Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

— Факри как-то резко постарел. Если в его случае это вообще было возможно. — Помимо пути топора, он исследовал астрологию и нумерологию. Он верил, что смертный может заглянуть за вуаль, закрывающую от нас Книгу Тысячи. И в своих исследованиях он вычислил что я, один из его учеников, являюсь реинкарнацией Бессмертного. Разумеется, я пытался его переубедить. Ведь из ста сорока признаков реинкарнации, во мне собрались все, кроме одного, а значит я являлся не более, чем совпадением. Очень редким, но совпадением. Увы, моего учителя ослепила его собственная вера в свою правоту. И она же едким ядом поразила и мой разум.

— Если не брать в расчет старость. Она, видимо, тоже изрядно подъела его мозги, — шепнул на ухо Хаджару Абрахам. — Когда я пришел в этот замок, старик Факри уже… был стариком.

Хаджар проигнорировал насмешливый комментарий контрабандистка.

— Собрав своих учеников, мастер повел нас к гробнице. Я не буду рассказывать, что произошло внутри, но мастер… он был слишком уверен в своей правоте и умудрился разгневать Тень Бессмертного. Все это привело к тому, что Тень уничтожила гробницу и Наследие. Высвобожденная волна энергии оказалась настолько чудовищной, что если бы не вмешательство Великого Духа, то не только наша секта, но и все Сумеречные Горы оказались бы стерты в пыль, — Факри перевел дыхание и отпил немного отвара из стоявшей перед ним пиалы. — Дух создал за нашими спинами, пока мы бежали к замку, такой же временной разлом, как и сейчас. Но волна была быстрее… ему пришлось… в общем разлом все рос… быстрее чем мы могли бежать.

Факри отпил еще немного отвара и прикрыл глаза. Ему явно тяжело давались эти воспоминания.

— Я видел разные смерти, — продолжил, наконец, пустынник. — и от многих из них, если я начну рассказывать, у большинства из присутствующих волосы станут дыбом даже в тех местах, о которых вы и не подозревали. Но смерть от того, что тебя разрывает само время… ничего страшнее я в своей жизни не видел и, надеюсь, не увижу. Ибо слышат меня боги, праотцы, и матери моих матерей — это…

Факри замолчал. Он даже не мог подобрать слов для увиденного.

В зале опять повисла тишина. Лишь редкое постукивание пальцев Шакха по эфесу сабли нарушало практически абсолютное молчание.

Он первым и не выдержал.

— И что? — Пустынный Мираж всплеснул руками, после чего встал со стула так резко, что тот отлетел на несколько метров. — Последние полчаса мы потратили на то, чтобы мальчишка маг продемонстрировал нам свои знания волшебного искусства?! Аномалию не перейти?

Факри никак не ответил. Старик продолжил пить свой отвар.

— Путь есть, — тихо, едва слышно произнес Артеус. — но… это будет настолько опасно, насколько вообще что-либо может быть опасным не просто в смертном мире, а во всех четырех пластах реальности. Один неверный шаг, одна ошибка и вас разорвет. И когда я говорю — разорвет, я хочу, чтобы вы представили самую страшную боль из пережитых вами, самый жуткий кошмар из детства, затем сложили все это и помножили на количество звезд на небе. Может быть так вы осознаете крупицу того, что ждет там…

Шакх выругался, после чего повернулся к Хаджару. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза.

Они встретились много лет назад. Молодые и глупые. Готовые ринуться в любую авантюру, не особо думая ни о цене, ни о последствиях.

— Ты ведь уже все решил, варвар?

— Так же, как и ты, старый друг.

— Я тебе не друг, клятый северянин.

Хаджар с Шакхом кивнули друг другу.

Глава 1664

— Может посвятите нас в свои планы, генерал? — впервые за долгое время к разговору присоединилась Аэй, Шепот Моря. Все то время пока обсуждались пушки и временные разломы, она лишь изредка перекидывалась «многословными» взглядами с Эденом.

Глава секты отвечал ей тем же. От Хаджара, достаточно опытного в любого рода интригах, не мог укрыться тот факт, что, кроме Абрахама, лишь догадывающегося на что был способен корень всех проблем — таинственный артефакт, о его свойствах знала и Аэй.

Удивительно, что среди всех старейшин и мастеров секты о стратегически важной детали существования всей секты, знала лишь Аэй. И те короткие ремарки о том, что Эден и Аэй любовники нисколько не меняли ситуацию. Им лет было столько, сколько, наверное, не просуществовала секты Черных Врат в Балиуме. В таком возрасте простые плотские утехи, даже такие изощренные и сложные, на которые были способны адепты, уже давно не туманят разум.

— Когда-то давно, — начал было Хаджар, затем обвел взглядом седые волосы присутствующих и, прокашлявшись, продолжил. — В моей юности мне, в составе армии смертных, пришлось прорывать кольцо вокруг артиллерии противника. Если бы мы этого не сделали, то форт, и вся армии, погибли бы в той битве. Так что мы поступим так же — мы уничтожим эти пушки до того, как они смогут внести хоть какой-то вклад в исход осады.

Сперва за столом повисла тишина, а потом зазвучали редкие смешки. Старейшины и мастера действительно думали, что Хаджар шутит. Когда же длительное молчание генерала ясно дало понять, что юмор в произнесенных словах отсутствовал, то за столом вновь воцарилась тишина.

— Возможно, ввиду вашего прошлого, вы не очень поняли, о чем идет речь, генерал, — прокашлялся один из старейшин.

— Несмотря на то, что я родом из смертного региона, спешу вас заверить — с моим образованием все в порядке, — отрезал Хаджар.

— Но генерал! — попытался вскочить на ноги старейшина Факри, но едва было не свалился со стула. Его подхватил и поддержал Шакх, проявляя при этом неподдельное уважение. — Разве вы не слышали все то, что мы сейчас обсуждали? Временную аномалию пересечь невозможно.

— При всем уважении достопочтенный старейшина, — поклонился Хаджар. — я услышал другое. Артеус…

Взгляды всех присутствующих скрестились на юноше. Тот опять поднялся с места и взмахнул рукой, создавая над столом объемную иллюзию горного пика и застывшего на нем замка, окруженного волнами искаженной реальности.

— Как я уже сказал, — Артеус старательно избегал осуждающего взгляда старого пустынника. Если чем и нравился этот мальчишка Хаджару, так своей светлой душой. Удивительно, как такое маленькое чудо, как искренность и доброта смогли уцелеть в Безымянном Мире. Тем более в доме Лецкетов, в сердце Чужих Земель. Артеус чем-то напоминал цветок, проросший сквозь