Тирания веры - Ричард Суон

некоторых горожан, которые оказались поблизости, и эти люди на несколько мгновений прекратили свои занятия, будто их огрели по голове. Но беглец не остановился. Он продолжал нестись прочь. Выбежав из тени храма Савара, он, как испуганный заяц, помчался к улице Креуса.

– Держите! Держите его! – орал Вонвальт всем встречным, но никто не успевал помочь ему. Беглец проскакивал меж бестолковых прохожих, перепрыгивал через сложенные ящики и бочки, расталкивал уличных музыкантов, которые сердито кричали ему вслед, и даже пролетал через открытые двери и жилые помещения.

Сэр Радомир начал отставать. Даже не чуждый погоням Вонвальт сбавил скорость. Его непредсказуемая болезнь снова дала о себе знать. Но он не остановился. Все-таки мы охотились на обычного человека, и его безумное бегство не могло продолжаться долго.

Что же до меня, то я задыхалась горячим пыльным воздухом Совы и хрипела. Но я не могла позволить этому человеку сбежать. К тому же на моей стороне была молодость и стремление привести силы закона и порядка к победе. Да и побегать за такой добычей все же стоило – кто знал, какие ценные сведения таились в черепушке этого чужестранца?

Мы с Брессинджером начали настигать беглеца, когда тот пересек мост над западным рукавом Саубер и помчался через лабиринт разновеликих зданий, что окружали Дворец Философов. Время от времени он мельком оглядывался, и я видела в его ярких изумрудно-зеленых глазах страх затравленного животного. Но он все бежал и бежал, оставляя по пути лоскуты одежды и даже кожи там, где притирался и цеплялся за выступающие балки, торчащие гвозди и каменные стены.

Наконец он выскочил на Баденскую улицу. Слева от нас высилась Вершина Префектов, а справа простирались городской рынок и район грязных ремесел.

– Врата Волка! – крикнул Брессинджер, раскрасневшийся и обливающийся потом. Я проследила за его взглядом и увидела впереди гигантский северный торхаус и громадного черного Аутуна, который с напряженным оскалом следил за нашей погоней. Днем рядом с рынком было не протолкнуться, и я подумала, что только безумец попытается спастись бегством по столь загруженной улице. Однако вскоре стало ясно, что чужеземец хочет затеряться в толпе. Ему даже почти удалось это сделать, но всякий раз, потеряв беглеца из виду, мы снова находили его по гневным крикам задетых им людей.

И все же погоня затянулась. С каждой минутой я отчаивалась все больше. Мне казалось, что чужестранец уже оторвался от нас. Он пока еще оставлял за собой следы – сердитого торговца, указующего ему вслед; плачущего ребенка; ткачиху, собирающую опрокинутую груду корзин, – но их цепочка редела. Чужестранец мог с легкостью нырнуть за прилавок и затаиться там или, проскочив через рынок, рвануть на восток, к стене Эстре. В столь огромном и запутанном городе, как Сова, он мог направиться куда угодно и за считаные минуты скрыться от нас.

Однако на Баденской улице, всего в нескольких сотнях ярдов от врат Волка, мы снова вышли на его след.

– Проклятье! – задыхаясь, прохрипела я и уже собралась было сдаться, однако внезапно осознала, что слышу скрипучий гул, протяжный скрежет огромных петель, звон цепей и стоны гигантских блоков. Ворота закрывались.

– Это сэр Конрад! Он приказал закрыть ворота! – крикнула я.

– Как?.. – Брессинджер тяжело дышал, морщился от боли, а его лицо сделалось красным, как земля на Пограничье. Мы оба остановились и попытались отдышаться.

Очень скоро все стало ясно. Раздался оглушительный стук копыт, мы обернулись и увидели Вонвальта во главе гвардейских кавалеристов, которые во весь опор мчались по улице и криками призывали горожан освободить дорогу.

– Ну конечно, – выдохнул Брессинджер. – Сигналы. – Он поднял указательный палец, и я, проследив за ним, увидела, что на вершине башни рядом с Баденским и Дубравским мостами реют флаги. Очевидно, Вонвальт успел собраться с мыслями, созвать отряд гвардейцев и сделать то, что у него получалось лучше всего, – решить проблему умом.

Мы снова двинулись к воротам, но уже не бегом, а быстрым шагом. Непрестанный поток людей, которым перекрыли путь, растекся у подножия торхауса в большую толпу, подобно реке перед запрудой. Вонвальт и его гвардейцы без труда пробились через скопище горожан, и почти в тот же миг огромные ворота захлопнулись с глухим стуком, который прокатился над головами подобно зловещему раскату грома.

И тут же, почти затонув в этом оглушительном грохоте, раздался короткий вскрик, после чего у всех, кто собрался рядом с воротами, вырвался громкий стон.

Мы с Брессинджером недоуменно переглянулись.

– Расступитесь! – закричал Дубайн, когда мы снова начали поспешно проталкиваться через толпу. Многие бросали на нас сердитые взгляды и возмущались, когда мы оттесняли их, но затем замолкали, признав в нас слуг Империи. Мы не обращали внимания на горожан, желая лишь увидеть, что произошло.

В конце концов мы прорвались в первые ряды толпы.

– Пропади моя вера, – пробормотал Брессинджер, глядя перед собой. Мы оба уставились на ворота, рядом с которыми присел Вонвальт.

У его ног собралась большая лужа свежей крови… а между плотно закрытых створок торчало раздавленное тело, похожее на лопнувшую сосиску.

Из щели, свисая с окровавленного месива, на нас с укором смотрел одинокий зеленый глаз.

XI

Несвоевременное несчастье

«Отец всех бед плодит множество отпрысков».

СОВАНСКАЯ ПОСЛОВИЦА

Вместе с гвардейцами и городскими стражниками мы вскочили на лошадей и вернулись в храм Савара, чтобы произвести аресты. Но там уже не осталось ни храмовников, ни млианаров; никто не сторожил двери и не пытался преградить нам путь. И галерея, и коридор, ведший к часовне Солдата, были пусты, да и в самой часовне никого не оказалось.

– Плохо дело, – пробормотал сэр Радомир. Мы с ним стояли в стороне от отряда стражи и ждали, когда те выломают дверь в потайную залу, которую вновь заперли изнутри.

– Почему? – спросила я. – Даже если все внутри погибли, это неважно. Сэр Конрад может применить некромантию.

– Он не может применить ее к трупу, которого нет, – ответил сэр Радомир.

Я недоуменно нахмурилась, но мое внимание привлек Вонвальт: разозленный, он быстро пересек часовню и направился к выходу.

– Весь этот проклятый город сговорился против меня, – бормотал он, не замедляя шаг. – Обыщите каждый дюйм храма! – крикнул он стражникам, собравшимся у дверей часовни. – Они не могли уйти далеко!

– Видишь? – мрачно буркнул сэр Радомир. – Если у наших врагов есть хоть капля здравого смысла, они сожгут тела. – Шериф говорил устало и смиренно, словно каждый день сталкивался с масштабными хитроумными заговорами. Но на самом деле он просто рассуждал как опытный законник, знавший толк в преступных предприятиях. Он уже давно махнул рукой на оптимизм… и