Грата - Кристиан Бэд

— это моё прошлое, — сказал Рэм и вытащил из кармана ещё один станнер. — Умеешь?

Ченич кивнул и неловко принял оружие.

В теории-то стрелять из станнера он умел. Там и надо было всего — разблокировать систему, утопить предохранитель и нажать на древний, как мир, спусковой крючок, больше похожий на подмагниченную кнопку.

Он провёл ладонью по стволу, чтобы разблокировать оружие, но не ощутил привычного сопротивления домагнитки.

— Программные блоки я посносил, — пояснил Рэм. — Безопасники могут брать через них оружие под контроль. Мало ли чего. И ты это… предохранитель утопи сразу. Потом будет не до него.

Ченич не стал играть в законопослушного и быстро приготовил станнер к стрельбе.

Это было единственное оружие, допустимое в замкнутом корабельном пространстве. Оно вызывало у людей сильные мышечные спазмы вплоть до остановки сердца, но не могло повредить хрупкую систему жизнеобеспечения корта.

Рэм пролистал вражеский чат и скомандовал:

— Идёшь позади меня. Движемся молча. Смотрим по сторонам. Если враги — кричишь: «Сзади, слева или справа» — и прижимаешься к стене, чтобы не мешать. Если потеряем друг друга — позывной этого козла в чате — Лаки. Запомни на всякий пожарный.

— Лаки — счастливчик? — хмыкнул Ченич.

— Ага. Может быть, выживет.

Рэм вывел над браслетом схему корабля и разноцветные движущиеся маячки.

— Это что? — спросил Ченич.

— Это та схема, по которой они работают. Я их вижу, потому что я сейчас «Лаки». И пока они не сообразят, зачем «Лаки» попёрся в ресторан, и не отрубят его от чата, мы будем видеть все их передвижения. Видишь, в чате — двадцать два рыла? Их больше, чем мы думали.

— Я вижу двадцать пять, — поправил Ченич.

— Трое уже не в счёт.

— А служба охраны корта?

— Этих не вижу, связи нет. Мы можем наткнуться на них, так что бди. И будь готов, что они по нам откроют стрельбу. За мной! Молча! Смотри на схему над моим браслетом!

Рэм выскользнул из каюты и бесшумно заскользил по совершенно пустому коридору.

Наверное, это был какой-то режим его военных ботинок, у Ченича не выходило ступать так тихо и плавно.

В корабле было пугающе пусто.

Пассажиры оставались запертыми в своих каютах, корт должен был сейчас готовиться к следующему прыжку.

В десяти шагах от каюты Рэма и Ченича лежало два тела в черных комбинезонах секьюрити. Позы были недвусмысленными — или без сознания, или…

Юрист глянул на схему корабля, висевшую над запястьем Рэма, и увидел, что маячки бандитов активны.

Значит, живы. И парень не стал убирать тела, чтобы маячки не изменили местоположение. Он и в каюте затолкал бандита под кровать, прижав к стене, чтобы на плане не было понятно, где он: снаружи ли уже внутри.

В результате Рэм вывел из игры троих, а на схеме всё было чинно: два маячка горят себе в коридоре, один возле каюты.

Так вот почему парень не стал пытаться открыть дверь каюты изнутри. Подозревал, что под дверью охрана.

Учитывая количество охранников — целых три штуки — бандиты считали Рэма крупной добычей. И не зря.

Получалось, что он выбрался из вентиляции в соседнем коридоре, вернулся к каюте и расправился сразу с тремя бандитами.

Бесшумно. И так быстро, что они не успели подать сигнал и всполошить остальных.

Ченич покачал головой. Симпатичный мальчик, даже смешной со своими разговорами о политике в Империи и Содружестве. А на самом деле — оружие. Страшное, как его вибронож. Его даже не удержать в руке без привычки.

Юрист протиснулся мимо едва живых секьюрити. Он понимал, почему они лежат, совершенно как мёртвые. Достаточно было пару раз в упор всадить заряд станнера в район грудины, чтобы вызвать помутнение сознания и обширный инфаркт.

Этим людям нужна была реанимация. Срочно. Но они будут лежать и играть роль действующей охраны, потому что бандиты. Может, и выживут, если повезёт.

Ченич помнил, что бегут они с Рэмом в ресторан, но не стал спрашивать зачем.

Не успел. Всё происходило слишком быстро. Он едва ухитрялся отмечать для себя, что они сейчас делают противозаконного.

Два полутрупа. Ещё один человек связан и со следами насилия. Взломана дверь в ресторан…

Да, пока он оглядывался и размышлял, Рэм поднёс браслет к заблокированной двери ресторана, мембрана зашипела и с неохотой начала расширяться.

Над запястьем Рэма мигнул один из маячков, и чей-то недовольный голос спросил:

— Ты охренел, Лаки? Ты зачем в ресторан ломишься?

— Жрать хочу, — огрызнулся Рэм, прижав к губам ладонь, чтобы исказить голос. — Я мухой!

— Да ты глумишься, больной!

Рэм неразборчиво выругался в ответ. Потом кивнул юристу, и они быстро вбежали в пустой ресторан.

Тут же включилась подсветка, отреагировав на движение, и Ченич едва не присел от страха.

Рэм уже взламывал дверь на кухню, тоже закрытую очень простенько, от случайных гуляк, а не от профи.

Ченич бросился к нему. Они пронеслись сквозь кухню и упёрлись в железную дверь.

Рэм хлопнул по ней ладонью, она засветилась и заурчала.

— Есть! — прошептал он.

Видно, не до конца был уверен в успехе.

— Что это? — удивился Ченич.

— Продуктовый лифт! Эти гады обесточили лифты, но продуктовый… Он запитан на второй палубе! Идиоты.

Железные двери лифта открылись, и пахнуло пирогами.

— Сейчас мы попадём на склад, — предупредил Рэм. — Там где-то рядом оружейка. Ну и на связь с Кифарой я немного надеюсь. Не могли же они заглушить весь корабль?

— Почему не могли? — удивился Ченич.

— Его надо хорошо знать. Если бандюки захватили рубку, то техники из здорового чувства саботажа будут делать только то, на что получили приказ. Не идиоты же они — помогать врагам перекрывать кислород службе охраны? А лазеек на корте много.

Лифт поехал. Медленно, нудно.

— Лаки, ты где? — заорал тот же голос.

Рэм достал из карманчика чёрную каплю устройства, которую бандиты использовали для связи, и вскрыл её лезвием ножа.

Маячок Лаки погас.

— Ну всё, — спокойно сказал Рэм. — Нас сейчас хватятся.

«Может, и тех двоих успеют спасти?» — подумал Ченич.

Из лифта они выбрались на пересечении таких же серых коридоров, как и в пассажирской части корта, но более узких.

Кругом были двери с непонятными символами и беспорядочным набором цифр: 122, потом вдруг 44, 358…

Рэм, однако, ориентировался в этом безобразии прекрасно.

Он хлопнул