Елена Колядина - Призрачные поезда

В окнах выставлены патефоны, или граммофоны, забыл, как они называются и в чём разница, а с балконов свисали лозунги: «Да здравствует первый прораб метро – товарищ Каганович!», «Под землёй, на земле и на небе!». Не смолкали крики «Ура!». В толпе несли знамёна, плакаты «Есть метро!». Ненадолго движение застопорилось – из переулка выливалась дружная колонна демонстрантов, по двое несли буквы на длинных шестах: «М», «Е», «Т», «Р», «О». Далеко современным политтехнологам до здешнего креатива!

Пёстрый, звенящий и грохочущий шум наполнял воздух. Несколько девушек, взявшись под руки, шли позади меня шеренгой и пели. «Мы на поля зелёные вернемся закалённые, к труду и обороне готовые всегда!» Полдюжины школьников, споря между собой, тащили выпиленный из фанеры коричнево-жёлтый «вагон метро» – держали, словно щит, и глядели в прорезанные окна. Откуда-то летели листовки, усеявшие асфальт и булыжник. Из громкоговорителя грохотал марш. Я впервые в жизни полнейшим образом ощутил состояние, которое, безусловно, зовётся счастьем. Не кайф, не эйфория, не адреналин раш, не удовольствие – счастье.

Не помню, как вернулся назад, в метро, пробился сквозь очереди в кассы, пользуясь радостным столпотворением, проскочил зайцем (турникетов не было, билеты на входе проверяли контролёры в униформе); на «Кировской» просто вышел из вагона и оказался на «Чистых прудах». Почему и как это получилось, так сказать, технологически, я не мог объяснить.

На кухне пил чай мой новоявленный двоюродный брат Хмаров. Я стоял на пороге, всё ещё полный ликующего счастья, в голове звенел праздничный гул, звучал авиа-марш.

Какой поразительный переход. Здесь – и там. Насколько отличаются лица. Там – энергичные, налитые жизнью, а здесь… а где – здесь?

Ровно такое же ощущение, как после киносеанса: дико и невозможно всё это видеть – после.

– Чего долго, Трофимушка? – словно невзначай спросил дед.

Я напустил, сколько мог, спокойствия.

– На пустыре сказали – у Курского масло гуманитарное дают. Пока сходил, пока очередь остоял.

– Купил? – Явно думая о другом, произнёс дед.

– Не досталось. Представляете: час топтался, и аккурат передо мной вышло.

– Ну и бог с ним, с маслом, – равнодушно завершил распросы дед.

– А вода где? – я едва расслышал голос Василия.

– Что?

– Ведро брал. – Василий нахмурился.

– Ведро?

– Не играй идиота.

– Не помню. Забыл. Потерял.

– Я не знаю, как ему серьёзное дело поручать, если и с тем не справился, – забубнил Василий. – Прекраснодушный! Посудину теперь новою кто будет покупать?

– Так я тебе, я куплю. Настоящее, довоенное. Из «Икеи».

Я говорил какую-то ерунду – Фима ведь легко говорит, Фима златоуст – пытаясь вспомнить что-то, что-то сказанное, мелькнувшее… «Прекраснодушный»!

Я осёкся, вдруг захохотал и не мог остановиться. Смеялся так долго, уже обессилев и перейдя на утробный стон, что дед растревожился:

– Чего ты, Трофимушка?

Я замахал руками, с трудом остановился, утерев глаз, и задыхаясь, ответил:

– Так, ничего, вспомнил одну побасенку.

Хмаров неодобрительно (а когда-то иначе?) посмотрел на меня.

В своей комнате я повалился на кровать и лежал, пока всё случившееся не выстроилось в упорядоченную и более или менее логическую цепь.

ХХХ

СООБРАЖАЛКА, mode on. Прекраснодушный – я. И не надо нервно хихикать, Фима. Прими как данность. «Чистый», «прекраснодушный – это я», – повторил, и всё встало на свои места. Почему я оказался этим «святым», «связным», «невинным», «с чистой душой» – по рождению, воспитанию, решению свыше – неизвестно, но сейчас и не важно. Главное, это так. Мой дед Краснов и его товарищи знали, что вступить в контакт с героями призрачного поезда может прекраснодушный, которым оказался я. Откуда им стало известно – вопрос, опять-таки, не первостепенный. Поэтому и дед мой вдруг объявился, и именно под другой, не нашей – мамы или отца фамилией, и носятся со мной, будто с антикварным стулом. Изучающе, испытующе смотрят в глаза каждый раз, как вернусь из города, – не побывал ли ты уже в призрачном поезде? И вот, наконец, мне воочию явился этот состав цвета крем-брюле, полный героев! Красноармейцы, метростроевцы, комсомольцы, ударники, учёные, советские – да нет, ещё даже царские! – инженеры: последнее поколение, готовое и способное одной силой духа сломить сопротивление любого лютоволка, в рукопашной схватке победить в открытом бою! Пятнадцатое мая 1935 года – эти люди ещё не знают, не догадываются, не подозревают, что через десять лет уничтожат нацизм, спасут мир от коричневой чумы, заплатив тридцатью миллионами жизней. Но только они, оставшиеся в нашем прошлом советские люди, с их словно врождённой готовностью к подвигу, смогут вывести сегодняшнюю Россию из тупика.

