и на полном ходу врезалась вместе с ним в волшебную стену.

По стене пробежал водопад серебряных искр, после чего в ней появилась широкая прямоугольная дыра. В эту дыру тут же хлынул поток людей в синей верлионской форме. Первыми на территорию Ланура ступили чародеи. Секунда – и клубы тумана разлетелись в стороны от потоков зеленого пламени, которое в мгновение ока заполнило весь луг.

Перед моими глазами появились разноцветные круги. Я вдавила ключ в магический щит еще сильнее, и, убедившись, что артефакт не собирается падать вниз, опустилась на землю и без сил повалилась на редкую жухлую траву. Круги перед глазами слились в большое сверкающее пятно, а потом наступила темнота.

Эпилог

Кладбище было засыпано снегом. Мягкой пуховой шалью он укрывал кресты и надгробные плиты, белоснежной сахарной ватой лежал на голых древесных ветках и узких дорожках, мощенных серыми плоскими камнями. По одной из таких дорожек шел высокий молодой мужчина в длинном теплом плаще. Из-под его меховой шапки выбилась прядь волнистых рыжих волос, сквозь круглые очки в тонкой золотой оправе цепко смотрели вперед большие зеленые глаза.

Кто бы узнал сейчас в этом красивом представительном человеке тощего мальчишку, семнадцать лет назад поливавшего кусты в губернаторском замке далекого южного региона? Мальчишку, который вытащил счастливый билет, когда помог одной бесконечно красивой и доброй женщине избавиться от волшебной заколки. Женщине, что в последствие дала ему свое имя и воспитала, как родного сына.

События, произошедшие в Лануре после того, как приемная мать унесла его из Берга, Седрик помнил очень смутно. Он знал, что бои за освобождение региона длились трое суток, и завершились полным разгромом авалейских войск. Из всего отряда ночных ведьм к моменту снятия оккупации в живых оставались только Юна Беллатор и Нинон Агарэ – колдунья, доставившая его в приют накануне верлионского прорыва.

Седрик ни минуты не сомневался, что его пребывание в приюте окажется временным. И не ошибся. Юна пришла за ним сразу после того, как стихли выстрелы и погасли последние вспышки магических молний. Она была бледной, растрепанной, и, казалось, едва стояла на ногах. Вместе с ней в приют явился высокий старик с роскошными рыжими усами, делавшими его похожим на большого доброго кота.

Увидев Седрика, старик охнул и схватился за сердце.

- Боже мой, дочка, - сказал он тогда колдунье, - ты только посмотри! Как же этот ребенок похож на нашего Августа!..

Они увезли мальчика сначала в просторный светлый дом, по которому сновали люди в роскошной военной форме, а потом – в огромный особняк, располагавшийся на одной из улиц большого шумного города. Первые две недели Седрик не отходил от Юны ни на шаг. Он постоянно держал ее за руку и очень расстраивался, если мать отлучалась из дому дольше, чем пару часов. Такая навязчивая привязанность наверняка ее тяготила, однако она беспрекословно повсюду водила мальчика с собой, собственноручно купала и укладывала спать.

Спустя много лет, узнав об особенностях мировосприятия ночных ведьм, Седрик понял, что эта привязанность была одной из причин, не дававшей матери сойти с ума и покончить с собой. После того, как Ланур вернулся в руки верлионского короля, Юна Беллатор поставила перед собой три новые цели: похоронить прах мужа и дочерей в семейной усыпальнице, воздвигнуть монумент в память о погибших ночных ведьмах, и вырастить из приемного сына достойного уважаемого человека.

Первые две цели оказались достигнуты сравнительно быстро. Тело Августа Беллатора было эксгумировано и доставлено в Верлион через три месяца после заключения мирного договора между Дарием I и Филиппом VI. С Лидией и Алисой оказалось сложнее – отделить их тела от прочих погибших в поместье Беллаторов было почти невозможно. Даже приглашенные чародеи справились с этой задачей лишь частично: разобрав руины главного дома, они смогли отыскать только несколько костей, принадлежавших умершим девочкам.

Возведение обелиска ночным ведьмам растянулось на полтора года и стало по-настоящему народным делом: большинство жителей Ланура – нищих, разоренных войной - посчитало своим долгом вложить хотя бы несколько монет в создание памятного знака своим защитницам. Погибших колдуний собрали на специально созданном мемориальном кладбище, там же установили огромную каменную глыбу, напоминавшую своими очертаниями карту Ланура, в центре которой горели пятнадцать магических огоньков.

Вместе с Юной за возведением кладбища и памятника следила Нинон. В отличие от сестры, Нинон после войны осталась в родном регионе и вместе с остальными жителями занималась его восстановлением. Как и Юна, она тоже поставила себе новую цель – обеспечить маленьким осиротевшим ланурцам достойные условия для жизни и взросления.

Спустя семь лет после победы Нинон Агарэ нашли мертвой в собственной постели. Колдунья умерла во сне через несколько дней после того, как закрылся последний детский приют, образованный во время войны.

- Она выполнила свой долг, - сказала Юна Беллатор, когда ее боевая подруга заняла место на мемориальном кладбище ночных ведьм. – У сирот, которых сестра опекала все это время, появились новые семьи. Нинон отправилась в лучший мир с легким сердцем, и я искренне за нее рада.

Юна пережила сестру-чародейку на девять лет. Переселившись в столицу, помимо воспитания приемного сына она вела активную общественную жизнь. Пройдя ускоренный курс в одном из университетов магии, она принимала участие в полевых учениях верлионских солдат, читала лекции по истории войны и систематически выполняла задания, которые через Валерия Беллатора ей передавали из королевского дворца. Седрик не знал, что это были за поручения – когда он начинал задавать соответствующие вопросы, мать тут же переводила разговор на другую тему.

Светские мероприятия Юна Беллатор игнорировала.

- Люди, которые знакомы со мной не одно десятилетие, теперь смотрят на меня, как на дикого экзотического зверя, - сказала она как-то раз сыну. – Мне это неприятно.

За шестнадцать лет, прошедших после окончания войны, колдунья выходила в свет трижды: когда вместе с Нинон получала из рук короля орден за заслуги