Поиски утраченного завтра (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич

У меня такой скорости и техники не было, несмотря на весь опыт. Зато мне не нужно было думать о защите. Я шёл напролом, ловя в тело пули и натыкаясь на клинки. Нахлынула новая волна муссов и, повинуясь своим нехитрым инстинктам, тут же навалилась на меня всей толпой. Муссы всегда стараются в первую очередь выбить самого сильного бойца.

Их проблема была в том, что меня невозможно выбить.

Рапира визжала на максимальных оборотах, превращая живую плоть в мёртвую. Я был весь в крови, с головы до ног, порванная и разрезанная одежда прилипала к израненному телу, а потом, рано или поздно, я вновь становился чистеньким и целеньким, но одежда-то оставалась прежней и липла к коже горячим компрессом. От жара, идущего от расплавленного экскаватора, волосы приклеились к вспотевшему лбу.

Ну просто песня какая-то!

Я насадил ещё одного мусса на клинок. Вскарабкался на груду тел, проминающихся под ногами. Тут уже было не меньше сотни мёртвых муссов, и изрядную часть уложил я. Людей на поляне не осталось, во всяком случае, живых — хопперша, в которую вселился Контроль, увела их подальше от эпицентра орбитального удара. Я стоял в багровом свете, опустив окровавленную рапиру, вокруг меня роились несколько уцелевших микродронов — такие же дезориентированные, как и стоящие вокруг муссы.

Их было ещё не меньше сотни. В основном с холодным оружием, несколько с автоматами, но патроны, похоже, кончились. Маленькие выпученные глазки непонимающе смотрели на меня.

Пиджак с меня давно сорвали в схватке. Или он сам свалился, изрезанный клинками? Я оставался в одной лишь сорочке, давно потерявшей все пуговицы и левый рукав.

Медленным движением я зацепил остатки рубашки (мой гардероб в последнее время сокращается стремительно) и содрал с себя. Поднял рапиру. Несколько раз взрыкнул ей, запуская на малую скорость, — басовитое гудение звучит более устрашающе, чем визг.

И заорал во всё горло, колотя себя кулаком по груди.

…Касамни лежали повсюду. До горизонта. Они заполняли ущелье бурым ковром, облепляли разнесённый взрывом танк и навсегда застывшие бэтээры. Дальше, где начиналась пустыня, их становилось меньше, они застыли холмиками, пятнами, уже совсем не страшными, а только противными, пятнающими чистый бело-розовый песок.

А мы стояли на холме из мёртвых тел. Тринадцать голых стариков и старух. Одежды мы лишились в бою, но в нашем возрасте не особенно стыдишься наготы. Она всего лишь противна, как напоминание о беспощадном возрасте.

Дзардаг так вообще стоял прямо и гордо, выпрямившись и держа одной рукой отрубленную голову касамни. С него можно было бы ваять памятник, для установки в родной Осетии — жаль, что это невозможно.

— Кого-то убили? — спросила Мишель, почесывая отвисшую грудь.

— Алекса нет, — сказал я.

— Как его могли убить? — задумчиво спросила Мишель. Присела и стала изучать дохлого касамни под ногами. Потрогала пальцем брюхо. — Господи, гадость-то какая…

Я пожал плечами.

— Интереснее вопрос, как мы смогли всех уничтожить, — ответил Тянь. — Я убил больше ста особей. Полагаю, что это средняя цифра. Таким образом, мы могли уничтожить около полутора тысяч, но тут больше. Тут… — Он на миг задумался, после чего уверенно закончил: — Более двадцати пяти тысяч касамни. И в ущелье мы не заходили… Полагаю, они умерли, потому что поняли — им не пройти. Вы же замечали? У них была какая-то невербальная коммуникация.

Мне понравилась эта версия. Было в ней что-то эпическое. «Вам не пройти!» — и кирдык врагам!

Но из чувства противоречия я ответил:

— А может, истекло их время. Касамни появились чуть раньше нас, помните тот брошенный лагерь?

— Или наши успели добраться до города, — предположил Эмиль. Он был молчаливый, задумчивый, и даже сейчас, голый и в крови, выглядел, будто университетский профессор. Потом я узнал, что он водопроводчик из Копенгагена, но в тот момент выслушал его версию с уважением.

