Владыка битвы (СИ) - Алекс Хай

class="p1">С трудом поднявшись, я выплюнул набившийся в рот и нос песок, отряхнулся и нетвёрдой походкой направился к камню. Пот перестал литься с меня и просто застыл кристалликами соли на коже. Казалось, уже даже яйца начали похрустывать.

Идти становилось тяжелее, и дело было не в падении или в солнце. Чем ближе я подходил к камню, тем труднее двигался, словно мне приходилось преодолевать сопротивление чего-то незримого. Сам воздух, казалось, стал плотным, и я буквально продавливал своё тело сквозь него, чтобы шагнуть вперёд.

— Да что ж такое! — вырвалось у меня. Впрочем, на ответ голоса я уже не надеялся.

Понемногу камень приближался. Я продвигался настолько медленно, что, будь это место нормальным, наверняка здесь бы уже царила ночь. Шаг за шагом, уговаривая уставшее тело и измученные ноги продолжать движение, я наконец почти добрался до цели.

Голос молчал, но я не видел до самого горизонта ничего иного, что могло бы привлечь внимание. Значит, шёл в верном направлении. А вот сама скала действительно привлекала внимание.

Издали она казалась простым черно-серым камнем, но была настолько инородной для этого места, что я невольно заинтересовался и захотел рассмотреть находку внимательнее. Порода очень напоминала мне наши северные камни. На Свартстунне было много похожих — тёмные, с прожилками из слюды, что искрились в солнечных лучах.

Камень оказался высотой с меня и шириной в один шаг. Над ним явно поработала рука человека или ещё кого-то сведущего в ремёслах. Порода была отшлифована почти до зеркального блеска, отчего слюдяные вкрапления сверкали ярче в лучах неумолимого солнца. И я заметил ещё одну странную деталь. Воздух над песком дрожал, но вокруг камня он был прозрачным и… обыкновенным, привычным, неподвижным.

Я осторожно прикоснулся к отполированной поверхности и удивлённо охнул. Камень был холоден, словно лёд. Поборов порыв прижаться к нему всем телом, чтобы хоть как-то унять мучительный жар, я обошёл находку вокруг.

Ни единой руны, ни одного рисунка не было выбито на гранях камня.

— Ну и зачем ты привёл меня сюда? — заорал я на небо.

И снова ответа не последовало. Я присел на корточки и принялся обследовать ладонями каждую пядь холодной породы. Ничего. Так я обошёл их все и разочарованно вздохнул. И правда, зачем тогда всё это было?

Я выпрямился и отошёл на несколько шагов, подумав, что тайна могла крыться в узорах слюды и что с близкого расстояния рассмотреть это было невозможно. Но я ошибся — узоры оказались простыми хаотичными вкраплениями. Красиво, но бесполезно. Мне не удалось найти ничего, что хотя бы отдалённо напоминало руны или рисунки.

Окончательно разочаровавшись в поисках, я устало привалился к камню и обнял его обеими руками — хоть охлажусь немного, раз ничего путного не выяснил. Я пробежался пальцами по верхушке и внезапно нашёл необычную шероховатость. Дубина! Обследовал только боковые, а верхнюю рассмотреть не удосужился!

— Ну-ка…

Я подпрыгнул, чтобы лучше рассмотреть верхнюю грань, но пожалел об этом — едва ноги вновь коснулись песка, ступни пронзила жуткая боль. Это я зря, но сейчас было не до жалости к себе. Мне хотели что-то показать, и я должен был это найти. Ухватившись за края камня, я с трудом подтянулся.

Вот оно!

Взгляд выхватил рисунок — мне показалось, то была та самая спираль, какую вытачивали на амулетах последователей единого бога. Я снова пробежался пальцами по шероховатой поверхности, стараясь кожей почувствовать рисунок и глубину резьбы.

Спираль. Я вновь подпрыгнул, напряг руки, стараясь задержаться в прыжке хоть на долю мига, и теперь хорошо рассмотрел ее. Спираль была вырезана на поверхности камня и окрашена золотом. Красивая работа, казавшаяся грубой лишь на первый взгляд.

— Что это значит? — крикнул я в небо. — Я нашёл её. И что теперь?

Ответом мне был отдалённый рокот. Шум доносился со всех сторон, зловещий гул приближался, нарастал. Я не мог понять, что это было.

А затем увидел стену воды.

Огромная волна — выше любого дерева или дома — неслась на меня. Я шарахнулся назад, к высоким дюнам, надеясь найти на вершине одной из них укрытие. Вода наступала — сине-зелёная, морская. На меня дул ветер, едва не сбивая с ног. Я бросился наверх, карабкаясь, скользя по податливому песку, срывался вниз, снова лез, тяжело дышал и плевался песком. Я почти добрался до самого верха, когда огромная волна накрыла и меня, и дюну, и всю пустыню.

Странно, что дышать в этом море я мог без труда. Мимо меня проплывали рыбы, вырастали коралловые рифы, менялись очертания дна. Словно время здесь текло необъяснимо быстро, а я лишь наблюдал за изменениями. Идя по дну, я видел камень со спиралью — обросший ракушками и подводными цветами. Древняя пустыня превратилась в море. Море дало жизнь не только подводным созданиям, но и людям — я видел над головой тёмные продолговатые точки лодок и тени кораблей. Видел сети, что они кидали. Но не мог вынырнуть на поверхность.

А затем вода начала темнеть, густеть. Море принялось мельчать. Соли в нём стало больше — настолько много, что теперь эта плотная вода сама вытолкнула меня на поверхность. Я вновь узрел пустыню, но теперь на песчаных берегах этого древнего моря оказались поселения. Люди в причудливых ярких одеждах, кочевые племена, караваны торговцев со странными горбатыми животными — все шли вдоль берега моря, на дне которого, спрятанный под ракушками и водорослями, покоился камень с золотой спиралью.

Я чувствовал ветер, ощущал жар всё того же неумолимого солнца, слышал разговоры на незнакомых языках и печальные песни рабов, которых гнали по берегу в большие города. Поселения разрастались, обносились стенами из привозных белых камней, приходили и умирали армии, песок окрашивался кровью народов, а море незаметно мельчало. Пока, наконец, не превратилось в лужу, из глубин которой снова вырос тёмный камень с полированными гранями.

Я видел, как двое рабов — один хромой со шрамами от кнута на спине, второй незрячий — подошли к нему, удивлённо касались хладной породы и переговаривались. Через несколько мгновений слепой прозрел, а хромой ощутил силу в ногах, и шрамы на его коже затянулись. Узревшие чудо побежали обратно в город — всё ещё великий, но угасающий. Ибо он гиб вместе с морем.

Я наблюдал, как к этому камню начали совершать паломничество — босые ноги шлёпали по обмельчавшему водоёму, сотни и тысячи ног исходили берег за эти годы. Бедняки и богачи, рабы и хозяева, гончары, пастухи и солдаты. А затем пришли люди в доспехах и алых одеждах, извлекли камень,