Михаил Михеев - Песец подкрался незамеченным

Громаду линкора затрясло всю, от носа до кормы. Генераторы истошно взвыли, забирая энергию у реакторов, по всем отсекам замигали лампочки, запахло паленой проводкой. Где-то сработала система аварийного пожаротушения, потухли экраны на мостике, но генераторы выдержали и мощности реакторов хватило. Линкор развернуло ударом, сбило с траектории, однако это было и все, что смог сделать противник. А в следующий момент орудия линкора заговорили вновь, щедро тратя остатки энергии в накопителях и одну за другой всаживая порции разогнанных до скорости, в тысячи раз превышающей световую, частиц в корпус вражеского корабля. И над планетой в третий раз за этот бой вспыхнуло новое солнце.

Весь бой занял не более двух минут, однако за это время Ковалев устал так, будто в одиночку разгрузил вагон с чугунием.[24] Килограммов пять сбросил, а то и больше — метаболизм во время боя был запредельным. Уже без особого интереса он наблюдал, как эсминцы гоняются за обратившимся в бегство кораблем динозавриков, чертыхнулся, когда опоздавшие к основному бою линейные корабли принялись гвоздить по беглецу главным калибром и приказал прекратить. Однако приказ запоздал — чей-то выстрел достиг цели, разнеся вражеский корабль на куски. Обругав капитанов (исключительно цензурно — не стоило из-за такой мелочи обижать людей) и, посетовав на то, что теперь в ближайшее время уж точно узнать, чьи это были корабли и зачем они явились, не получится, он вновь полез в душ — тело вспотело и это было неприятно.

Вылез мокрый, злой, голодный — вода шла только холодная, полотенцем пришлось воспользоваться прежним, влажным, вдобавок, не открывалась входная диафрагма, видимо, заклинило во время встряски. Хорошо хоть НЗ в виде пары бутербродов нашлось и энергия на плитку подавалась, кофе сварить удалось. Потом, конечно, прибежали техники, запустились ремонтные киберы, началась движуха — словом, все как и положено. Ковалев обругал до кучи еще и главного механика — чтобы работал оперативнее, но это было уже так, положенное действие. Механик и сам это понимал и не обижался.

Предстоял разбор полетов и изменение конфигурации расположения эскадры, но все это было потом, а пока что Ковалев смотрел на планету, лежащую у его ног. Она уже немного повернулась, скрыв участок, где бушевали невиданные ранее атмосферные возмущения — выстрел вражеского корабля задел верхние слои атмосферы. По нелепому выверту оптических процессов она казалась сейчас кроваво-красной, как будто залитой кровью, и, на черном фоне космоса, была великолепной иллюстрацией к старой песне.[25] И глядя на нее, Ковалеву впервые стало страшно.

Глава 4

Ужин для представителей прибывших на переговоры (да что уж там — захваченных в плен и привезенных подписывать капитуляцию) генералов недавнего противника давали в малой офицерской кают-компании. Ну, правда, малая — это, скорее, название, реально она была вполне приличных размеров. Обычно в ней проводились всевозможные мероприятия для офицерского состава, а во время боя разворачивали вспомогательный госпиталь. Ну а сейчас она использовалась по своему прямому назначению — здоровенный стол, стоящий в центре этого немаленького помещения, был сервирован не то чтобы разнообразно, но вкусно и обильно. Если вдуматься, такой и должна быть еда в походе — простой, сытной и вкусной, Ковалев придерживался этого правила и не собирался от него отступать ради каких-то гостей-пленников. Единственное послабление — спиртное, но и это, в принципе, не нарушение устава, это на вахту подшофе заступать чревато, а в свободное время и понемногу — почему бы и нет?

Местный генералитет был, что называется, в полном составе. За более чем сутки их пребывания здесь их форма была приведена в порядок, да и сами они успели прийти в себя и отоспаться. Сверкали золотым шитьем погоны, пояса, какие-то нашивки… В их значении Ковалев не дал себе труда разобраться — ему было достаточно знать, кто у пленных занимает ведущие места в табеле о рангах, остальное его волновало мало. Больше того — его это не волновало вообще. Зато его в очередной раз удивила закономерность, одинаковая для разных миров и стран: чем более маленькое и слабое государство — тем пышнее парадная форма его комсостава. Прямо закон природы какой-то. А может, просто всеобщее проявление человеческой тупости. Это ведь известно всем: интеллект любого человека ограничен, а вот тупость и тщеславие воистину безразмерны.

Со стороны имперских сил народу было совсем немного — Шерр, Веселов в качестве нового начальника разведки (адмирал сдержал слово и сослал Русакова в десант — прорыв чужих кораблей в систему, который разведка, будем говорить честно, прошляпила, переполнил чашу терпения), Шурманов. Ну и сам Ковалев, конечно — куда же в таком деле без него?

