"Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников

Она со значением подмигнула мне. Ёшки-матрёшки, ну и социальные лифты в деревне! Ладно, пусть пока кофе подаёт, мне нравится, как она это делает, а там посмотрим.

* * *

Весь следующий день я посвятил будущей мастерской. Вместе с кузнецом мы осмотрели поле за ручьём, и оба согласились — ключница была права. Лучшего места не найти. Мы прикинули, где что строить: плотину, дорогу сюда и мост. По тому брёвнышку, что сейчас перекинуто через ручей, только детям бегать. А нам придётся возить сюда немаленькие грузы.

— Не беспокойтесь, барин, — громко басил кузнец, — мост я сам налажу, пока кирпичи везут. Дело нехитрое, за пару недель управлюсь.

— Тогда начинай, не будем откладывать.

Заодно я присмотрел неплохой выход глины в соседнем овражке. Тоже в хозяйстве пригодится, хоть и позапрошлый век, сейчас из неё формы уже не делают. С другой стороны, я не в Париже, надо пользоваться всем, что есть.

В усадьбу я вернулся к ужину. Не успел поесть, как в столовую Дворецкий вкатил знакомое кресло на колёсиках.

— Ну что, племянничек. — Дядя, закутанный в бараний тулуп, выглядел не мумией, а просто мёрзнущим стариком. — Готов идти на погост? Не струсил?

Я отодвинул тарелку и поднялся.

— Не имею такой привычки. Готов.

— Молодец, хвалю. Тогда прямо сейчас и поедем.

Ехал в нашей компании один дядя, в своём кресле. Остальные — я, Дворецкий и подкидыш Мурза, шли пешком. Котёнку тоже стало интересно, куда это мы на ночь глядя, и он увязался следом.

На кладбище вела дорожка, выложенная белым кирпичом. Ровная, гладкая, именно такая, чтобы могло проехать кресло. Видать, дядя сюда часто наведывался. Осталось выяснить — зачем? Регулярно поднимает покойников для беседы? Если, конечно, правда, что он некромант. А я в этом сомневаюсь — ничего похожего ни в одной книге не видел!

При лунном свете маленький погост выглядел зловеще. Десятков пять покосившихся деревянных крестов, длинные прозрачные тени от них, деревья рядом будто шепчут от ветра.

— Вон там, — дядя указал рукой, — старые хозяева усадьбы лежат. Сын их мне и продал её, как они померли. Через три года вернулся, как всё растратил. На коленях ползал: отдай наследство, родители здесь лежат. Тоже мне, блудный сын.

Спрашивать, что случилось с этим парнем, я не стал, и так понятно.

— А вон там крепостные, из слуг. Туда вези, Фрола поднимать буду.

Крест, под которым лежал крепостной, покосился больше других. А земля на могиле была взрыхлённая, но ни единой травинки или цветка на ней не росло.

— Линии эфира видеть умеешь? — Дядя посмотрел на меня тяжёлым взглядом.

— Умею.

Хоть Талантом я обделён, кое-что из врождённых умений мне доступно. Например, видеть эфир. Природные течения и сгустки, колдовские нити, которые плетут деланные, «молнии» Талантов, волны магических приливов. А ещё могу наблюдать ветер мирового эфира, «летящего со звёзд и омывающего земной шар». Пожалуй, это самое прекрасное, что мне доводилось видеть в жизни.

— Тогда смотри внимательно, — голос дяди стал каркающим, — чтобы не говорил потом, мол, фокусы и обман.

Старик протянул руку в сторону могилы. Пальцы, похожие в темноте на птичью лапу, сжались, будто хватая невидимый комок.

Мне почти не доводилось видеть в подробностях, как работают маги с Талантом. А вот колдовство деланных я знаю в деталях. Честно скажу, очень много там намешано из архаичных трудов средневековья. Любой деланный начинает учёбу с зубрёжки древних «заклинаний». Но никакой реальной силой они не обладают — только на второй год наставники объясняют, что это просто формулы для запоминания. Шепчешь такую абракадабру на латинском и знаешь, какие Знаки надо рисовать. Мало кто из деланных избавляется от привычки бормотать эту белиберду, отчего простолюдины и думают про тайные заговоры.

Дядя точно ничего не шептал. И даже рукой больше не шевелил, застыв как изваяние. Но от его пальцев потекли эфирные нити, серые и очень тонкие. Эта пряжа собралась в комок и нырнула в землю, ровно перед крестом.

— Смотри, — снова каркнул старик.

Комья сырой глины зашевелились, пошли рябью, как вода от упавшего камня, запрыгали на месте, разбиваясь на мелкие кусочки.

На что смотреть-то? Я тупо не понимал, что происходит. Эфир бурлил, как вода на огне. Нити превратились в широкие ленты, сплетающиеся змеями. Да я в жизни такого не видел! Знаки и Печати, которые я могу сделать, и близко не походили на это безумие. Нет, если я начерчу схему этого колдовства, просижу годик-другой, анализируя потоки, я, может, и разберусь… Но вот так с ходу? Я не знаю, что это!

Земля на могиле треснула, как переспелый арбуз. Из чёрной глубины вынырнула рука — одни кости, непонятно как державшиеся вместе. Костяная ладонь зацепилась за край трещины, впилась жёлтыми фалангами и полезла наружу.

Глава 10 — Слуга Смерти

Из тёмного провала показался жёлтый череп. Оскаленные зубы, горящие призрачным огнём глаза, комья земли, прилипшие к костям. Меня аж передёрнуло от такого зрелища. Жуть несусветная!

Мертвец щёлкнул зубами и гадко зашипел. Погодите-ка минутку. Это не шипение, это слова. Разобрать, что он там бормочет, было почти невозможно, только одно слово я услышал достаточно чётко: «Хлеба». Да ну! Скелет просит хлеба?

Я оторвал взгляд от покойника. Рядом со мной сидел Мурзилка и спокойно умывался лапкой, совершенно не обращая внимание на происходящее. Так-так, то ли у меня котёнок привычный к такому зрелищу, то ли кто-то меня дурит. Я посмотрел на дядю и уверился в последнем: в глазах старика плясали весёлые искорки. Нет, Талант у него определённо есть, раз устроил такое действо. Но покойник — вовсе не мёртвый кадавр, поднятый магией, а что-то совсем другое.

— Ну как, убедился? — дядя хрипло засмеялся.

— Верю. Только заканчивайте это представление, мне не страшно.

Дядя скорчил недовольное лицо.

— Скучный ты, племянничек. Мог бы и подыграть старику. Что за молодёжь пошла? Никакого страха перед старшими и покойниками. Куда этот мир катится? Ты ему мертвеца показываешь, а он только плечами пожимает. Эдак вы и царей уважать перестанете.

Василий Фёдорович полез в карман и вытащил кусок хлеба.

— Держи, Фрол. Спи, раз на небушко не хочешь.

Он бросил хлеб на землю, поближе к мёртвой руке.

Череп скрипнул зубами, скорее жалобно, чем злобно. Костяные пальцы ухватили гостинец, и мертвец полез обратно в землю. Секунда, и провал на могиле затянулся, будто бы и не было.

— Поехали назад, — буркнул дядя. — Всё удовольствие испортил.

Дворецкий, всё представление молчавший, также без слов развернул кресло и покатил