Возвышение. Земли Ордена - Михаил Павлович Игнатов

— Но потом злость снова ударила мне в голову, и я подумал: «Какого дарса? Зачем я вновь буду заниматься этой ерундой? Почему я не использую все возможности, что имею? Почему я не пользуюсь тем, что добыл в прошлом? Почему я не использую эту уникальную возможность? Почему не оборачиваю её себе на пользу?».

— Потому что это благоразумно, молодой глава, — печально заметил Седой. — Можно пытаться сделать вид, что Орден исчез, что орденцы разочаровались в нём и своих мечтах, распались и пытаются жить, как обычные идущие, можно даже этой попыткой обмануть врагов Ордена. Но то, что происходит сейчас… — Седой покачал головой. — Стоит только кому-то пронюхать откуда прибыли новые люди, стоит кому-то понять, что у вас есть подобный перстень…

— Перстень? — донеслось из пустоты. — Что-то я слышал о подобных перстнях. Перстень… Одно из редких сокровищ Древних? Перстень с головой дракона на печатке. Тот самый, что давал право слугам прежнего Императора в любой миг воспользоваться Путями. И воспользоваться так, как им нужно. Рассказывали, что у этих перстней не было ограничений. Этот перстень? Ой, ой, Аранви, ну вот не надо этой жажды убийства. Одной тайной больше, одной тайной меньше — в нашем общем деле это уже не имеет никакого значения.

Седой медленно, с усилием выдохнул, видно, заставляя себя смирить желание прибить Пересмешника.

— Так лучше, спасибо, — хмыкнул тот из пустоты мыслеречью. — Что я могу сделать? Рассказать об этой тайне Эрзум? Я ненавижу Эрзум. Ненавижу сильней, чем ты сам, Аранви. Я мечтаю, чтобы они исчезли с лица Империи, и только вы, ваш скрытый Орден Восстающего Клинка и только твой глава, только мой господин, дающий надежду, может это устроить. Кто ещё в Империи рискнёт замахнуться на сильнейшую фракцию?

— Сильнейшие не они, — сухо заметил Седой.

— Лишь потому, что Мады напоказ кичатся своей силой и не упускают случая сцепиться с кем-нибудь, доказывая эту самую силу.

Я усмехнулся про себя. Так-то неплохие, похоже, ребята. Я бы нашёл с ними общий разговор, звеня сталью и жаля техниками. Жаль только, рановато. Они спускают с лестницы Властелинов, я Властелинов вполне могу убивать, а это несколько не то. Мне нужно не убить стражей резиденции, где живёт моя сестра и семья, а избить, доказав свою силу, а это совсем другое.

Впрочем, я уже вроде отказался от мысли что-то им доказывать, нет? Да и давно не спешу вытаскивать семью из лап сектантов. Нет никаких сектантов, а жить во фракции, которую считают сильнейшей в Империи, это совсем не то же самое, что жить в беззвёздной фракции, у которой десятки скрытых врагов и само существование которой висит на волоске. Я, конечно, не знаю, как там живёт вся моя семья, но точно знаю, что Лейла, единственная Говорящая с Небом в клане Мадов, не даст нашу семью в обиду и устроит их лучшим образом.

— Так-то, — тем временем продолжал Пересмешник, — если всё будет серьёзно, кто знает, сколько скрытых старейшин пика Повелителя Стихии найдётся у Эрзум?

— Немного, — рыкнул Седой. — Небесное Испытание это тебе не эликсира глотнуть и не Форму покрутить с утра. Это либо выжил, либо сгорел в Небесных Молниях. Многие ли из Эрзум рискнут собой? А рискнут собой и своей драгоценной жизнью во второй раз? А десять раз подряд?

— Глупо отказывать им в силе, храбрости и безумии только потому, что ненавидишь их, Аранви. Я ненавижу их гораздо сильнее тебя, Аранви, но не позволяю ненависти туманить разум и отчётливо сознаю: они умны, хитры, у них множество тёмных дел и множество тех, кто не выпячивает свою силу и раз за разом проходит Небесные Испытания. Одно время я следил за всеми отрядами, что уходят в Дикие Земли, так что знаю, о чём говорю.

— Следил? — Седой даже обернулся, переспрашивая это. — Зачем?

— И это спрашивает меня Клинок Мщения Ордена Небесного Меча, прославившийся тем, что обрушил Бедствие на таланты клана Алых Пиков? — голос Пересмешника сочился ядом. — Дорогу хотел подсказать.

— Очень сложно правильно подсказать дорогу и уцелеть при этом.

— Только это меня и останавливало, — буркнул Пересмешник. — Только это и разум, который твердит, что глупо мстить одному из Эрзум ценой своей жизни, когда я хочу отомстить всем до единого.

— Прямо всем? А я слышал, что убийца Травер имеет принципы и не убивает женщин и детей.

— Не играй словами, Аранви. Что мне до этих женщин, если они не Властелины и не поднимают меча?

— Как скажешь. Но твоя ненависть и правда удивительно сильна.

— Больше Эрзум я ненавижу только себя, — процедил Пересмешник. — За свою слабость, трусость и никчёмность и ты не представляешь глубину этой ненависти, — помолчав, Пересмешник тяжёлым голосом произнёс. — Хватит обо мне.

Теперь пожал плечами уже я и возобновил свой рассказ с того места, на котором разговор сбился. Разве это не обязанность главы фракции — сглаживать острые углы в отношениях своих людей? Не то чтобы это так уж было нужно, но и не помешало.

Когда силы в средоточии Пересмешника осталось треть и мы приземлились в лесу на медитацию, они общались друг с другом так, словно ничего и не случилось.

— Это почему ещё я должен уйти в сторону и оставить тебя с главой?

— Потому что это я тут не пойми кто, а ты советник. Глава за мной должен надзирать.

— Чего за тобой надзирать? А вот главу нужно охранять.

— Кого охранять? Его? — изумился Пересмешник. — От кого? В этом Поясе он сам сожрёт кого угодно.

— Сам говорил про скрытые таланты. Кто знает, какой силы здесь скрываются Стражи?

— Ты действительно думаешь, что хоть один Повелитель в здравом уме будет торчать в этом поясе? Ты можешь сколько угодно говорить, что это мне лишь кажется, но здесь сам воздух вытягивает из тебя энергию и не говори, что ещё полон сил и будешь собирать её только за компанию со мной, слабаком.

— Неженка, не бывавший в Полях Битв, — расплылся в улыбке Седой, зато прекратил спорить и снова взвился в воздух.

Собирать силу в обычной медитации при их размерах средоточий и бедности силы здесь — занятие слишком долгое. Они собирались раскрутить Круговороты, чтобы ускорить восстановление.