Демон-Экзорцист IV - Виктор Молотов

— Понятно, — кивнул я.

И со слов мертвеца сделал вывод, что у зомби ещё остаются человеческие эмоции и какие-то связанные с ними потребности. Они могли есть, не испытывая вкуса, но всё равно это доставляло хотя бы частичку былого удовольствия.

Духи же этого сделать не могли. А потому они были куда более холодными, и редко можно было заметить, что их угрюмые выражения как-то меняются.

— Так вот почему ты не хочешь отказываться от этого гнилого тела, — фыркнула Алиса.

На её лице не осталось ни капли стыда. Однако я был уверен, что девушка сделала выводы, и подобное не повторится. По крайней мере, в ближайшее время.

— Да-да, — закивал мертвец.

Она неодобрительно помотала головой. Ведь бесконечно это продолжаться не может.

Я думал, что сейчас она ему лекцию начнёт читать, но девушка сменила тему. Уважение к мёртвым в ней тоже воспитывали с самого детства.

— Так что, как у тебя дела на кладбище? — поинтересовалась Алиса. — Что нового?

— Ай, ничего, — махнул рукой мёртвый старик. — Нам разрешено выходить только ночью. Даже живых не попугать, — пожаловался он.

Да, это была весомая проблема… Но, по крайней мере, теперь я выяснил, что мертвецы пугают живых только для развлечения. Если они в своём уме, то вредить им не собираются.

— И что, неужели на этом всё? — возмутилась Алиса. — Меня столько лет не было, а ты даже ничего не расскажешь?

Мертвец демонстративно задумался.

— Кое-что интересное, пожалуй, всё-таки было, — неуверенно проговорил он.

— И что же?

В глазах Алисы блеснуло любопытство.

— Сектанты стали захаживать, но они нас не боятся, — с разочарованием закончил он.

— Почему не боятся? — удивилась Алиса.

— Они там всё пытаются кого-то призвать, — пояснил старик. — Если появляемся мы, обычно говорят: «Не мешайте». А если игнорировать — начинают стрелять.

— Стрелять? — здесь уже удивился я. — Разве сторож кладбища не должен это пресекать?

Обычно этот человек и отвечает за то, чтобы ни живые не тревожили мёртвых… ни наоборот.

— Должен, — ответил мертвец. — Но кладбище же государственное, а у них с обеспечением всегда проблемы. Кто будет сюда нанимать толкового сторожа? Обычно он спит пьяным, да таким крепким сном, что его и танк не разбудит.

— Понятно, — кивнул я.

Это было одно из немногих исключений, где бюджет урезали даже у аристократов. На кладбищах простолюдинов по этой логике вовсе нет никаких сторожей. Хотя я не проверял.

— Так кого там пытаются призвать эти сектанты? — задорно спросила Алиса.

Эта группа странных людей её очень заинтересовала. Я же не придал этому значения… ведь каких только сумасшедших в мире не встретишь! Вон один в моей голове засел.

— Как кого? Сатану! — хохотнул старик.

Услышав это, Алиса тоже рассмеялась… Один я остался серьёзным, зная, что Сатана — это один из видов демонов.

И Алиса тоже это знала, а потому я не очень понимал её халатного отношения.

— Над чем вы смеётесь? — прямо спросил я.

— Как над чем? — удивилась Алиса. — Простые людишки пытаются вызвать Сатану.

— У них никогда это не получится, — ответил мертвец. — А адекватные маги никогда в эту секту не войдут.

Ну… тут я мог бы поспорить. Ведь в любом правиле встречаются исключения.

— Знаешь, почему? — спросила Алиса, широко улыбаясь.

— Почему? — поинтересовался я.

— Да потому что нас ещё в академии учили, что любой несогласованный призыв заканчивается смертью, — объяснила девушка. — И надо найти по-настоящему сумасшедшего экзорциста, чтобы он согласился на такое.

Я же по-прежнему оставался серьёзным.

После того, как в моей голове поселился Легион, я многое узнал. В том числе и то, что обычный человек может призывать демонов. Это случается в исключительных случаях. Для этого используют призывающие артефакты или печати. Хорошо, что в наших мирах о таком не знают.

Но это не значит, что сектанты сдадутся и не изобретут нечто подобное. Легион показывал мне эти схемы. Там не нужно много ума или каких-то специфических навыков. Всего лишь немного демонической энергии для артефакта. Или магии экзорциста — для печати.

А поскольку у нас продаются артефакты-накопители, то купив такой, и обычный человек может заполучить немного магии почти любой стихии. Артефакты тёмных магов продавались только тёмным магам… ибо при взаимодействии с этой энергией постоянно возникали несчастные случаи.

— Кстати, — вдруг вспомнил мертвец, — время-то уже позднее, значит, скоро придут!

— А также начнут восставать и другие, — догадался я.

Собственно, именно поэтому Смоленское кладбище считалось одним из самых опасных. Здесь похоронено очень много некромантов, которых родственники воскресили сразу же после смерти. Но жить в своих домах они не оставались.

У некромантов было принято оставлять воскресших в дорогих склепах на кладбищах, где есть все удобства. Алиса рассказывала, что в их склепе есть даже телевидение и телефон.

Мертвец даже мог кому-то позвонить и поболтать. Но такое возможно только в семьях сильных некромантов. У тех, кому хватает родовой энергии, чтобы поддерживать мертвецов живыми в течение десятков, а то и сотен лет.

— Так что, хотите посмотреть на сектантов? — с надеждой спросил мертвец. — Может, хоть у вас получится их напугать!

Словно это единственное, что его интересовало.

У меня не было желания заниматься пуганием людей чисто ради развлечения, поэтому я вопросительно посмотрел на Алису, ожидая её ответа.

— Я бы сходила, — задумчиво произнесла она. — Можно вызвать энергетическую фигуру. Вот они офигеют, — рассмеялась она.

То, о чём она говорила, было не то что заклинание — скорее шалость, которой студенты пугали новичков в университете. Старшие курсы научились делать из собственной энергии фигуру демона, а потом он изображал, что нападает на новичка.

В университете на парах этому не учили, это знание передавалось от одного курса к другому, только между учениками.

Дошло до того, что принцип создания энергофигуры знали все. Даже те, кому это было не нужно. Способ был очень простой, а сложно не запомнить, когда это обсуждают везде и по несколько раз. Примерно так со мной и произошло.

— Мне кажется, это плохая затея, — высказал я своё мнение. — Напугаете их до инфаркта, ещё сами виноватыми останетесь.

А мне бы лишних