Конечно, кровь (СИ) - Андрей Евгеньевич Фролов

хвосты и глупую ненужную шерсть… мы будем чисты! Я — его Первый Подмастерье, говорю вам: молите посланника, молите Нагинату Когане Но о прощении! Молите принять в свою казоку, ведь только смирением и почитанием мы заслужим милость Всемилосердной…

Дальше общий шок не позволяет мне в точности определить, кто именно и какую ремарку бросает. Слева шипят, справа недобро рыкают.

— Что это вообще за существо⁈ — доносится со стороны.

— Значит, это правда… — обречённо бормочут с другой.

— Зачем ты вообще притащил сюда это⁈ — взвизгивает самка почти за моей спиной.

— Теперь мы будем прокляты! — пищат неподалёку от неё.

Ладонь на ноже потеет так, что рукоятка норовит выскользнуть в бездну накладного кармана. Не совсем своевременно обещаю себе, что следующей покупкой станут перчатки, которые я аккуратно перешью под свою кисть…

— Глупые крысы! — вдруг верещит Пять-Без-Трёх. Подскакивает на месте и вертится, высматривая осмелившихся перечить. — Замолчите, пока не разгневали Нагинату Когане Но! Я приказываю вам замолчать! Пусть неверующие покинут нашу стаю! Пусть обрекут себя на гибель! Убирайтесь!

Он подпрыгивает к ближайшему чу-ха. Тому, кто пищал о проклятии. Замахивается на него, и через мгновение начинается драка. На Пять-Без-Трёх наседают сразу четверо. Накидываются безмолвно, без угроз и воплей, злобно и стремительно — такое поведение мне предстоит наблюдать ещё не раз…

Пять тел слипаются в плотный комок, покатившийся по пятаку «колодца». Остальные опускают головы, бубня нечто среднее между молитвой и протяжным стоном на одной ноте. Я молча наблюдаю за дракой, всё ещё прикованный к месту. И даже на короткий миг жалею, что калека отдал мне своё единственное оружие…

Впрочем, совсем скоро убеждаюсь, что тот справляется и без ножа.

Пятеро сцепившихся пищат, кусают, рвут и визжат. Клубок хвостов и взмывающих лап катится по земле, врезается в мусорные баки, отлетает обратно на середину площадки.

Вот один из нападавших вываливается из общей свалки, хрипит и распластывается неподалёку — его горло вскрыто мощным ударом когтей. Вот второй со стоном зажимает жуткую рану в животе и пытается отползти в сторону, оставляя за собой красную дорожку.

Теперь мне видно, что Пять-Без-Трёх вцепился зубами в горло крепкой самки, а та дёргается и бешено верещит в безуспешных попытках отодрать и сбросить. Четвёртый противник с монотонностью станка лупит моего «Первого Подмастерья» по спине, раз за разом разбрызгивая веера крови.

С хрустом ломается шея неуверовавшей самки. Пять-Без-Трёх вихрем разворачивается и бросается на последнего врага. Тот отшатывается, спотыкается, не успевает вскинуть лапы, и в глаза ему вонзаются когти «Подмастерья». Он наседает, заваливает предателя на спину. Вскакивает и садится на грудь, а затем давит и давит пальцы в глазницы верещащего бедолаги, пока тот не утихает…

Пять-Без-Трёх поднимается, пошатываясь, но улыбаясь. Одежда его разорвана в клочья; плечи, шея и уши покрыты плёнкой свежей крови из порезов и укусов. Несмотря на множественные раны, он складывает ладони перед лбом и кланяется в мою сторону.

— Хвала тебе, Нагината Когане Но… — хрипит раненый чу-ха, и голос его лучится торжеством, — ты наделил меня великой силой…

Он оборачивается и выставляет окровавленный коготь. Медленно обводит им сидящих в круге. Затравленный взгляд натыкается на испуганные; немногочисленная паства отводит глаза и сжимается в комки. Стонут раненые, двое из безрассудной четвёрки не подают признаков жизни.

