«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

изменились за годы войны, и теперь имперские обгоняли их даже в чистоте линий острого и лаконичного дизайна, не говоря уже о вооружении.

Вальтер задумчиво сравнивал свой первый военный крейсер, на котором пришлось служить: старую, построенную ещё во времена хаттской войны, «Абигайль». И довольно новый «Лазар»…

Как же он был уязвим рядом с недавно сошедшей с верфей «Персефоной»!

А уж про шлюпки из псевдоживых материалов с биметаллическим сердечником и реактором анитвещества — даже говорить было нечего.

Ещё лет десять назад экзотианцы кичились военными катерами, а имперцам приходилось летать, по сути, в автономных огневых карманах, отстреливающихся из турелей корабля.

Это были мощные, но неудобные судёнышки. Управлять ими было непросто даже физически, и в пилоты парней набирали крепких.

Реакторы антивещества на такие «шлюпки» поначалу приваривали прямо на обшивку, летали, едва не на «бомбе». И вдруг всё это потекло жидким металлом между двумя изолированными корпусами, обросло упругой «кожей» из новых материалов, делающих шлюпку невидимой для устаревших маяков соседей.

Теперешняя шлюпка-«двойка» — совсем уже не «автономный огневой карман» крейсера, а неубиваемый монстр с силовыми щитами, сравнимыми по мощности со щитами среднетоннажных кораблей.

И Вальтеру было кристально ясно сейчас — Содружество заканчивало войну, особо не вкладываясь в оборудование и вооружение. Империя же только входила во вкус.

А ведь новые корабли — это целый кластер оборонной промышленности. Огромные заводы на астероидах, сотни тысяч конструкторов, испытателей, монтажёров.

Если бы война между Содружеством и Империей не завершилась так странно и внезапно, ещё лет через десять Север раздавил бы Юг, как букашку.

А, учитывая способности таких, как капитан Пайел, не подавился бы и эрцогами.

Понимал ли это командующий Объединённым Югом лендсгенерал Макловски?

Наверное, да, уж он-то умел смотреть и видеть. Потому и начал ломать военное противостояние и договариваться с Локьё. А вот все остальные в Содружестве — это, похоже, слепые щенята. И Линнервальд тоже. Хотя… нужна ли ему именно военная прозорливость?

Северное начальство Империи — упустило Юг не в военном, а именно в человеческом плане. Его философия оказалась заразной. И выстояла против оружия. А Линнервальд — философ.

Лившиц с Эмором начали перемигиваться — явно что-то задумали. Но глаза у них энтузиазмом пока не горели, скорее — восторгом.

«Лазар» был таким роскошным, что поглазеть тут и без оружия было на что. И лица молодых пилотов выглядели оскорблёнными: за что экзотам такое богатство?

Дерен их восторгов не разделял. Он прикидывал толщину силовых кабелей, считал люки воздуховодов и турельных «выходов». Лицо его закаменело от понимания, чем могла закончиться экзотианская беспечность.

Разместили всех семерых тоже шикарно. Отделка кают выглядела богатой и стильной. Непривычное меню и чужие приблуды в санузле обещали немалые развлечения.

Молодёжь расселили по двое — и они то и дело кидали в чат голограммки и шутки.

Вальтеру Дерену выделили отдельную каюту. Он было обрадовался неожиданному отдыху и уже намеревался поспать полчасика, как явился психотехник с видеоблокнотом и принялся расспрашивать его про молодёжь.

Дерен предоставил медику список фамилий, сбросил выписки из медкарт и, сославшись на усталость, предложил идти в соседнюю дверь, чтобы познакомиться с парнями самостоятельно.

Вальтеру так хотелось завалиться уже на диванчик, что он не удосужился проверить, кто выбрал каюту с ним по соседству.

Краем сознания он помнил, что это был вроде бы Итон. Потому и закрыл глаза.

Но есть вещи, которые предсказать невозможно. Например то, что уже занятую Итоном каюту кое-кто мог и отжать.

Не так уж это и сложно. Особенно если ты до сих пор числишься напарником Дерена и имеешь право жить с ним в одной каюте или хотя бы — дверь в дверь.

* * *

— Господин регент!

Линнервальд, уже полчаса как прибывший на «Лазар», всё ещё отдавал распоряжения относительно рейда, согласованные с капитаном Пайелом. ЧП ему были не нужны.

Он повернул голову на голос и с удивлением уставился на старшего психотехника медгруппы «Лазара» доктора Готама Бачера.

Мужик был в белейшем халате без единой лишней складочки, но всё равно казался помятым, а бледный лоб обсели бисеринки пота.

— Что у вас, Барчер? — удивился регент. — Какие-то проблемы с расселением пилотов с «Персефоны»?

— Это не пилоты, господин регент! — чернявый выходец с Кумара осёкся и замолчал. — Не люди!

Он всегда казался регенту слишком смуглым, а тут стал белее белого. Эк его вставило!

— А кто? — равнодушно уточнил Линнервальд.

— Они не люди! — повторил Бачер, едва сдерживая дрожь в голосе. — Они распадаются на куски!

Линнервальд нахмурился. Он понял, что забыл предупредить медслужбу о наличии на борту хатта.

Вернее, не то, чтобы забыл — вообще не планировал. Но кто ж знал, что мальчишки возьмутся баловаться?

— В Империи не любят медиков, Бачер, — пояснил он сухо и раздражённо. — Вас разыграли. Держите лицо и не поддавайтесь на розыгрыши! Я пригласил пилотов, чтобы с ними поработали психотехники, а не наоборот! Продолжайте собирать анамнез! Вы должны подготовить мне всю необходимую информацию для работы!

«Встряхнув» как следует доктора, регент отвернулся и тряхнул головой, чтобы не рассмеяться. Мальчишки — всегда мальчишки, даже если они механические.

Однако стоило поторопиться с делами.

И первый разговор с Бо и Рэмом провести лично. Иначе пилоты заскучают, и тогда доктору Бачеру ещё не такое померещится.

* * *

Медик нажаловался. Явился регент, и он был недоволен спектаклем, который пилоты устроили его белой медицинской крысе.

В Содружестве медики традиционно носили белое, в Империи — красное, но характер у них везде был занудный, а рожи высокомерные.

Бо и пугнул-то медицинскую крысу совсем чуть-чуть, но как она скакала, как скакала! Однако и расплата последовала немедленно.

Едва Линнервальд вошёл в каюту, как Рэм ощутил давление, сродни тому, что появлялось, когда сердился Дерен.

Капитан давил иначе, он просто бил и выкручивал тебе внутренности, как кулаком под дых. Более медленный и вязкий гнев Дерена не давал дышать, пригибал к земле. На «Персефоне» такое давление и тычки называли накатом.

Владели им многие, однако вот так — красиво и медленно, как Линнервальд, — накат мог продемонстрировать только Дерен. У остальных были, скорее, хаотичные малоконтролируемые всплески. Даже у капитана.

Рэму было не привыкать к самым разным формам давления. Ему приходилось общаться даже с Макловски, командующим Объединённым Югом. Вот уж кто давил — так просто совал под пресс. Как кости не ломались?

— Я хотел бы поговорить сначала с Бо, — сообщил регент. — Но ты, Рэм Эффри Стоун, если будешь сидеть тихо, можешь остаться.

Рэм набычился: надо же, регент помнил его