Росомаха - Андрей Третьяков

— Они продали дом, — тут же отозвался Иван. — Даже два. Его брат тоже решил поискать лучшей жизни. От нас съезжают две семьи, семнадцать человек.

— Приемлемо, — немного подумав, сказал я. — Кстати, тебе вменяется в задачу распространять слухи, что барин начал заботиться о людях. Не прямо сейчас, а когда это заметно станет. На материал для фундаментов денег точно хватит. Как возведёте, так и начинай, хорошо?

— Пренепременно, ваше благородие. Мне и стараться не нужно будет, люди сами обо всём начнут говорить. Вот только…

Он замялся, и я решил его подтолкнуть:

— Вот только что?

— Я про колодцы, господин, — тихонько сказал он. — Наверху вообще ни одного нет, там глубоко копать надо, люди до километра в гору носят ведра с водой. С него бы начать, ежели вы не против.

— Одобряю! — ответил я. — Вань, ты теперь голова! И тебе решать, что людям важнее и нужнее. С подобными мелочами не обращайся более. Мне заявки нужны и отчёты. И всё. А! И ещё найди, кто тебе это понятно писать будет, твой почерк ужасен, еле разобрался.

— Дык, могу Андревну попросить, — скукожился огромный мужик. — Она, в принципе, меня поддерживает, и вообще, добрая и классная. Хотя, у меня средняя дочка тоже хорошо пишет. В общем, будет сделано.

Мы проговорили ещё с полчаса, но совсем серьёзных тем больше не было. Коньяк я подливал ещё дважды, каждый раз вгоняя этим действием в ступор своих управляющих. Причём, гарантированно, снаружи дверей дежурила прислужка специально для этих целей. Но я не хотел нарушать атмосферу. Привыкнут к нестандартным взглядам на жизнь и моим странным решениям.

После того, как мужчины, с моего позволения, ушли, я решил прогуляться в загон к Зоре, кормилице Алисы. Крохотного щенка с изнанки. Я опасался, что маленький магический фон нашего мира может повредить малявке.

При подходе к вольерам услышал знакомый шум, собаки радовались приходу знакомого человека. Кто-то крутился вокруг своей оси, кто-то прыгал на ограждение, все виляли хвостами и счастливо поскуливали. А я направился к нужной клетке. Зора взбивала пыль хвостом, но не вскакивала, к её соскам были прилеплены сразу три щенка. Одним из которых была моя добыча, трофей, который я обещал выходить и сберечь.

К моему удивлению, Алиска, трофейная мелочь, оторвалась от сиськи, сосредоточенно водя длинным носом, нюхая воздух. Наконец, она повернулась и постоянно падая, поплелась ко мне. У неё уже открылся один глазик, которым она ещё не научилась видеть.

Основная проблемка у неё случилась, когда нужно было переползти через заднюю лапу приёмной матери. Она раза три запрыгивала на неё, и скатывалась обратно. В итоге она села и совсем по-человечески захныкала. А в голове я услышал нежный совсем детский голосок:

— Папа? Ты где?

Если честно, я был шокирован. Отворив клетку, я подбежал к огромной Зоре и подхватил крохотное тельце. Прижав к груди, я попробовал мысленно:

— Здесь, маленькая. Как ты?

— Тут хорошо, — опять раздалось внутри головы. — Новая мама пахнет непривычно, но она добрая! Ты пришёл меня забрать, наконец?

— Нельзя, малышка! — открестился я. — Мама тебя кормит, и до того, как ты сможешь добывать и есть обычную пищу, ты должна быть с ней. А после я тебя заберу, договорились?

Кроха думала секунд пять, после чего выдала:

— Конечно, пап! Мне нравится. Папа хороший, и мама хорошая. С вами безопасно. Я буду делать, как ты скажешь. Только мама со мной не говорит. Я с ней говорю, а она в ответ меня вылизывает. Не говорит совсем, это грустно очень.

— Не страшно, малышка, — сердце затопило какое-то непередаваемое чувство, близкое к восторгу. — Говорят не все. Главное, что мама о тебе заботится. И я буду.

— Ты лучший, пап! — тихий голосок поднял следом бурю нежности и желания защищать от всего мира. — Можно я пойду? Спать хочется сильно!

Охренеть! Это что сейчас было? Я аккуратно опустил крохотное тельце на солому и сука моментально облизала щенка, смывая мой запах. После чего носом затолкала малышку себе под брюхо.

Нет, я понимал, что мне достался далеко не обычный земной щенок. Да и внешний вид был далёк от собак. Но… Я попытался собрать мысли в кучу. Получается, что этот вид разумен? И на них охотятся, как на остальных обитателей изнанки? Впрочем, вспомнив, сколько стоит их шерсть, срезанная с трупа, я понял. У нас и людей за медяк могут порезать и в болото скинуть.

Кстати! Шерсть же! Мне нужна их шерсть. Чуть ли не ключевой ингредиент. Стоп, я срезал. На обратном пути. Специально отстал от команды и нарушил покой маленьких жертв людской жадности. Но мне не хотелось, чтобы об этом хоть кто-то знал. А вот куда дел, я не помнил. Обшарив карманы, я таки нашёл маленький кулёчек.

Развернув его, я обнаружил с пару десятков аккуратно срезанных шерстинок. Ну, слава Росомахе, не пожадничал, лишнего не взял. А ведь как в коматозе был, ничего не соображал после казни. Надеюсь, погибшие малыши простят мне этот поступок.

В задумчивости я поплёлся к особняку, собираясь лечь спать. Но меня перехватил Василий, мой гувернёр, прямо на высоком крыльце. Он с какой-то не присущей ему робостью протянул запечатанное сургучом письмо.

— Вот, Смородинские прислали. Велели отдать лично в руки. А что касаемо корня, вашбродь, усё порешал. Им лучший садовник обещался заняться, проблем не должно быть!

Я рассеянно кивнул, ломая сургуч. Оттуда выпал небольшой листок, слабо пахнущий явно дорогим парфюмом. Аккуратно развернув, опасаясь ловушек по типу отравленных иголок, я вчитался в содержимое.

Оказывается, у Сергея Викторовича Смородинского, главы семьи, через три дня юбилей — семьдесят лет. И он приглашал меня на торжественное мероприятие, посвящённое этой дате. С любым сопровождением, хоть с любовницей, хоть со слугами, хоть с охраной.

— Не вздумайте, господин! — оказывается, толстяк бессовестно подглядывал, и теперь не мог удержаться от комментария. — Это верная смерть, вместо праздника несчастный случай получите! Не нужно оно вам, умоляю! Вам бы правда скрыться в магической академии, там вас достать не получится. Скоро приём абитуриентов начнётся, комнатку там вам выделят! Будете жить-поживать, девчонок кадрить! Безродные девки падки на дворян, даже на баронов. Красота же!

Он заискивающе уставился мне в глаза, его