— Вы видели⁈ — едва не срываясь на хохот, вопрошает Пять-Без-Трёх. — Видели? Я — его Первый Подмастерье, и я неуязвим! Я всесилен средь вас, и это он! — Алый палец тычет в меня, и на подол моего балахона падают несколько тягучих капель. — Он сделал меня таким!

Теперь на землю валятся все без исключения. Лбами вниз, с прижатыми ушами и протянутыми вперёд лапами. Отбивают поклоны, не забывая уважить и Пять-Без-Трёх, стонут и подвывают, будто в трансе.

Я наконец обретаю силы переставить затёкшие ноги. Пячусь. Всё быстрее, опасаясь развернуться к месту бойни спиной. Затем всё же кручусь на пятках и бегу, почти теряя простенькие кожаные обувки, врезаясь в стены и мусорные контейнеры…

Дышать тяжело. Во рту стоит необъяснимый привкус крови. И две последующие ночи я почти не сплю, дословно вспоминая победную проповедь Пяти-Без-Трёх…

Глава 7

ВАМ ИЗВЕСТНО МОЕ ИМЯ?

Мне доводилось наблюдать, как взрослые самки учат малышей принимать важные решения. Мол, сядь в уголок, сожмись, оботри лапами мордашку, надёжно обернись хвостиком и медленно сосчитай до девяти. А затем решайся.

Оборачиваться мне было нечем, но досчитай я хоть до тысячи, понимания бы это принесло едва ли…

Стараясь скрыть растерянность, я неторопливо уложил иллюзиумное оборудование, столь же обстоятельно собрал и сложил на подлокотник растрёпанное постельное бельё. Ч’айя даже не повела ухом. Отвлеклась, лишь когда спросил, стараясь оставаться непринуждённым:

— Точно не хочешь поговорить о случившемся?

Девушка обернулась рывком.

— Я тебя предупредила!

И взглянула на торчащий из сумки приклад ассолтера так, что по спине пробежал холодок.

Ладно, иногда я бываю понятливым. Не очень-то часто, но всё же…

Значит, обсуждение минувшей ночи всё же стоит отложить. До лучших времён. Если они вообще настанут.

Опустившись на диван, я уставился в потолок и заставил внутренних Лансов хоть как-то упорядочить мысли вожака стаи.

Итак (не считая жаркого недопонимания с Ч’айей, с которым ещё тоже предстояло разобраться) вчера у нас появился некто таинственный, желавший «просто поговорить». При этом весьма бесцеремонно умыкнувший меня из-под носа Щупа, причём по всем правилам, в непроницаемом фургоне, разве что без мешка на голове. При этом не Господин Киликили.

А ещё некто не менее таинственный, устранивший угрозу в облике Писклявого и его неудачливых дружков. Это и вправду мог оказаться Песчаный Карп — в конце концов, так он действительно был способен оберегать свою тайну… а может, и нет. При этом пять минут назад джи-там вовсе не удивился упоминанию о перестрелке, что выдавало его осведомлённость. К тому же поганец одарил прозрачным намёком…

Интересно, что ещё сученыш знает? И почему считает, что после случившегося меж нами в глубинах «Моста» я соглашусь-таки на предложение прогуляться?

Он сказал, что «привычному миру угрожает опасность». Неужели проницательный казоку-хетто «Уроборос-гуми» действительно убеждён, что на меня подействует подобный подкат уровня Пяти-Без-Трёх? Да я в ночных клубах Бонжура слышал куда более изобретательные обманки, дающие шанс вскарабкаться на приглянувшуюся самочку…

Однако в душе и памяти что-то вновь зашевелилось.

Что-то интуитивное, неприятное, продолжающее настойчиво напоминать о Первом Подмастерье Нагинаты. Фраза? Поступок? Взгляд безумца?

Впрочем, стоило признать — я на самом деле (если говорить языком Моноспектральной Чапати) остался заинтригован. И уже почти решился, даже не считая до девяти…

А ещё оставалось дело