Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

мясом, хлебом и сыром, тарелки с жареной рыбой. Я кладу на хлеб два куска мяса, протягиваю Карелу:

– На, заешь. Не надо тебе напиваться. Легче все равно не станет, серьезно тебе говорю.

– Не станет, – кивает Карел. Берет еще кубок. Выпивает. Роняет кубок на стол; недопитый глоток растекается по стоешнице кровавой лужицей. Карел смотрит на хлеб с мясом и снова тянется к вину.

– Хватит! – Лека придерживает его руку. – Серега дело говорит. Заешь. И скажи все-таки: чему ты удивлен? Я говорил тебе, что толку не будет.

– Я… ну да, я удивлен. Я, нечистый меня задери, больше чем удивлен… я поражен, ошеломлен и не знаю что еще. Он должен бы понимать, что ждет нас. А он… – Карел берет-таки хлеб, но до рта не доносит; руки дрожат, мясо падает на стол, в винную лужицу, расплескивая кровавые брызги. – Он чуть не убил меня. Он… Я видел его всяким, но никогда – таким. Или… или вы тоже считаете меня трусом? Бесхарактерным слизняком, гномьей соплей? – Карел смеется, хрипло, мотая головой… В глазах его блестят слезы. – Вот я удивлен, а ты, – он тычет трясущимся пальцем в Леку, – нисколечко! Он ведь отрекся от меня по всей форме – а ты не удивлен. Почему, а?

– Сказать тебе? – Лека смотрит на Карела долгим взглядом, наливает себе вина. – Хорошо. Я скажу, почему не удивлен, почему говорил, что толку не будет… Почему не стану звать тебя к себе домой, хотя очень этого хочу… Знаешь что, Карел, нечего нам здесь делать. Закончим ужин в комнате. Хозяин!

– Да, господин.

– Всё – к нам в комнату.

– Еще вина?

– Да! – Карел поднимается, широкие ладони тяжело ложатся на столешницу. – Еще столько же.

– Как прикажете, господин.

– Пойдем, Карел.

– Ты обещал сказать… почему ты не удивлен, а?

– Пойдем в комнату, там скажу.

Я отстаю от них на пару шагов. Говорю Мику и подошедшему на шум Олли:

– Не надо вина. Он и так разошелся, от вина только хуже станет.

– Что-то случилось, молодой господин?

– Да. Случилось… Вы все узнаете сами, почтенный Олли. Вся Таргала узнает… Или я не понимаю этого короля. Мы, наверное, уедем поутру, Олли. Спасибо вам.

– Что вы, молодой господин! Вам спасибо! По нынешним временам редко кто платит полновесной монетой… а вы ведь знали, что я принял бы вас и так.

Хлопает задняя дверь, на миг впустив вой ветра и далекий гул штормового прибоя. Олли подзывает служанку, кивает на наш стол:

– В комнату к молодым господам. Всё, кроме вина.

Я выскакиваю во двор, переглядываюсь с Лекой. Карел стоит, запрокинув голову, ловит лицом редкую морось. Спрашивает глухо:

– Нужно ли ждать весну? Я и так знаю, что она принесет… Я не хочу этого видеть.

7. Ночь молчания

Мы покидаем Готвянь на рассвете. Я расплатился с Олли, он собрал еды в дорогу.

Карел молчит. Вчера он долго стоял во дворе «Морского змея», глядя в темное небо. А когда вошел-таки в комнату, попросил:

– Не говори ничего сейчас, Лека, друг… Хватит с меня на сегодня. О том, какой я малодушный трус, ты не скажешь ничего нового. А что я глупец – я понял и сам. Хватит. Остальные откровения оставь на завтра.

– Поешь хотя бы.

– Не хочу. – Карел упал на кровать, лицом в подушку, плечи его мелко затряслись. Лека покачал головой и молча погасил лампу.

Не знаю, заснул ли Карел – а мы с Лекой не спали. Сидели, прижавшись друг к другу плечами. Молчали. Смотрели на Карела – глаза привыкли к темноте, и его движение мы бы не пропустили. Но он не шевелился.

– Вставай, – сказал Лека, когда предрассветные сумерки опустились на мир звенящей дождем тишиной. – Вставай, Карел. Не надо нам здесь оставаться.

Карел сел, тряхнул головой:

– Ты о чем?

– Хочешь еще поговорить с отцом?

– Я?! Боже упаси, нет!

– А с матушкой?

Карел встал. Поймал Лекино плечо:

– Как ты догадался?

– Просто, – вздохнул Лека. – Представил себя на твоем месте.

– Неприглядное, должно быть, зрелище, – хмыкнул Карел. – Знаешь что? Зря ты вчера не дал мне напиться.

– Успеешь.

– Я хотел вчера… Мне стало бы легче.

– Ошибаешься.

– Я что, не имею права?! – вспылил Карел. – У меня что, не только чести не осталось, но и головы на плечах?! Свет Господень! Меня надо водить за ручку и вытирать сопли?!

– Знаешь что? – Я подошел к Карелу вплотную и взглянул ему в глаза… больные и бешеные глаза опозоренного рыцаря. – Это я вчера велел хозяину не приносить вина. Хочешь, дай мне в морду? Серьезно, Карел. Может, тебе станет легче.

– Не станет, – буркнул Карел. – Поехали, раз уж решили. Но вечером… Помните постоялый двор, в котором мы ночевали перед Готвянью? Так вот, там я напьюсь. Нам все равно надо где-то ночевать, а там… там самое отвратительное пойло из всех, что я пробовал в жизни. Таким только и надираться с горя. И – обещайте, что не станете меня останавливать.

– Ладно, – Лека затянул дорожный мешок, взвалил на плечо. – Если не начнешь буянить. Пошли.

Мы гоним коней навстречу рассвету, и впервые в жизни скачка не доставляет мне удовольствия. Пустая дорога летит под копыта, моросит нудный и холодный, истинно осенний дождь, а я думаю: Таргале не избежать войны. Если не мы, то Империя. И глупо пропускать Империю вперед. Но… куда же девать тогда нашу дружбу с Карелом?

ГНЕВ КОРОЛЯ

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Пробовать «самое отвратительное пойло» у меня нет ни малейшего желания. Поэтому я снова беру в руки серебряную змейку Лекиного амулета. Я слышу хриплый смех Карела… хлопает дверь, шуршит дождь… забрехал невдалеке пес…

– У Таргалы нет больше принца! Слышите, нет! Король будет править вечно, до самого конца!

– Заткнись! Еще не хватало тебе загреметь в каталажку.

– За что?! За правду?

– За оскорбление короны.

– Лека, друг… постой. Скажи – ты мне друг?

– Да! Да, да, да! Успокоился? Пойдем спать, Карел. Завтра ты пожалеешь, что сегодня перебрал…

Нет, не хочу я стать свидетелем этакому безобразию! Вряд ли Лека станет раскрывать свою тайну пьяному вдрызг собеседнику.

Дальше, дальше! В Корварену.

Вот они, ее белые стены и черепичные крыши, и жухлые яблони, и рано облетевшие клены. И разносится по пустынным улицам зычный голос герольда: «Карел, сын мой и наследный принц, лишается отныне прав на наследие мое, на имя мое и герб мой!» Герои моего дознания, идущие по улице Яблонь