Отморозок 6 - Андрей Владимирович Поповский

— Хороший вопрос, — благожелательно кивает Мусса. — Как я уже говорил, пуштуны — это родоплеменное общество и успех любого члена такого сообщества, зависит от силы его рода и поддержки соплеменников. Мир в наших краях полон опасностей. Один человек, без стоящих за ним родственников и соплеменников легкая добыча для неправедных. Только в своем клане, который как один встанет на защиту своего, пуштун чувствует себя защищенным.

Одним из самых главных понятий пуштунвали считается обычай «бадaл» — компенсация. Отличительная черта пуштунов это нетерпимость к обидам, оскорблению или унижению. «Бадал» предписывает им любой ценой отомстить обидчику и «компенсировать» ущерб, нанесенный их собственности, достоинству или чести. Основой обычая «бадал» является принцип талиона. Пуштун предпочитает жить по принципу «око за око, зуб за зуб и кровь за кровь». В Афганистане на этой почве имеют место межплеменные трения, вражда, кровная месть, а иногда и вооруженные столкновения, охватывающие целые районы страны. Подчас небольшая ссора, поводом для которой может послужить, к примеру, спор из-за участка земли или нарушение установленной очередности при поливе полей и т.д., превращается в кровавое побоище с применением кинжалов и ружей и стоит кому-то жизни.

Кровная месть «хунхахи» в пуштунских племенах носит весьма избирательный характер. Например, если к убийству причастен соплеменник, то на него, как правило, не распространяется обязательная «плата крови». Но, если убийца принадлежит к другому племени, то пострадавшее племя считает себя физически и морально униженным и оскорбленным, и на основе принципа талиона стремится восстановить свои честь и достоинство. При этом, месть часто направляется не только на убийцу, но и на любого, первого попавшегося под руку представителя племени-обидчика.

При чем время в вопросе исполнения кровной мести не имеет для пуштуна большого значения. По данному поводу говорят, что «если пуштун осуществит свою месть и через сто лет, то и в этом случае он считает, что проявил поспешность». Он жаждет отмщения до тех пор, пока есть силы и возможности для этого. Если глава семейства умирает, не удовлетворив свою месть, то он обязательно завещает ее своим детям по мужской линии. Поэтому кровная месть часто становится тяжелым наследством, а вражда передается из поколения в поколение, как самая святая обязанность и долг — «пор», возложенный на потомков и завещанный им благородными предками.

Мягкий, с небольшим восточным акцентом, голос Муссы, буквально обволакивает и погружает в негу. После ударной утренней зарядки и сытного завтрака, это имеет мощный усыпляющий эффект. Слушаю учителя и незаметно для себя начинаю кивать носом. Гад рыжий, который сидит за соседней партой слева, делает то же самое, и это усыпляет еще больше. Откуда-то издалека, кажется с самого края мира, до меня, как сквозь плотную забившую уши вату, доносится.

— Курсант Отморозок!

Прихожу в себя. Подрываюсь с места, в последний момент, удержавшись чтобы не воткнуться своей физиономией прямо в парту. Стою и выпучив глаза, чтобы разлепить сами собой слипающиеся веки, смотрю на учителя.

— Мне, наверное, не стоило так резко прерывать сон моего достопочтенного ученика, — ехидно говорит Мусса — но дальнейшее промедление, грозило ему разбить нос о твердую поверхность парты. Я, как истинный пуштун и последователь кодекса пуштунвалай, не мог не помочь ближнему в его беде.

Не знаю, что сказать. Парни рядом сдавленно хихикают, даже гаденыш рыжий, который сам бессовестно дрых рядом со мной. Учитель, ожидая ответа, насмешливо смотрит на меня и добивает вопросом.

— Не повторит ли мне достопочтенный Отморозок изложенные мной положения кодекса пуштунвалай касающееся иноверцев?

— Э…м-м-мэ — беспомощно мычу, оглядываясь на товарищей которые уже давятся от смеха.

— А ведь окажись ты там, «за речкой» по какой-то причине один в кишлаке пуштунов, знание языка и кодекса может спасти тебе жизнь, или помочь выполнить задание командования. — Укоризненно говорит мне учитель и терпеливо повторяет то, что я упустил.

— Пуштунвалай предписывают афганцу самоотверженно защищать свою родину, предоставлять убежище и защиту всем, независимо от их веры и социального статуса, оказывать гостеприимство каждому, даже своему смертельному врагу, обеспечивать помощь, защиту и покровительство своим сородичам и соплеменникам попавшим в беду, почитать старших и отвечать добром на добро излом на зло.

— Спасибо учитель, — я делаю легкий поклон Муссе — Ваши слова как мед для ушей неразумного гяура, который вместо того чтобы внимать вашей беспримерной мудрости, позволил себе бессовестно уснуть на вашем уроке.

— Хорошо, ты делаешь успехи, — глаза Муссы теперь лучатся мягкой улыбкой — а теперь скажи мне все то же самое, но только на пушту.

Мы уже около более месяца здесь на базе учим пушту. Лучше всего дела у Шерхана, который был «за речкой» и ранее изучал этот язык. Я тоже уже сделал определенные успехи, и знаю порядка тысячи обще употребляемых слов. Вообще, чтобы более или менее прилично общаться на языке, достаточно знать около двух тысяч слов. Этого не хватит для свободного общения, но будет достаточно, чтобы выразить свои основные потребности и понять собеседника. Я прилежно учил новые слова по двадцать-тридцать в день, без устали зубря их утром и вечером и повторяя на бегу во время марш-бросков. Поэтому, немного подумав, уверенно начинаю.

— Ташакур, муалим.Ста зи калам… — дальше не помню как звучит слово мед и с надеждой смотрю на учителя.

— Лулй мехманди дилулй, — благожелательно подсказывает мне он.

— Лулй мехманди ди лулй ди, — подхватываю я — леке беакал кафир,

Дальше снова испытываю затруднения.

— Че да ста бе-масали пóха орéдлу парджай, пар ста па дарс ке бе шарма видух шо. — Сжаливается надо мной Мусса, и с усмешкой просит — Повтори это все сам от начала и до конца.

— Ташакур, муалим. Ста зи калам лулй мехманди ди, леке беакал кафир че да ста бе-масали пóха орéдлу парджай, пар ста па дарс ке бе шарма видух шо. — с трудом справляюсь с задачей я.

— А вот теперь мой юный ученик порадовал своего дряхлого учителя, — кивает Мусса и добавляет. — Садись и постарайся больше не спать на занятиях.

Под общий смех остальных парней пристыженно приземляюсь обратно на стул. В следующий раз, если захочу спать на занятиях, лучше прикушу себе палец, чтобы сильной болью прогнать предательскую дремоту.

* * *

Раннее ноябрьское утро.