Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов

это пустое. Челнок больше не слушался. Его корпус дрожал, как живое существо в агонии, и каждый новый толчок отдавался в позвоночник, словно удары молота. На панели уже мигал красный сигнал аварийного шлюза: катапультирование всё ещё было возможно.

Её взгляд метался – от мигающей кнопки аварийного сброса до искажённой картины на экране навигации. Где-то там, снаружи, бушевала аномалия, в которую они провалились. Если она выйдет – её выбросит в никуда, в хаос, где не действуют ни координаты, ни привычные законы. Вероятность выжить была ничтожна. Но оставаться здесь означало погибнуть наверняка. Воздух уже густел, и даже самое простое дыхание давалось ей с трудом и хрипом.

Она резко сорвала ремни, так что они больно хлестнули по рукам, и вскочила. Кабина качнулась, словно сопротивляясь её решению. Две секунды – и она оказалась у аварийного шлюза. Пальцы зависли над панелью управления.

“Если выйти…” – Мысль оборвалась. Она представила себя – одинокую, в скафандре, в ледяной тьме, где нет ни верха, ни низа. Где сама реальность – жидкая и переменчивая. Где никто никогда её не найдёт.

“Если остаться…” – Перед глазами встала панель управления, разорванная искрами. Здесь её ждала смерть в железном гробу, но – в кресле пилота, за штурвалом, с последней попыткой бороться.

Лираэль закрыла глаза, позволив секунде растянуться в вечность. И впервые за всё время она выбрала не спасение, а верность себе. Она всё же развернулась, бросилась обратно к креслу, вцепилась в рычаги, словно хотела вдавить их в металл.

– Если мы падаем, значит, падаем вместе… – Глухо прошептала она, и голос дрогнул. Её дыхание уже сбивалось… Мир мутнел… Но внутри загорелось странное спокойствие. Это был выбор, сделанный сознательно. Остаться с погибающей машиной до конца. И в этот миг, когда воздух в лёгких начал превращаться в огонь, челнок вдруг дёрнулся – сам, будто отвечая на её клятву.

Сначала это выглядело как чистая случайность. Когда Лираэль снова вцепилась в рычаги, один из мониторов, едва не почерневший, вдруг мигнул и ожил. На нём загорелась линия траектории – кривая, дрожащая, но будто бы стремящаяся вывести их за пределы аномалии. Сначала сердце Лираэль подпрыгнуло. Может быть, система наведения перехватила управление? Но радость оказалась короткой.

– Нет… нет… это не та траектория… – Прошептала она, видя, что линия уводит их в сторону, прочь от исходной точки. От аванпоста, куда ей сейчас было бы желательно вернуться.

Вторая панель загорелась вспышкой, и из динамиков донёсся низкий гул, похожий на дыхание. Металл под руками дрожал, словно обшивка не выдерживала напряжения, но при этом челнок – вопреки всему – менял угол, пытаясь стабилизироваться.

Лираэль не знала того, что вообще происходит. Это её безумная импровизация зацепила какой-то “мертвый” контур, или сама аномалия играла с бортовыми системами? И теперь всё больше возрастающая паника клокотала в груди молодой эльфийки.

– Ты… слышишь меня? – Вырвалось у неё. – Чёртова железка, ты решила жить?

В ответ рычаг под её рукой дёрнулся сам, а приборы на секунду синхронно загорелись, будто салютом. Но через миг – снова начали умирать один за другим. Сначала отказал основной гироскоп, и курс пошёл вразнос… Потом замолк двигатель левого борта – лишь жалкий стон металла напоминал, что он когда-то был живым… Ещё через пару секунд фоновые фильтры выдали поток бессмысленных символов, будто сама система сошла с ума, и экраны погрузились в зелёный туман цифрового шума…

Она пыталась компенсировать, дёргала рычаги, вводила команды, но всё оборачивалось хаосом. То правый двигатель откликнется и врежет перегрузкой… То навигация нарисует невозможный разворот… И всё сильнее Лираэль понимала, что ранее такой послушный челнок ведёт себя так, будто не она управляет им, а что-то иное.

Каждый новый сбой тянул их дальше и дальше в сторону – прочь от исходной зоны выхода, куда она направлялась. Вместо этого траектория постепенно клонила вниз, в сторону поверхности какой-то планеты или осколка материка, затерянного в аномалии.

Лираэль крепче стиснула зубы, дыхание уже свистело, руки дрожали. Она чувствовала, что её решимость – остаться до конца – превратилась в ужасную ловушку. Она связала себя с этой машиной, которая теперь будто обрела собственную волю и вела её к неведомому финалу. А паника всё росла. Не оттого, что можно было погибнуть – этого она ждала. А оттого, что гибель становилась чужим выбором, навязанным железом и хаосом, будто бы само пространство решило, где ей упасть.

Сначала это был не взрыв и не удар – это было предвестие. Тонкий скрежет по металлу, как будто гигантский ноготь провёл по боку судна. Челнок содрогнулся всем своим корпусом, и в кабине вспыхнули красные лампы, превращая лицо Лираэль в мозаичный маскарад тревоги. Вокруг – звук, который прежде она слышала в далёких кузнях дома. Высокочастотный визг, переходящий в низкий, затяжной вой. Корпус буквально “стонал”, как животное, которого выворачивали наизнанку.

Первые панели посыпались информацией-глюками:

“Гироскоп – нестабилен…”

“Навигация – потеря модулей…”

“Давление – критично…”

Главный экран, который ещё минуту назад отображал ровную траекторию, стал похож на карту молний. Линии ломались… Слипались… И даже исчезали… В иллюминаторе звёзды вытянулись в длинные, дрожащие линии, будто их кто-то растянул между пальцами. Время растянулось, как резина.

Силовые пластины скрепляли корпус, но на одном из швов металл рванулся – неравномерно, с высоким визгом, как будто что-то отрезало внешнюю обшивку. Искры полетели внутрь отсеков. Запах – резкий, горький, металлический – ударил в нос, и в этот запах вплёлся новый, опасный запах: горящие изоляции, плавящийся провод. В горле у неё защемило, как от холода, но в груди – жжение, будто лёгкие горят изнутри.

Аномалия вокруг словно играла сами с собой. Полосы света, которые раньше были декоративной рябью, теперь наполнились плотью. Они извивались, сжимались, образовывали “зубчатые” кольца вакуума. Челнок как будто упал в пасть – сначала был звук, потом вакуумный толчок, и затем – ощущение, что вокруг на мгновение исчезла гравитация. Её тело в кабине стало лёгким, стёкла втянулись внутрь, приборы “закашляли” электрическим шумом. Показания давлений прыгали, индикатор высоты показывал нули, затем большую отрицательную величину, и Лираэль поняла, что они не просто падают. Их тянет в иной слой, в местность, где координаты теряют смысл.

Глубже всего бушевал не наружный хаос, а внутренний. Те самые фильтры, которые она сама “сожгла” ради стабилизации, лопнули с глухим хлопком. Волна перегретого воздуха пронеслась по кабине, обжегшая лицо через шлем. В голове пронеслась молниеносная мысль – недостаточно времени на исправление, она зажата в железной клетке,