"Фантастика 2025-170". Компиляция. Книги 1-30 - Анатолий Анатольевич Логинов

И они явились. С неожиданным подарком – мной. И теперь он мог диктовать свои условия, сделать то, что хотел с волколаками, и воспитать детей. И все – одновременно.

Он и так собирался вступить в войну, но выжидал.

Смог гнул свою линию. Странное предложение помощи и сотрудничества. Но, наверное, в их семье такое в порядке вещей. Где-то там – по миру яви – сновали волки, которых он ненавидел, но в пекле находились его непослушные дети, которым следовало преподать урок. А между ними – люди, которые умирали, пока боги решали свои личные дела, тянули время.

Не считая жертв, развлекались. Между ними была и я.

Владыка пекла ждет выбора своего сына, на чаше весов стою я и явь, охваченная войной. Он не шутит. Здесь он убил Алену. Я видела это воочию. Он не колебался. И может сделать со мной.

Прямо в следующее мгновение.

– Смог… – неопределенно начинает Ян, до сих пор не называя его отцом.

И неожиданно Смог опять принимается меня пытать.

– Смог! – громогласно кричит Ян.

Я проваливаюсь в забытье.

Оказываюсь в каком-то безразмерном пространстве.

Странно, но мне почему-то не больно. Ничего не вижу, но и не содрогаюсь от физических страданий. Уже умерла? Нет, тут что-то иное.

Меня качает на невидимых волнах или… на руках. Ощущаю знакомый запах, однако он не ударяет мне в ноздри: я просто его помню и знаю, что Ян сейчас рядом.

Аромат дыма и хвои, мха и влажного леса, спелой брусники. Удивительно. Как будто…

Не припоминаю, чтобы у Яна раньше получалось проникать в чью-либо голову на расстоянии, подобно Моране. Но именно так сейчас и происходит.

Это он. Ведь иначе подобное невозможно.

Я с трудом дышу, болтаясь где-то на гребнях невесомости, сознание покинуло тело, охраняемое ментальной преградой, не дающей мне вернуться в физические ощущения и погрузиться в боль. Но если это действительно Ян, то я попытаюсь поговорить с ним, хотя услышит ли он меня?

Ян может закончить войну сию минуту. Несмотря на абсурдность ситуации. Да, наверное, мне не стоит говорить подобное, но обстоятельства складываются так, что я должна. Ведь это самое логичное, что только может сейчас быть, но Ян не разрешает себе и думать о таком исходе. И я мысленно транслирую этот образ. Надеясь, что Ян все увидит.

Ян может заручиться помощью отца, если… Если позволит Смогу сделать то, что тот собирался.

Вот так и решалась судьба мира – в зале со множеством свидетелей, с показательной медленной казнью, с длящимся удовольствием палача, который упивался властью. И для победы над волками я более была не нужна. Каков шанс, что Смог вообще позволит мне выбраться отсюда невредимой? Конечно, он уже не отпустит меня. Я в том не сомневаюсь. Но понимает ли это Ян?

Как и в случае Алены, моя участь известна. Она была определена, как только я спустилась в ад.

Я знала, что умру. Рано или поздно. И скорее всего, рано. Глупо отрицать факт. Я отчетливо это понимала. И если этим воспользоваться, Смог поможет расправиться с волками, даст огромное войско, что обитает в недрах ада или усмирит в конце концов свою сестру Дивию – это лучшее, на что можно рассчитывать. Но придется пожертвовать мной.

Ведь мы до сих пор не представляем, где спрятан лунный камень, в котором заключена энергия Живы, способная одолеть Дивию.

Всего-то нужно пожертвовать мной.

Я истекаю кровью. Мои легкие обожжены раскаленным воздухом пекла, у меня нет сил. Мое сердце бьется громко, раскалывая грудь и толчками выталкивая из вен последнюю оставшуюся кровь. Оно вот-вот может остановиться. В любую секунду. Если Смог перестанет меня пытать, я все равно умру.

Я чувствую, что мое слабое человеческое тело долго не продержится. К тому же в том мире – в яви – меня больше ничто не держит. Родители мертвы. Как и почти все родственники. Дедушка… Друзья… Они справятся без меня, как и за время моего отсутствия.

Они и так думают, что я мертва, как и родители. А благодаря мне, моей жертве, над их головами может рассеяться ночь и снова взойти солнце.

Они не изведают боли от рваных укусов волков, не узнают новых смертей, не потеряют близких. Если я пожертвую собой, они будут лишены чудовищного опыта.

И какой-то частью своего рассудка я постигаю, что, поставив Яна перед таким выбором, Смог не имеет в виду просто мою смерть. Он подразумевает расщепление. Как и с Аленой. Навсегда остаться в аду? Нет. Стать звездным небом.

Возможно, после смерти родителей я и хотела исчезнуть. Навсегда. Возможно, я больше не видела смысла существовать, но некая часть моей души, самая малая, не могла принять подобный конец. И поэтому мне страшно. Страшно, как любому живому существу. Инстинкт самосохранения заставлял меня желать выжить, и я уговаривала себя, что правильнее поступить иначе.

Правильнее пожертвовать собой. Уговаривала, но едва ли у меня получалось. И я жалела, что внезапно невольно обнажила затаенные мысли перед Яном, если он действительно слышал меня сейчас.

И тут Смог отпускает меня. Я возвращаюсь в реальность.

Ян молчит, как его братья и сестра.

На лице Яна – каменная маска, в глазах – странное, неясное для меня выражение. Сейчас он напоминает того Яна, который представал передо мной в видениях. Яркие красные глаза, в них полыхает пламя ада.

Но теперь это был не сон – они налились алым светом в реальности, как у Константина, как у волков, стерев былое ультрамариновое доброе мерцание. Жестокость. Непроницаемость. В нем – мало чувств сейчас. Он холоден как лед. Безмолвен и явно не жаждет использовать шанс окончить войну, предоставленный Смогом.

Если он действительно был в моей голове, то слышал, что я говорю, о чем думаю, и знает, что я права. Но противостоит этому. Продолжает бороться. Хотя сейчас не время для подобного.

Я хочу крикнуть: «Ян! Очнись! Действуй!» — попытаться убедить его пойти на сделку. И Смог будет вынужден ему помочь.

И я говорю это. Но мой голос такой слабый, сиплый и тихий, что я будто беззвучно шевелю губами. У меня нет сил, во мне столь мало жизни даже для того, чтобы короткая фраза вырвалось наружу из моих уст.

Меня уже почти не существует. Слова застревают в горле.

Ян твердо смотрит на отца и ждет.

Смог осуждающе качает головой.

– Какие занятные способности у тебя появились за время твоего отсутствия дома, – замечает Чернобог и вроде бы с неподдельной гордостью.

Наверное, он