Барон Дубов 9 - Михаил Капелькин

плясали цветные пятна. Словно ребёнок тряс стеклянный шар с этой комнатой и графиней внутри. Вдовина вытащила из своего пространственного кольца фляжку с остатками чёрного зелья и сделала большой глоток. Он вернул ей ощущение собственного тела.

Что-то твёрдое упиралось ей между ягодиц.

«Уголок стола, — догадалась она. — Я сижу на столе. А меня держит… Лиза Светлова. Так, кажется, её зовут».

Так и было. Графиня опиралась попкой о перевёрнутый стол, а под плечо её подпирала Лиза. Вскоре качка уменьшилась, цветные пятна превратились в звёдочки и в итоге погасли.

Трое бандитов во главе с тем, кого звали Розен, стояли на коленях возле дыры в стене, через которую задувал зимний ветер. Дубов и тот, второй парень в маске, Верещагин, допрашивали Розена.

Екатерина облизнула пересохшие губы и искоса взглянула на Лизу. Пепельная блондинка с тревогой во взгляде следила за допросом.

Что они здесь делают? Нет, графиня знала, что она здесь делает, но что делает Дубов? Она достаточно знакома с человеческими пороками, чтобы угадывать мотивы их действий, но барон… Екатерина думала, что успела раскусить его. А теперь вдруг осознала, что нет. И как бы этот крепкий орешек ей поперёк горла не встал.

— Ты в порядке? — вдруг спросила Лиза.

— А? Да… Да. Уже лучше, спасибо, — откликнулась графиня, занятая своими мыслями.

Лизы не было вместе с Дубовым в их первую стычку в Духовном Пространстве. Значит, они не особо близки?

Чёрт, она совсем запуталась.

Или…

Екатерина подняла глаза и взглянула на Дубова. Розен что-то говорил ему.

Неужели барон просто взял и бросился помогать семье Светловых? Вот так, без всякой выгоды себе или оплаты. Ну почти, если считать возможность узнать какое-то там имя.

Всё же что это? Забота? Альтруизм? Просто доброта? Этих качеств у людей, особенно у знати, Екатерина не встречала давно. Особенно у знати. Если вообще встречала…

Теперь она взглянула на Николая Дубова по-другому. Иначе. А в чём именно, пока сама не могла сказать.

До её ушей донеслись обрывки слов.

— Я человек простой, Розен, — говорил Дубов, протягивая толстую пачку бумажных ассигнаций. — Виконт Светлов взял в долг триста тысяч рублей. Деньги в моей руке должны покрыть любые проценты. Теперь виконт будет должен мне, но не вашей организации.

— Ты думаешь, что сможешь вот так просто откупиться? — оскалил зубы Розен. — Ты понятия не имеешь, с кем связался! Я лишь маленькое звено в огромной цепи. Светлов должен нам проценты, а за ваше вмешательство мы накинем ещё! Одной дочкой он не отделается, даю слово! Думал, что напугаешь меня, и всё? Дело с концом? Да даже если ты убьёшь меня, это ничего не изменит! За Светловым придут! За тобой придут! За твоими шлюхами…

Дубов утомлённо вздохнул и пнул Розена в грудь. Ублюдок вылетел через дыру в стене. Екатерина почти как наяву увидела, что тело со смачным шлепком врезалось в бетон и изо рта побежала струйка крови. Судя по звуку, Розену пришел конец. Николай повернулся к бандиту рядом.

— Я человек простой. Виконт Светлов взял у вас в долг…

— Да-да! — спешно закивал полноватый мужчина в шапке, опасливо косясь в сторону дыры. — Конечно! Его долг зачтён! Н-н-никаких проблем!

— Вот! Сразу видно: деловой человек! — похлопал его по плечу Дубов и сунул во внутренний карман кожаной куртки пачку ассигнаций. — А теперь валим отсюда. Нам ещё барона Верещагина спасать.

Тяжёлой поступью барон направился к входной двери и распахнул её. Снаружи никого не было. Подчинённые Розена, те, что выжили, сбежали.

Екатерина оттолкнулась от стола и вместе с Лизой пошла следом за бароном. Она знала, что должна держаться рядом. Вот только… впервые в жизни она засомневалась в своей цели.

* * *

Мотор машины ровно гудел, неся нас по прямой дороге. Морозное солнце светило в окно, шептала печка, делая салон тёплым и уютным. Радио я не стал включать, хоть в этой модели оно и было. Хотел ехать в тишине.

Да, в этот раз за рулём был я, потому что графиня выглядела паршиво, да и чувствовала себя, наверно, так же. Конечно, с моим ростом в небольшом кабриолете приходилось непросто, но никому другому руль доверить я не мог. Екатерине — по понятным причинам. Верещагину — потому что он явно не в себе. Спешил, чтобы спасти отца: даже сейчас, сидя рядом со мной на пассажирском кресле, он впивался взглядом в ровную дорогу, припорошенную позёмкой.

Если посадить его за руль, он проломит пол педалью газа и угробит всех.

Моя голова упиралась в мягкий потолок, продавливая его — спустить свой зад в кресле пониже я не мог, так как ноги упирались в педали. Зато хоть сиденье отодвинул максимально назад. Всё равно там спала графиня Вдовина, и ей было плевать, поджимал я её колени или нет.

Ночка выдалась тяжёлой. Все спали урывками, и недостаток сна сказывался и сейчас. Все три девушки сопели на заднем сиденьи, несмотря на то, что с неба ярко светило солнце.

Зато в полной тишине я мог подумать.

Сперва мысли мои, конечно, вращались вокруг кровати в поместье. Большой, удобной, мягкой, тёплой и уютной. Ведь отец Верещагина прятался в маленькой усадьбе в Ярославской губернии. После всего случившегося хочу дать всем, да и себе тоже, пару дней отдыха.

Но чем дольше я думал об отдыхе, тем сильнее расслаблялся. Ведь для мозга нет большой разницы, есть что-то на самом деле или ты это воображаешь. Для него всё — реальность. Вот и кровать, о которой я думал, он считал стоящей рядом. Это и плюс, и минус устройства мозга одновременно. Сейчас скорее минус. Мне нужно быть начеку. Поэтому я силой прогнал образы кровати и прекрасных женщин под боком. Да, конечно, я думал о кровати с женщинами. Как же иначе?

Чёрт, опять!

Тряхнул головой, прогоняя наваждение. Так и я могу всех угробить. Покрепче сжал руль, чтобы его рельеф впился мне в кожу.

— Всё в порядке? — спросил Верещагин. — Я могу подменить тебя за рулём, если хочешь спать. Мы не можем опоздать. Если на моего отца уже…

— Всё в порядке, — оборвал я.

Не хватало мне тут лекций. Я хотел подумать.

Ехать осталось не больше часа. Километров через сорок свернём на просёлочную дорогу. Надеюсь, не застрянем в снегу. Прокатная машина графини (да, она была прокатной, кстати, поэтому и поехали на ней: труднее