Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев

– Вот и я о чем, – обрадовался Аким поддержке десятника и, чтобы закрепить успех, добавил, – Вася, расскажи им про рубильников.

– Ну, – Вася немного помолчал, собираясь с мыслями, перед тем как поведать всей десятке то, что уже успел вытянуть из него Аким, – Атман Вепрь рассказывал. Что в войске у Котов есть отборная конница. Там только Рыси служат.

– Вроде как у нас стрелковые цапельные полусотни?

– Ага. А там рысья конница. Так вот, каждый из них в бою нифрила возжигает на целый рубль.

– Да ну?! – Короток толи не смог поверить, толи не смог представить себе такую уйму денег.

Вася пожал плечами. Если бы об этом рассказал кто другой, он скорее всего и сам бы не поверил. Но Вепрю он верил безоговорочно и потому продолжил говорить уверенно:

– Это не считая того, что у них есть еще и свои моги, которые тоже нифрила не жалеют.

– Да-а, – протянул Вершок, – Не хотел бы я с такими воинами сойтись в бою.

– А я еще не все рассказал, – добавил «радости» Вася с кривой ухмылкой, – В паре с рубильниками еще бьются нелюди. Их, кажись, Глаками называют. Так те врагов рвут зубами и когтями.

– Так их из-за этого рубильниками называют? – спросил Макарка после небольшого молчания, – Что нифрила жгут на рубль?

– Не знаю, – ответил Вася, – Может поэтому. А может и потому, что они своими длинными палашами разрубают человека надвое.

– Ага, – встрял Аким, – Так же и мы копейщики не потому, что копьями воюем, а потому что нифрила на нас в бою на копейку.

Парни невесело посмеялись. Тем не менее акимовы доводы, подкрепленные рассказом о рубильниках, показались им убедительными, и они быстро пришли к соглашению откладывать в десятскую казну половину своих доходов. То, что казначеем станет Аким, не пришлось даже обсуждать. Это как-то и так само собой подразумевалось. Вася достал деньги и под тоскливыми взглядами Коротка передал ему пять копеек. Разговор на этом затих, и ребята шли, каждый погрузившись в свои мысли.

Они уже миновали лагерь стрелков, и сейчас проходили мимо лагеря Древесников, лесных нелюдей, населяющих земли народа Вепря. Древесники имели очень твердую кожу, которая делала их малоуязвимыми к стрелковому оружию, а высокий рост давал им преимущество в бою против конницы. Проходя мимо, ребята с уважением глядели как Древесники лупят бердышами по вкопанным в землю высоким столбам, изображающим конных противников.

– Вот они пусть с рубильниками и бьются, да Вася? – подал голос Вершок.

– Угу, – согласился Вася, – Да ты не переживай, Вершок. Потому конницу рубильников и называют отборной, что ее в кошачьем войске не так и много. Так что даст бог, судьба нас с ними не сведет.

Вскоре они вышли на развилку, где пути от их лагеря и академии могии сливались в одну ведущую к тракту дорогу, наезженную конями, на ней даже еще не до конца осела пыль от последнего проскакавшего здесь конника. Вася вгляделся и ему показалось что он узнал мелькнувшую маленькую фигурку верхом на удаляющейся серой лошади. Она еще пару раз вынырнула из-за деревьев, а потом, как ему показалась, свернула в сторону речной заставы.

– Макарка, а ты чего улыбаешься всю дорогу? – внезапно появившаяся уверенность, что окажись он здесь несколькими минутами раньше, то мог бы встретится с юной княжной, почему-то заставила Васю смутится, и он захотел отвлечь себя новым разговором, – Полчаса назад мы тебя водой отливали. Тебе вроде не до улыбок было.

– Да так, – неопределенно сказал Макарка, – Ничего особенного.

– Ну, уж расскажи, – с нажимом поддержал Васю Аким. Он просто не мог упустить возможность вытянуть из Макарки хоть какие-нибудь сведения о подготовке пластунов.

Макарка какое-то время шел молча, и Аким уже решил, что тот опять отмолчится, но он вдруг заговорил.

– Сотник Куч велел нам обернуться на зверя, а потом наложил боевое заклятье, – сказал он наконец.

– И как это? – спросил Аким. За прошедший месяц в лагере они уже не раз испробовали на себе боевые заклятия и даже проклятия, но при этом никогда не находились в оборотне, а только в обычном человеческом состоянии.

– Как вам сказать… вы только не смейтесь, но как будто теряешь собственное «я», – просто сказал Макар и замолк.

Слова его не только никому не показались смешными, а скорее даже наоборот, пугающими.

– То есть как это?

– В тот миг у меня совсем не было никаких собственных мыслей. Когда Куч отдал приказ, как можно скорее забраться на скалу, для моего волка-оборотка это было единственным устремлением, – Макарка немного помолчал, – Я даже толком не помню, как я лез на эту скалу. Просто раз и оказался там.

– Ну, дела! – поразился Аким, – Просто универсальный солдат какой-то.

Все привыкли к акиминым странным высказываниям, которые он объяснял вспышками озарений о прошлой жизни, поэтому «универсального солдата» пропустили мимо ушей.

– Да. Такие дела. Самое забавное в этом то, что если бы Куч приказал прыгнуть с этой скалы вниз головой, я бы прыгнул не раздумывая, – добавил Макар.

– Что подтверждает мой последний тезис, – важно сообщил Аким, – Хоть вы его и проигнорировали.

– Акима, – одернул его Вася, – Пожалуйста, говори по-русски. «Тезис», «прогнобировали» – что это за белиберда? Я не понимаю, в русском языке разве нет соответствующего слова?

– Я хотел сказать, что подтверждает мое последнее утверждение, хоть вы и не обратили на него внимания.

– Так-то лучше, – похвалил Вася и снова обратился к Макару, – Так что, Макарка, тебе это показалось забавным? Что по приказу Куча ты бы сиганул вниз головой?

– Ну, нет, конечно, не это. Просто, понимаете, в самом этом состоянии есть какая-то притягательность. Ты ни о чем не думаешь, и ты ничего не боишься, и ты ни о чем не заботишься…

Короткий Макаркин рассказ взбудоражил всех, и оставшуюся дорогу они провели в споре о том, благо это или зло, описанное Макаром состояние оборотка под заклятьем, дающее с одной стороны свободу от сковывающего воздействия страха, с другой, делавшее бойца полностью подчиненным воле вожака.

Жарче всех, само собой, спорил Аким, постоянно поминая своего «универсального солдата». В какой-то миг он вдруг прервался