Провальный план (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

Хохотнув, Громоптах резко взлетел и умчался. Бран и Марена остались ждать: Гатар, Ираниэль и Минт пошли к своему нанимателю (и наверняка еще завернули пропустить кружечку в честь победы), а Нимрод отправился разузнать насчет магов-портальщиков и грузовых химер.

— Странно это как-то, - заметила Марена и замолчала, хмыкнула. - Если я буду называть вас дедом, это не будет слишком отдавать Минтом?

— Думаю, тогда он запишет тебя в сестры, - пошутил в ответ Бран. - Так что именно странно?

— Он же несколько лет готовился к мести, искал вас, чтобы убить. А теперь вот вы беседуете, словно старые друзья, он помощь предлагает, вы ему зелье дали, чтобы крыло вылечить. Это солидарность героев, о которой мне бабушка рассказывала?

— Пожалуй, что да, - ответил Бран. - Не знаю, что еще тебе рассказывала Плата, но взаимоотношения героев штука сложная и запутанная, хотя, возможно, у обычных живых все еще сложнее. Героями не становятся просто так и во всех нас, помимо мощнейшего позыва быть первыми, лучшими, сильнейшими, сидит еще и желание защитить других живых. Кто-то сразу идет с ним в герои, кто-то приходит к нему через кровь, пот и смерть, но если ты не защищаешь живых от монстров, демонов, драконов и других опасностей, то ты не герой. Одни лишь уровни не делают живого героем - иначе им бы был и Рыжая Борода, да что там, любой старый дракон был бы героем или живой, набравший уровней за счет Проклятия Маны, тоже считался бы героем.

— Так ты не герой, дедушка? - спросила Марена и слегка смутилась. - Как-то все равно не то.

— Мне тоже как-то неловко звать тебя внучкой, - признался Бран. - Да, сейчас я не герой, хотя и был им. Защитим Стордор, спасем всех от хозяина подземелий и снова стану им, если найду Ролло или другой способ снять Покров Тайны. Но это сейчас неважно. А рассказываю я тебе это, чтобы ты понимала, почему так поступил Громоптах. Мы сейчас в квесте по защите живых. Ни один нормальный герой не будет мешать другому герою в таком деле, а то еще и поможет.

— А Трентор Громоптах - нормальный герой? Поэтому он нам помогает?

— Именно. И я ему помогаю, потому что он сильный герой, а против хозяина подземелий нам потребуются все герои. Но при этом Трентор - живой, как и все мы, и не надо думать, что он меня простил или что-то забыл. Нет. В боях мы будем прикрывать друг другу спину и спасать, но когда история с этим хозяином подземелий закончится, Громоптах бросит мне вызов и мы сойдемся в поединке.

— Насмерть?

— Если он так сильно любил Вольту, то да, насмерть. Если он осознает и примет историю ее смерти, то мы просто подеремся, выпуская пар. В любом случае, он мне наваляет, полсотни уровней разницы и я пять лет сидел без дела, а он непрерывно тренировался, - равнодушным тоном объяснил Бран.

— А ты любил бабушку?

— Да.

— Больше жизни? - жадно спросила Марена, подаваясь вперед.

— Пожалуй, что нет. Она поставила семью выше геройства и мы расстались.

— А мне теперь тоже все это предстоит? Раз я решила стать героиней?

— Что именно?

— Сражения с врагами спина к спине и поединки после битв? Запутанные отношения и любовь без семьи?

— Хотел бы я тебе сказать, что будет все, как ты сама захочешь, да не могу, - вздохнул Бран. - Но для начала тебе все равно надо бы получить хотя бы сотню уровней.

Марена взглянула лукаво, но от разговора о внучках, дедушках, путях бабушки и быпуре его спасло появление Гатара и остальных, а также возвращение Громоптаха.

— Все здесь? - окинул их взглядом Трентор. - Тогда вылетаем!

