Алекс и Алекс 4 - Семён Афанасьев

единственная, кто имеет офицерский чин среди четверых человек, вошедших каким-то образом в мою дверь вообще без стука. Проигнорировав замок (вернее, каким-то образом отомкнув его с той стороны).

Ещё минуту назад, мы с Жойс вообще мирно пили кофе, сидя вдвоём на моём козырном хромированном стуле. Из коридора донёсся топот сразу нескольких человек (чего здесь, в гостинице для младших офицеров, на моей памяти вообще не случалось — до этого ходили максимум по трое).

— Собираются войти в мою дверь. — Сообщил я вслух чуть удивлённо, активируя все собственные сенсорные возможности плюс повинуясь активной коммуникации со стороны Алекса.

Который почему-то без разбега впал в панику, рассказывая, что местный навороченный замок сейчас вскрывают вообще с каким-то сверхъестественным приоритетом.

— Агрессии не испытывают, — добавил я больше для Жойс. — О, вот сейчас замок открывать будут. Интере-е-есно…

Многоопытная Жойс, не рассусоливая, мгновенно скатилась со стула и, вместо того, чтоб одеться, первым делом схватилась за пистолет.

Когда дверь с супернадёжным электронным замком действительно распахнулась через три секунды, она уже стояла чуть сзади и сбоку и держала под прицелом весь входной проём.

Вход из коридора в номер имеет вид узкой, по ширине двери, двухметровой кишки.

(Мне, кстати, всегда было интересно: а как они сюда мебель втискивали? Через балкон и окно? По внешней лестнице?)

Сейчас в эту кишку набились четверо, одна из которых — баба-офицер.

— Сержант Кайшета, Первый Колониальный. Форма и документы слева от вас, на столике. — Как-то слишком спокойно для присутствующей на её лице эмоциональной гаммы озвучивает уже Жойс. — ВАМ что надо?!

— Да я и сама вижу, что вы не Анна Хаас, — ворчит лейтенантша. — А мы за ней. Ордер на выдворение.

— Ничего себе. А как вы её тут у меня разыскали?! — под давлением Алекса, задаю вопрос. Тут же добавляя от себя, как можно деликатнее. — Если это не секрет, конечно!

Что-то в голове у бабы щёлкает и она, косясь в мою сторону, отвечает:

— Она к сети подключалась отсюда. Плюс приложение Корпуса на её комме. ОНА ЖИВА?

Упс. Не так-то эта баба и умна. Интересно, что это всё вообще значит?

Как по команде, именно в этот момент, из санузла появляется сама Хаас, замотанная в полотенце, со вторым полотенцем вокруг головы и напевающая какой-то бредовый мотив с завываниями типа «Mein Vater ist ein Appenzeller»6.

— Вот она. — Уже вежливее отвечает офицерше Жойс, кивая на нашу будущую звезду юриспруденции.

— Анна Хаас? — абсолютно иным тоном спрашивает девочку лейтенант.

— Да, это я. — Глаза Анны можно демонстрировать вместо иллюстрации анекдота о какающей в поле мышке.

Которую застали за этим деликатным занятием не менее удивлённые крестьяне.

— Вы подлежите выдворению за пределы Корпуса. За нарушение дисциплинарных параграфов… — в этом месте дама извлекает служебный планшет и, оживляясь, зачитывает две или три статьи.

По которым Анна рассматривается мало не предателем родины и подлежит транспортировке за святые пределы Корпуса, огороженные забором.

— Это же бред, — моментально включается наша самая светлая голова (и не только в плане цвета волос). — Ваш Ордер автоматически подразумевает Решение Комиссии! Дайте сюда… — Хаас в запале тянется к планшету лейтенантши, но та бодро отшагивает назад и одной рукой хлопает Анну по руке:

— Но-но! Полегче!

— Ой, извините, — смущается Хаас. — Увлеклась… но ваш ордер не является законным! Он будет оспорен и отменён в течение семидесяти двух часов!

— А это уже не моя головная боль, — резонно возражает дама, тоже, кстати, где-то смущаясь. — У меня приказ. Вопросы к командованию.

— Интересно, как они двери открыли. — Говорю в сторону Жойс. — Во всех текстах висит, что этот замок стопроцентной надёжности.

— У коменды автоматический доступ ко всем помещениям, кроме особенных складов, — комментирует в ответ моя половина. — Не знаю инженерных деталей, но они дают запрос на свой сервер. Прикладывают электронно приказ или команду. Их сервер связывается с местным и твой замок открывается. Что-то в таком духе. Мне наши гении объясняли давно когда-то, но я не вникала. Не работает только на складах, охраняемых классифицируемым приоритетом.

— Говорите нормально, — кажется, лейтенант почувствовала себя начальником, поскольку эту фразу роняет почти небрежно. — Так, чтоб я понимала.

— Ордер на меня есть? — интересуется Жойс, снова поднимая руку с пистолетом. — Или на него? — кивок в мою сторону. — Будьте добры, предъявите?

— На вас ордера нет… — уныло бормочет офицерша. — В смысле, на него. О вас вообще ни слова не сказано.

— Ну так идите нахер. — Предлагает Жойс. — Анна Хаас выйдет к вам, как оденется. Ждите снаружи.

Сама Анна, густо покраснев в ходе препирательств, собрала в охапку свои вещи и исчезла обратно в санузле, одеваться.

— Без Хаас не выйдем. — Подаёт голос чёрный верзила-капрал от самой двери. — И ты бы оделась, сестра… — Затем он добавляет что-то длинное и явно укоризненное по-французски.

— Eu não entendi7, — вздыхает Жойс, но тут же послушно натягивает штаны и куртку. — Je ne parle pas francais, — дублирует она, как я понимаю, по-французски.

— Интересно, почему в военной полиции столько чёрных? — на мне, в отличие от Жойс, есть трусы, потому я не дёргаюсь.

— Не только там. Вообще в армии. По статистике, чёрных в армии в четыре раза больше, чем на гражданке. Но давай об этом не сейчас. — Пистолет в руках Жойс волшебным образом куда-то испарился, а сама она уже выглядит пристойно. — Доступных социальных лифтов для нас не так много, если коротко.

Вскоре Хаас появляется из душевой уже одетой.

— Я вот думаю. Если девочка говорит, что у вас нормального документа нет, а не надо ли мне кое с кем созвониться? Чтоб уточнить детали? — якобы задумчиво роняет Жойс. — А то незаконные приказы — вещь такая. Иногда их лучше не выполнять, чем выполнять. Разница в двенадцать лет набежать может. Это я тебе из практического опыта говорю.

Лейтенантшу передёргивает.

— Обращайтесь нормально! — цедит она. — Или мне и вас с собой прихватить?!

— Хваталка не выросла, — философски парирует моя половина. — Я ж не городская девочка, ствол со мной. Тут и ляжете. А я потом отпишусь. Уж в судах я побольше твоего