Фантастика 2025-152 - Екатерина Александровна Боброва

— Раньше оно как-то спокойнее было, да? — поделился давними мыслями Харт. — Жена дома с детьми, а ты за себя отвечаешь. Сейчас же… Не могу перестать думать, как она там справляется с этими детьми, а родители… Совсем разума лишились. Даже меня не боятся.

Сбоку донеслось смущенное покашливание.

— Ладно, — свернул разнос Третий, — предложения будут?

— Мы можем вскрыть защиту, — выступил вперед старший, — мощности хватит пробить щит, но вот…

— Все, кто внутри, будут хорошо прожарены, — понимающе кивнул Фильярг.

— И понесло туда Шестого, — раздраженно дернул уголком губ Харт, — Кайлесом я бы еще пожертвовал, а вот Альгаром…

— Выпорю мальчишку, — пообещал Фильярг.

— Тебя самого потом… — усомнился с насмешкой Харт.

— Юля за риск Шестого тоже по головке не погладит.

— Дай огонь, нам будет кого воспитывать, — и Харт с ненавистью посмотрел на покрытые прозрачно-голубым щитом дверь и стены. Потолок и пол классной комнаты тоже были под защитой — не пробиться. Оставался единственный разумный вариант — ждать. У воздушников явно был какой-то план. Вряд ли они пришли сюда, чтобы надрать огневикам задницу, а потом погибнуть смертью храбрых.

— Эвакуацию начали? — поинтересовался Харт.

— Девочек и женщин отправляем на побережье. Готовим первую и вторую ступени к отправке, — подтвердил Фильярг, который получал отчет эвакуационной команды, — третья ступень их сопровождает. Старшие остаются здесь в оцеплении.

— Позор, — скрипнул зубами Харт, добавляя: — Сколько их здесь? Пять? Шесть? А нас? И мы как девки бежим, задрав юбки и сверкая пятками.

— Но дети же… — возразил Фильярг.

— Ты стал мягок, брат, — укорил его Харт, — думаешь о жизнях больше, чем о короне. Но я тебя не виню. Ассара и на меня влияет. Однако сейчас речь не о нас, а о чужаках и международной политике. Так что женщин и девочек отправляем гулять на побережье. Остальные — учатся. Учебе ничто не должно помешать, даже вторжение. Старшие пусть тренируются в оцеплении. Не возражаю. Мы тоже здесь потренируемся… в ожидании, раз не успели никого перехватить, — и расслабившиеся было безмолвные вновь застыли по стойке смирно.

Фильярг неодобрительно покачал головой. Пусть брат был прав — нельзя показывать врагу свой страх — но за детей болело сердце…

— Хорошо, — согласился он, добавляя: — Первую ступень я отправлю на уборку чего-нибудь вне академии, чтоб не мешались под ногами.

Харт отмахнулся, мол, делай, как знаешь.

*******

Пот стекал по лбу — в закрытой на все окна, еще и заткнутой щитом комнате становилось душно. Кайлесу подумалось, что зря он старается — они сдохнут раньше, чем он закончит. Однако торопиться не стоило. Контур требовал аккуратности. И он, стиснув зубы, тщательно наносил краску на кожу.

Петух выходил знатный. С алым гребешком. Черно-сине-красными перьями на хвосте. И золотой — точно огня плеснули — грудью. Живой и немного огненный, как напоминание о том, кому парень обязан своим спасением, а то достали некоторые своей огнефобией. Как будто Кайлесу по душе их ветер, но ведь терпит же. Не возмущается.

С пламенем птицу связал не только Кайлес. Над ухом угрюмо сопели, но мешать не решались. Видимо надеялись, что позже, когда надобность в контуре отпадет, избавиться от тату. Наивные. Контур для одаренных становился третьей рукой. Они настолько привыкали жить со стабилизатором, что уже и не представляли жизни без него. По крайней мере женщины. А вот мужчины…

Первый помрет от зависти, — с мрачным удовлетворением думал Кайлес. Не ему выпала честь проверить, как работает контур на мужчинах. Хотя на себе Кайлес и практиковался, но все же это было приятным дополнением к сформировавшемуся дару, а не основой для его выправления.

— Эта птица олицетворяет собой обновление, воскрешение и освобождение, — процитировал Кайлес справочник по тату, который приобрел, когда начал клепать картинки на теле. Хотелось понимать земной символизм того, что наносит.

Над головой хмыкнули и вроде даже поверили, по крайней мере сопение изменило тональность и зазвучало более благосклонно.

— Ты же понимаешь — контур лишь инструмент, — Кайлес отстранился, оценивая творение. Еще пара деталей и можно приступать к вживлению камней. Вспомнился бильярдный стол. Ассара на нем. Камни на животе. Расширенные зрачки.

Кайлес стер рукавом капли пота со лба. Что жалеть о том, что упустил? У него вон под боком не менее занятная проблема. Думается, ошибся он со своим предположением. Не убийца она. Впрочем, убить кролика не то же самое, что человека…

— Мы справимся, — возразил сурово коллега.

— Вы так справились, что парень, ах простите, его высочество, чуть к предкам не ушел. Думаешь, это чудо какое-то? Поставил и все?

И ведь не хотел орать, но тупость так раздражает…

— Никогда… — начал было коллега, но Кайлеса понесло. Он отбросил тату машинку. Вскочил.

— Я всегда считал своих сородичей самыми упрямыми в мире. Заставить огонь свернуть с пути — это употеться какой труд. Но сегодня ты заработал первое место по упрямству. Думаешь, мне хочется с ним возиться? Вытаскивать из кошмаров после того, как вы позволили его дару стать похожим на мертвое дерево? Милосерднее прибить. Так что до того, как я начну ставить камни, реши, будет жить парень или нет. Камни — инструмент. Ими надо учиться пользоваться. Принц может быть огонь какой умный, но так просто это не освоить.

— Нет! — горячо выдохнул коллега.

Кайлес прищурился. Все-таки чужая тупость подобна кислоте. Вон даже огонь взволновался.

— Как думаешь, почему меня назначили деканом?

Воздух в комнате сгустился, запахло дракой. Шестой подобрался, в очередной раз отправляя Майру себе за спину. Беллара, молодец, не сдвинулась с места, удерживая сознание пацана. Хороший из нее выйдет наставник. Хладнокровный.

Взбудораженный огонь требовал бросить что-то вроде: «Я уделаю тебя и твоих парней не напрягаясь», пусть это и было блефом. Напрячься пришлось бы. Но мериться силой в замкнутой комнате… Самоубийство.

— Я лучший. Посмотри на нее, — махнул в сторону Майры, — ни одного срыва. А какой прогресс? А она? — рука описала полукруг, остановившись у головы Беллары. — К девочкам, как к родным относится. Прекрасный преподаватель.

Снизу донесся возмущенный вздох будущей звезды педагогики. Не привыкла еще, а надо бы понять, что ловушка захлопнулась. И вообще, если мужчина дарит одежду, духи и обувь, у него явный интерес. Не всегда романтический, но часто сочетающий и то, и другое.

В голове вдруг четко выстроилась картинка будущего счастья. Он — всеми уважаемый и одновременно ненавидимый декан. Она — его соратник, вдохновитель, правая рука и та, которая обычно стоит за великим мужчиной. Потому как быть великим, Кайлесу понравилось. Возможность делать гадости с высоты своего величия становилась почти безграничной.

Но мечты следовало