Этот поезд не был киносъёмочным, как и люди, в нём ехавшие, – не артисты. И оброненные газеты, и детская тюбетейка – всё взаправду. Я оказался в том самом призрачном поезде! И моя поездка в Москву-1935 – не сон. «Попаданец». Я хмыкнул, вспомнив чудовищный в своей банальности сюжет фантастической литературы. Попаданец из будущего, попавший на приём к Сталину, предупредивший о дате начала войны, чтобы изменить ход мировой истории… – набившие оскомину бульварные книжки, боевики, видеоигры.

Мне не нужно душить Шикльгрубера в его детской кроватке – скорее, наоборот. Моя задача – вывести веривших в светлое будущее пассажиров призрачного поезда и, с их геройской отвагой, либо погибнуть, либо на всех парах устремиться вперёд и вымести министров-юристов вместе со Временным правительством из моей страны. И тогда… да, тогда…

Лихорадочная жажда деятельности, бесшабашная отвага наполнили меня, я скатился с кровати, неожиданно для себя с наслаждением в мышцах отжался несколько раз от пола, поднял одной рукой стул за ножку, помчался в кухню, схватил газету, вернулся в комнату. Кто эти люди? Как они жили? Во что верили?

Первый день. Заголовок оригинальный, ничего не скажешь. Впрочем, может, и зря насмехаюсь?

Первая очередь подземной трассы столицы вступила вчера в нормальную эсплоатацию. Хм, «эксплоатация» через «о». К шести часам утра все работники движения, связи и обслуживающий персонал были на своих местах под землёй.

Наверху, у закрытых дверей станций, уже стояли сотни людей, желающих во что бы то ни стало оказаться первыми пассажирами первого поезда первого советского метрополитена.

В небольших кабинках, за стеклянными окошками, армия кассирш приготовила стопки проездных билетов: жёлтых – для едущих в сторону Сокольников, малиновых – для остальных.

В 6 часов 45 минут утра раскрылись двери всех станций московского метрополитена. Пассажиры устремились вниз к билетным кассам:

– Площадь Дзержинского!

– До Смоленского!

– К Сокольникам! До Арбата! Красносельская!

Дворец Советов! Парк культуры имени Горького!

– Вам куда?

– Да куда хотите! Интересно покататься!

Кассирши быстро протягивали небольшие картонные билеты с гербом московского метро и порядковым номером. Первый билет на станции «Сокольники», за №А00001, получил мастер экспериментального цеха завода «Красный пролетарий» тов. П. Н. Латышев, на станции «Комсомольская площадь» – сторож бань № 1 тов. Ветошкин, на станции «Парк культуры» – шофёр «Партиздата» тов. Сёмкин.

Контролёры отрывают корешок билета и любезно показывают путь к поездам. На обороте билета – штамп: число, месяц и час выдачи. С этим билетом пассажир может находиться на станции отправления не больше 30–35 минут. Срок вполне достаточный: поезда отправляются каждые пять минут.

Перроны станций заполнены оживлённой толпой. Зачем и куда они едут? Маленькая анкета ясно отвечает на этот вопрос.

– Моя фамилия Аксёнов. Работаю в Дирижаблестрое. Живу по Октябрьской дороге. Сейчас еду с Комсомольской площади на Арбат.

– Колхозник Сирков. Из Тайшетского района Восточной Сибири. Оставил вещи на вокзале «при жене». Хочу прокатиться. Говорят, чудеса!

– Слесарь-моторист завода «ВАРЗ» Вавилов. Тороплюсь на работу. Далеко – Полянский рынок. Надо быть к 8 часам. Успею.

– Работаю техником на строительстве гранитных набережных Москва-реки. Фамилия – Мартынов. Живу в Сокольниках. Еду до станции «Парк культуры». Прежде приходилось пользоваться двумя трамваями – «4» и «Б». Каждый день на проезд уходило больше двух часов. На метро оба конца займут 40 минут.

– Научный работник Сагатовский. Живу на Хамовническом плацу, работаю в Лефортове. Еду со станции «Парк культуры» до Красносельской, оттуда на трамвае «В». Экономлю час.