Осколки протокола. Иллюзия контроля - Юрий Александрович Уленгов

после ночного боя, нервы на пределе, а тут еще это.

Посмотрел на Дениса. Тот стоял у багги, опустив плечи, смотрел в пол. Ждал, сам не зная чего.

— Твое убежище, — сказал я. — Ты сказал, оно было к северу отсюда? Километрах в десяти?

Он поднял голову.

— Да. А что?

— Между вашим убежищем и этим местом — Роща. И если твою сестру протащили муты, которые с Рощей, вроде как, научились договариваться, то как здесь оказался ты? Не пешком же в обход за полсотни километров?

Он замолчал. Отвернулся.

— Не пешком, — сказал я спокойно, кивнув. — Тогда как?

Молчание.

— Денис, — я сделал шаг ближе. — Как ты сюда добрался?

Он сжал губы, не отвечал.

— Слушай, — я вздохнул. — Мне не нужны твои секреты. Мне нужно попасть на ту сторону реки. К Москва-Сити. Понимаешь? Мне нужен путь. А ты появился здесь, с другой стороны Рощи. Значит, есть способ. Какой?

Денис стоял, напряженный, смотрел в сторону. Боролся с собой.

— Если не хочешь говорить — не надо, — сказал я. — Убирайся отсюда. Иди спасай сестру. Удачи.

Я потерял интерес к парню, развернулся и пошел к водительской двери. Хаунд последовал за мной. Я повернулся к багги, открыл дверь…

— По воде! — выпалил парень у меня за спиной.

Я замер. Обернулся.

— Что?

— По воде, — повторил он тише. — Я добрался сюда по воде. По реке.

Я смотрел на него молча. Река. Москва-река. Она проходит через Рощу, огибает ее…

— Твари из Рощи не лезут в воду. И растения тоже, — продолжил Денис, глядя в пол, — на лодке можно проплыть. Относительно безопасно.

Я молчал, переваривая информацию. Река. Лодка.

Москва-река тянется через весь сектор. Мимо Рощи. Прямо к Сити.

По воде, значит…

— Погоди, — сказал я медленно. — То есть, у тебя есть лодка?

Денис вздрогнул, посмотрел на меня испуганно.

— Да, — тихо. — есть.

— Где?

— Спрятана. Недалеко. У берега.

Я смотрел на него, а в голове крутились шестеренки, расставляя на место детали пазла. Лодка. Река. Сити. Путь мимо Рощи, прямо к цели.

Багги придется бросить… Жалко, конечно, хорошая машина, но на ней мне в Сити не попасть. Значит, придется расставаться. Лодка… Эх, блин…

Я закрыл двери и вернулся к Денису, остановился в метре от парня.

— У меня есть предложение, — сказал я спокойно и деловито.

Он поднял взгляд, настороженно.

— Я помогаю тебе спасти сестру из стойбища, — я говорил медленно, четко. — Ты переправляешь меня на лодке по реке до Москва-Сити. Сделка. По рукам?

Денис смотрел на меня, не веря тому, что услышал. Глаза парня расширились, в них заплескалась надежда.

— Вы… серьезно?

— А я похож на шутника?

— Но вы же… — он посмотрел на логотип ГенТек на моей груди, на геллхаунда, и проглотил вопрос. Спросил другое: — Зачем вам помогать мне?

— Мне нужно в Сити, — я пожал плечами. — Тебе нужна помощь. Взаимовыгодно. Я вытащу твою сестру, ты переправишь меня по реке. Все просто.

Он молчал, переваривал. Смотрел на меня, на пса, снова на меня.

— А если… если вы обманете? Заберете лодку?

— Тогда я останусь без проводника, который знает путь по реке, — ответил я. — И мне придется разбираться самому. А я не знаю, что опаснее: напасть на стойбище и отбить твою сестру, или пробираться через Рощу по реке. Мутов я уже убивал, а на лодке еще не плавал. Так что все просто: каждый делает свою работу: я убиваю мутов, ты ведешь лодку. Логично?

Парень молчал. Я вздохнул и пощелкал пальцами у него перед лицом.

— Денис, алло! Ты меня слышишь? Так что, по рукам?

Парень встрепенулся, будто из транса вышел.

— Да! — он шагнул вперед. — Да, конечно! Я согласен!

Протянул руку.

Геллхаунд рядом со мной рыкнул — чужак слишком быстро двинулся. Я поднял руку, останавливая пса.

— Тихо. Свой.

Пес замолчал, но смотрел на Дениса недоверчиво.

Я пожал протянутую руку.

Что ж. Я в очередной раз вляпался в мутную — во всех смыслах — историю, с сомнительной для себя выгодой. Если начистоту — я, наверное, мог бы просто забрать у парня лодку и отправиться на ней в Сити. Если уж этот хлюпик смог сюда добраться, то и я смогу. Вот только есть нюанс.

Если я заберу лодку у этого парня, я больше никогда не смогу смотреть в глаза собственному отражению. А еще мне очень не нравится, когда человеческих девушек приносят в жертву результатам биологических экспериментов.

Так что простите, товарищи мутанты, на этот раз ваш покровитель останется недоволен.

Глава 14

Я мало чего помнил из прошлой жизни, но как-то так получается, что нужные знания частенько всплывали в голове сами по себе, реагируя на какие-то внешние раздражители. Вот и сейчас откуда-то из глубин памяти явился постулат, с которым я не осмелился спорить.

Постулат гласил «Война — войной, а обед — по расписанию».

Расстегнув рюкзак, я достал два пакета индивидуальных рационов, один оставил рядом с собой, другой протянул Денису. Парень выглядел усталым и изможденным, и я готов был спорить, что он ел несколько дней. А голодные бойцы мне в отряде не нужны — достаточно голодной собаки. Вон как сидит, смотрит внимательно, уши навострил и носом водит. Собака, которая в последний раз ела никогда.

— Держи, — я дернул ленту нагревателя и бросил пакет Денису. — Подожди минуту, потом открывай, не обожгись только.

Он поймал неуклюже, едва не выронил. Посмотрел на упаковку, будто глазам не веря.

— Это… мне?

— Нет, геллхаунду, — буркнул я. — Конечно, тебе. Ешь давай. На голодный желудок много не навоюешь.

— Спасибо! — голос его сорвался. — Спасибо вам!

Когда парень открывал паек, у него аж руки тряслись. Разорвал край, заглянул внутрь — оттуда пошел пар, донесся запах гречки и тушенки. Нормальный запах человеческой еды. Я сглотнул, и вскрыл свой пакет.

Геллхаунд вытянул шею и тихо заскулил.

— Не скули, — строго сказал я.

Пес посмотрел на меня. В единственном глазу — вопрос.

— Правило первое, помнишь? — я строго посмотрел на пса. — Жрать будешь искать себе сам. Сам добывай.

Геллхаунд прижал уши, недовольно фыркнул. Но замолчал. Лег рядом, положил морду на лапы. Смотрел на Дениса исподлобья — мол, повезло тебе, человек.

Доев, я вернулся к машине и снова полез в рюкзак. Достал карту — бумажную, сложенную вчетверо, старую. Довоенную, еще тех времен, когда Москва была живым городом, а не кладбищем из бетона и ржавчины. Прихватил ее из убежища — как чувствовал, что пригодится.

Пометок я не делал — незачем. Все они хранились в памяти Симбы —