Глава 21

4 день 8 месяца 879 года, Авиата

Торчащие из воды скалы и завихрения воды вокруг них сменились узенькой полоской бесплодного берега, мелькнули зелено-коричневые холмы, сменившись каменистыми ущельями предгорий. Орлы над головами мерно взмахивали крыльями, неся сетку с деревянным помостом в ней. На помосте находились Бран и остальные

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нести их на себе Громоптах отказался, дескать слишком заметно и будет привлекать внимание. То, что с авианами и их ручными орлами улетала целая группа живых Трентора ничуть не взволновало и он заверил Брана, мол, все учтено могучим разумом. Добавил еще, дескать с адмиралом тоже все обговорено, и Бран кивнул, не стал поднимать шумихи. Месть или не месть, но героем Трентор был опытным, знал, что к чему.

— Ух ты! - заорал Минт, лежавший на краю помоста, поднимая голову. - Мы летим выше облаков!

Ниже по ущелью ветер гнал туман, вздымал, перекраивал, лепил из него странные, загадочные фигуры, колыхал и белая стена двигалась, словно вздыхая.

— Э-ге-ге-гей!! - заорал Минт, снова свесив голову. - Э-э-э-эх-х-хо-о-о!

Эхо не ответило, выкрик Минта увяз в стене тумана, что ничуть не огорчило барда.

Лечу я в небе, словно птица

И подо мною облака

Как будто мне все это снится

Ведь жизнь у Барда нелегка!

Пропел Минт, при этом задумчиво-лирично выпевая первую и третью строчку, а вторую и четвертую выкрикивая, словно команды в бою. Казалось, вот-вот и свалится с края, впрочем таково было свойство высоты в горах: всегда казалось, что сейчас упадешь.

— Стиль свой ищет, - хихикнула Ираниэль, придвигаясь ближе к Брану, словно пытаясь укрыться и согреться.

На самом деле, если от кого и веяло жаром, так это от нее, словно от гномьей печки, похоже Ираниэль сама себя разогревала непристойными фантазиями. Марена с примерно той же целью жалась к Гатару, который сидел, подогнув под себя, как будто находился в родной степи, а не в добрых трех тысячах футов над горами.

— Сделали из него боевого барда? - поинтересовался Бран, глядя на заслоняющие уже треть неба горы.

Южная оконечность Бирюзового Хребта. Авиата. Горы без особой жизни и залежей чего-либо ценного, поэтому гномы Тарбада и не думали сюда соваться. Высокие вершины, покрытые снегом и льдом круглый год, чистейший холодный горный воздух, от которого слабело тело и становилось труднее дышать. И чистейшая высотная мана, от которой с непривычки тоже могло поплохеть.

К ней, как и к горному воздуху, следовало привыкать постепенно и не слишком увлекаться, как, впрочем и маной подземелий. Изменения, омонстрение, отравление, всякое бывало и поэтому живые, летая в небесах, старались не подниматься выше чем на милю, за исключением случаев, когда требовалось перемахнуть через горы.

— Мы эти десять дней только и делали, что плавали туда-сюда, какой уж там боевой бард, - хмыкнула Ираниэль, придвигаясь еще ближе. - Единственное сражение, в котором мы участвовали - вот, сегодня случилось, и то, больше в задних рядах стояли, наниматель все экономил, твердил, чтобы вперед не лезли. Это мы уж сами не утерпели, вперед полезли, когда Марену и ее черепаху увидели.

Она смешно сморщила нос, чихнула, шмыгнула и добавила уже серьезным тоном:

— Но в драке против Рыжей Бороды молодцом держался.

— Серьезно? - удивился Бран.

— Да-да, - хихикнула Ираниэль. - Так орал фальцетом, что никто приказов Рыжей Бороды не слышал, а когда за ним погнались, белкой на мачту взлетел, еще и дорожку скользкую за собой оставил, чтобы никто не взобрался. Три пирата насмерть о палубу расшиблись!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да врешь ты все! - крикнул Минт, приподняв голову на мгновение. - Я песню пел, вам дух поднимал! А что высоким голоском, то я певец, я так вижу! И что я тебе, птица какая, чтобы срать в полете?

— Мы приплыли к вам при помощи свиньи, подвешенной в воздухе, - хихикнула Марена, глядя на Гатара. - И уж она-то гадила!