Ужин протекал, что называется, в теплой и дружественной обстановке. В смысле, земляне ели, Шерр тоже не отставал, а вот из генералов никто не мог похвастаться аппетитом. Разве что единственная присутствующая здесь дама…

Да-да, у нее, похоже, были железные нервы — сидела себе и спокойно насыщалась, отдавая дань имперской кухне. Ковалев, глядя на нее, только присвистнул уважительно — такие нервы само по себе выдающееся достижение природы. Ну и папы с мамой, естественно.

А вообще, примечательная попалась особа. Когда ей дали возможность отмыться, выспаться, свели в регенераторе синяки да выдали вместо драного комбеза нормальную флотскую одежду (что делать, платьев на борту не нашлось) без знаков различия, то взору собравшихся предстало вполне симпатичное существо лет двадцати-двадцати двух на вид. Все были весьма удивлены — трудно ожидать железной воли от столь юного создания, однако же вот… Кровь — она не водица, и в данном случае только двое из присутствующих понимали справедливость этой поговорки.

Красавицей ее, правда, назвать было трудно — худощавая, лицо узкое, скуластое, волосы черные, коротко постриженные… Да, не красавица, особенно по стандартам этого мира, но и не уродка, конечно. Обычная. А вот манера держаться, опять же спокойная и уверенная, резко контрастировала с остальными. Генералитет выглядел пришибленным, это да, но вот Ковалев и его люди… Их манеры были благоприобретенными, а у нее — врожденными. Такое не скрыть и не подделать, этому невозможно научиться, такое дается от рождения, вместе с длинным поколением благородных предков. Неудивительно, что эта сопля смогла оказаться во главе планеты и до самого конца не терять нитей управления разваливающейся на глазах обороной.

Ковалев тряхнул головой, отгоняя наваждение. Очень оригинально — сидеть и пялиться… Впрочем, никто, кажется, не заметил — все продлилось пару секунд от силы, к тому же взгляд адмирала был привычно расфокусированным. Однако же прокол вам, адмирал, прокол — нельзя даже намеком показывать людям, что вы в них каким-то боком заинтересованы — наглеют, гады.

Ковалев плеснул себе в бокал минералки, одним махом выпил — хотелось вина, но адмирал быстро пьянел, а голова перед серьезным разговором должна быть максимально ясной. А и запивать бифштекс чем-то надо, так что пусть желудок удивиться. Он присмотрелся. Его товарищи тоже почти не пили — разве что Шурманов, эстет, позволил себе стопку водки, но и только, хотя как раз ему можно было и больше. Его ведь задача не планы строить, а массовку создавать — производить впечатление этакой груды мускулов с минимумом мозгов. А то, что у Степаныча голова варит иной раз почище компьютера, чужим знать необязательно, для них он — командир десантно-штурмового подразделения, головорез для особых поручений, и не больше. Его должны бояться, а не кружева с ним словесные вести.

А вот другая высокая (или, хе-хе, не очень, и в прямом, и в переносном смысле) договаривающаяся сторона выглядела неважно и вела себя соответствующе. Да, пленные успели отдохнуть, и даже навести некоторый внешний лоск, но они боялись. Это, конечно, не позор, более того, не боятся только идиоты, но сейчас от них в буквальном смысле слова исходил запах страха, обостренные чувства супера вычленяли его достаточно легко. Для генералов, которые, вообще-то, помимо прочего должны вселять в подчиненных если не отвагу, то уверенность и спокойствие, ТАК бояться непростительно. Боишься — не ищи работу с риском, нашел — не надо бояться, поздно. Честное слово, те лейтенанты, что шли в бой на планете, зная, что шансов нет, но предпочитали смерть плену, заслуживали больше уважения.

Однако так панически боялись не все, и это Ковалев тоже почувствовал. Седой генерал с прямой спиной, сидящий, словно палку проглотил, похоже, умел справляться с собственными страхами, загонять их глубоко внутрь, не давая сминать собственное сознание. Еще один, толстый, как бочка, но с живыми, умными глазами… Присмотревшись внимательно, Ковалев вычленил из этого стада еще троих. Ну и дама, естественно. Впрочем, как раз с ней все понятно — помимо врожденных качеств и высокородного гонора, она еще и не в том возрасте, чтобы бояться, просто еще не научилась, и собственная смерть кажется ей пока абстракцией. Однако, можно поаплодировать самому себе — выводы совпали с психологическими портретами, построенными разведчиками. Компьютер вон подтверждает.