Тем более, она мне тоже понравилась.

— Может, и так, — сказал я.

Если вам интересно, то правду мы так и не узнали. Ситуация, подобная нашей с касамни, уникальна, обычно Слаживающие не завозят на одну планету два вида одновременно, тем более настолько конкурентных друг для друга.

Труп касамни под моими ногами вздрогнул.

Конвульсии?

Я насторожился. В руке я всё ещё сжимал приклад автомата, которым забил насмерть несколько последних тварей. Кто-то ухитрился откусить стальной ствол, а вот приклад, как ни странно, уцелел.

— А мне вот удивительно, почему мы ещё стоим на ногах, — сказала Вероника. Её голый череп был покрыт запёкшейся коркой крови, уже подсыхающей и отваливающейся. — После всего, что мы творили. Я даже не устала! Я спать не хочу!

В глубине души я уже понимал, что мы никогда больше не станем спать. Будем ложиться, закрывать глаза, дремать, грезить о чём-то… Но не спать. При желании это можно считать бонусом, но как же нам хотелось заснуть первые годы… чего мы только ни глотали, какие шарлатанские технологии ни использовали…

Касамни под ногами снова дёрнулся. Я наклонился, стянул его за лапы в сторону. И увидел в щели между нагромождением тел бешено вращающийся глаз.

Пугаться я к тому времени устал, так что оттащил ещё двух касамни, протянул руку — и помог Алексу выбраться наружу.

— Срань господня… — пробормотал он и закашлялся. Все столпились вокруг на вершине нашего погребального кургана из мёртвых инопланетных хищников. Алекс стоял на коленях и блевал. — Я… мать его… себе дорогу прогрызал… хрень какая… я раз десять сдох… задохнулся…

— Привыкай, старый хрыч, — радостно сказала Вероника. — Так теперь будет всегда!

Алекс поднял голову, посмотрел на неё, ухмыльнулся.

— Вот тут ты не права. Не всегда, подруга, не всегда…

Вероника подумала и кивнула. Потянулась, глядя на сверкающие сиреневым скалы.

— Да, верно… Но лично я считаю, что мы сорвали джек-пот.

В тот момент мы все так думали.

…Муссы разбегались. Нет, бунт пока не закончился. Сражения продолжались ещё часа три, прежде чем все муссы попадали на землю, закрывая головы руками и сдаваясь. Некоторых даже выпустили в итоге, хотя большинство отправились в исправительные колонии с двумя-тремя пожизненными сроками.

Это не сильно сказалось на популяции в целом — в бунте не участвовали детские особи и беременные самки, а муссы очень плодовиты. Но на некоторое время на грязную работу привлекали даже синтетов.

А эти муссы просто испугались. Что бы ни случилось с их неразвитыми мозгами, но настоящей злобной упёртости, такой, как у касамни, у них не было. Обнаружив, что убить меня невозможно, они просто убежали, чтобы накинуться на соседние особняки.

Я постоял немного, вспоминая Дзардага. Давно я его не видел, он переехал на другую планету, там совсем малочисленная колония землян, да и вообще планета суровая, сплошь горы с узкими долинами… но ему нравится. Надеюсь, что у него всё хорошо.

— Я царь горы! — крикнул я вслед муссам. И спрыгнул вниз. Не совсем удачно, не то подвернув, не то сломав ногу.

Бывает.

Последний уцелевший микродрон одиноко кружил вокруг моей головы, будто первый спутник на орбите Земли. Я шёл по саду, вслушиваясь. Нашёл и добил раненного мусса. Виновато подумал, что делаю это очень спокойно и равнодушно. Но даже эта мысль вышла спокойной и равнодушной.

Потом я наткнулся на двух перепуганных женщин, пытавшихся спрятаться на сосне. Помог им слезть и отправил в сторону особняка, велев идти кругом, чтобы не наглотаться изотопов.

Куда же хопперша увела основную часть гостей?

Потом я её увидел.

Видимо, она пыталась защитить от муссов мужчину и женщину. Но муссов было очень много, я насчитал два десятка. Женщину растерзали полностью, а вот мужчину я узнал.

— Ну Юрий Святославович… — огорчённо сказал я, глядя в лицо торговца. Надо отдать должное, умер он в бою, в руке был зажат пистолет.