Темный феникс. Возрожденный. Том 2 - Фёдор Бойков

— Ладно, — чуть смягчился Михаил Алексеевич. — Ты съездил к стене или нет?

— О да! — Бартенев мечтательно прикрыл глаза. — Там как раз случился прорыв. Гвардейцы Шаховского отбили нападение стаи стриженей.

— Сколько человек погибло? — заинтересовался император.

— Ни одного, — глаза князя блеснули от восторга.

— Как ни одного? — Михаил Алексеевич сузил глаза и подался вперёд. — Да они должны были дохнуть от проклятьев пачками. Стрижени всегда проклинают врагов перед смертью.

— А вот тут нас и ждёт самая потрясающая новость за последние несколько лет, — Бартенев заёрзал на кресле от нетерпения. — Я узнал, почему Маргарита Рейнеке-Шаховская не обучала своих детей магии тьмы и взяла с близких клятву.

— Ну же, говори! — нетерпеливо рявкнул император. Но Демид даже не вздрогнул — он знал, что сумел заинтересовать троюродного брата.

— Маргарита скрывала дар своих детей, — заговорщицки сказал светлейший князь. — В них проявилась кровь Тишайших.

— Вот же тёмная дрянь! — выругался Михаил Алексеевич. — Повезло ей, что сдохла и не попалась мне на глаза. Что там с детьми?

— Девочка Шаховских сняла все проклятья с гвардейцев рода, — выпалил Бартенев. — Кажется, мы наконец нашли того, кого так долго искали.

Глава 13

Дорога до Владимира слилась в одно серое пятно. Я проспал весь путь, положив голову на рюкзак, а Агата устроилась у меня на коленях.

Самолёт из Владимирского аэропорта был гражданским чартером, пахшим антисептиком и топливом. Стюардесса, бросив взгляд на мои запачканные кровью и песком штаны, брезгливо сморщилась и прошла мимо. Мои гвардейцы дремали, прижавшись к иллюминаторам. Никто из них не проронил ни слова.

В Тюмени нас уже ждал родной внедорожник с Денисом Черновым за рулём. Увидев нас, он разулыбался и замахал руками, после чего распахнул двери.

— Рад, что вы целы, ваше сиятельство, — радостно сказал он, окинув нас с Сорокиным быстрым оценивающим взглядом.

Дорога от Тюмени до имения тоже пролетела незаметно. Я смотрел в окно на редкие перелески и убранные к зиме поля, чувствуя, как с каждым километром тяжелеют веки. В груди становилось теплее от приближения к дому и к Сердцу Феникса.

Я не смог бы теперь разделить эти две самых важных для меня ценности. Сердце всегда было для меня в приоритете, но теперь у меня появился дом. Появились близкие люди, жизни которых зависят от меня. Всё это теперь стало для меня неразделимым, одинаково дорогим моему сердцу и моей душе.

Наконец мы добрались до земель Шаховских. Дышать сразу стало легче. Напряжение последних дней и недель медленно отступало, тело и разум расслаблялись, бдительная осторожность отходила на второй план. Ведь я почти дома.

Вскоре машина замедлила ход. Я протёр глаза, не веря увиденному.

По обеим сторонам подъездной дороги, от ворот и до самых дверей стояли четыре сотни моих гвардейцев в полной боевой выкладке, в чистой отглаженной форме. Они замерли строем. В оглушающей тишине было слышно только урчание мотора и шелест шин по асфальту.

Денис затормозил сразу за воротами и бросился открывать мне дверь. Я вышел из машины, и воздух дрогнул.

— За графа! — прорвался сзади чей-то срывающийся на крик бас.

— Ура! Ура! Ура-а-а! — грянул рёв четырёхсот глоток.

Эхо покатилось по окрестным землям, спугивая стаи ворон с верхушек тисовых деревьев. Я стоял ровно и прямо, ощущая, как этот рёв бьёт в грудь почти физической волной.

Агата испуганно вцепилась когтями в моё плечо, а из тени на миг высунулся любопытный клюв Гроха.

Строй замер на секунду, и снова грянуло. Ещё громче, ещё яростнее.

— За род! За империю! Ура! Ура! Ура-а-а!

Казалось, что сама земля задрожала под ногами. Я видел лица своих людей. огрубевшие, обветренные, с глазами полными огня.

И, наконец, раздался третий залп, слившийся в единый рёв, в котором уже не было слов, лишь одно сплошное торжествующее и стальное:

— Ура! Ура! Ура-а-а-а!

Я не стал ничего говорить. Не стал кивать или махать рукой. Я просто стоял и принимал их клятву. Их верность. Их силу.

Только тогда, когда последнее эхо замерло вдали, я сделал шаг вперёд и прошёл сквозь строй. Мимо застывших, как изваяния, бойцов. Мимо сжатых кулаков, прижатых к груди. Мимо глаз, в которых читалось одно: наш граф вернулся домой.

— Вы заслужили их преданность, ваше сиятельство, — негромко сказал Зубов, встав рядом со мной. — Как и они заслужили право на гордость, что служат именно вам.

Я кивнул и повернул голову к дому, заметив, как распахнулась дверь особняка. На пороге стоял Герасим, с лицом, невозмутимым, как гранитная глыба. Но в его привычно холодных глазах я увидел то, чего не видел ещё ни разу, — отсвет того самого рёва.

— Добро пожаловать домой, ваше сиятельство, — произнёс он, отчеканивая каждое слово.

И только после этого приветствия на крыльцо выскочил Борис, чуть не сбив меня с ног. Бабушка стояла позади, не скрывая слёзы гордости, но помимо них я видел странную горечь в её глазах. Будто она совсем не рада, что я вернулся.

— Костя! — крикнул мне в ухо брат, подпрыгнув и повиснув на мне. — Братик вернулся! Живой! Костя!

— Ну ты чего, — я неловко погладил Борю по голове, и прижал его к себе левой рукой, переживая за то, что он может напороться на топоры, которые я до сих пор не снял. — Я же обещал, что вернусь.

— И всё равно, — шмыгнул он носом. — Мы же переживали.

У меня отлегло от сердца. Я опасался, что по приезду вместо брата меня встретит оружие тьмы — равнодушное и отстранённое. Но вроде бы эмоции на месте, а значит я успел вернуться до его первой битвы. Можно просто выдохнуть и насладиться тем, что я дома.

— Ладно, отпускай меня уже, — сказал я, занося брата в дом. — И где Вика?

— Она в пещере под особняком, — уже тише сказал Боря. — Восстанавливается и отдыхает.

— Что случилось? — я замер на полушаге, обернувшись к бабушке.

— Тут такое было! — Борис отпустил меня и несколько раз хлопнул в ладошки. — Представляешь, вчера был прорыв на стене! Монстры третьего ранга!

Я почувствовал, как по спине бежит холодок, а волосы на затылке встают дыбом.

— Мы отбились? — спросил я. Голос надломился и прозвучал будто издалека.

— Ещё как! — брат подпрыгнул на месте и вскинул сжатый кулак вверх. — Мы с Викой были там! Представляешь, мы видели, как наши гвардейцы сражались со стриженями!

— Кто допустил детей на стену? — я посмотрел на Юлию Сергеевну, и та отвела взгляд.

— Ситуация была критическая. Мы поехали к стене сразу, как объявили о прорыве, — тихо сказала она. — Детей