"Война двух королев - Третий Рим". Компиляция. Книги 1-18 - Дмитрий Чайка

Стефан же не оправдывал ожиданий, и вел себя скромно, погрузившись в работу с головой. Лишь иногда он позволял себе общение с теми, кого счел достойными своего доверия, подкидывая силикву[273] — другую за свежую сплетню. В костер дружбы нужно регулярно подкидывать поленья, иначе он может потухнуть. Вот и сейчас доместик Стефан беседовал с нищим нотарием из податного ведомства, которым руководил патрикий Анастасий. Тот самый, который ездил на переговоры с каганом в Гераклею. Евнух был невысоким, одет в протертую до дыр далматику[274], а его лицо с острым носом напоминало мордочку лисы. Он был привезен в столицу из предгорий Кавказа, а потому был чернявым и кареглазым, как и все тамошние жители. Его, словно в насмешку, при крещении назвали Василий, «царственный».

— Почтенный доместик Стефан, — подобострастно склонился евнух. — Я слышал кое-что интересное, и думаю, это может заинтересовать вас. Соблаговолите прогуляться со мной в дворцовом саду после третьей стражи.

— Хорошо, — важно кивнул Стефан. Он уже вошел в роль если не вельможи, то чиновника достаточно весомого, и вел себя соответственно. — Я приду. И если то, что ты скажешь мне, окажется интересным, я награжу тебя.

— Вы так щедры, доместик. Благослови вас Дева Мария! — евнух смотрел на него взглядом голодной собаки, которая все-таки питала надежду поесть сегодня досыта. Громкие победы императора не означали того, что в казне стало больше денег. Напротив, финансы Империи находились в предсмертном состоянии, и жалование изрядно задерживали, ведь император Ираклий все подати, полученные в Анатолии, тратил на войну. А сколько земель осталось у Империи тут, на европейском берегу? Да их, почитай, и не осталось вовсе.

После службы Василий ждал Стефана в саду, и когда тот вышел, засеменил рядом с самым почтительным видом. На его лице появлялось опасение, которое сменялось решимостью, которая вновь уступала опасению.

— Почему ты не рассказал мне все там, во дворце? — прямо спросил Стефан, когда они стали на открытой поляне, где их никто не мог подслушать. — Ты боишься, что тебя услышат?

— Боюсь, — поежился Василий. — Уж больно вести необычные. Страшно мне, уважаемый доместик. Но и молчать об этом деле я тоже боюсь. Я могу довериться только вам, ведь, по слухам, сама Благочестивая Августа обратила на вас свой божественный взор. Дело было так…

Глава 34

Неделю назад. Большой Дворец. Константинополь.

Нотарий Василий шел в кабинет самого Логофета Геникона[275]. Он ненавидел такие дни. Груду свитков, которую он нес, высокомерный вельможа даже не возьмет в руки, и ему, Василию, придется читать тому один лист за другим, пока вельможный Логофет переваривает роскошный обед, сложив руки на огромном брюхе. Грек Анастасий был «бородатым»[276], и это еще больше заставляло мелкую чиновничью братию его ненавидеть. Вот и она, заветная дверь. Нотарий замер перед ней, пытаясь собраться с духом. Больше всего на свете Василий ненавидел этот момент, когда он, согнувшись в униженном поклоне, входил в покои Логофета, а тот смотрел на него, словно на какое-то мерзкое насекомое. Василий робко поскреб дверь ногтями и, не дождавшись приглашения, открыл ее. Огромная резная створка отворилась на удивление бесшумно. Видимо, ленивый раб, который долгие месяцы забывал смазывать петли, все-таки получил порцию давно заслуженных плетей. Огромный кабинет был пуст, и Василий растерянно оглянулся по сторонам. Как же так? Его же вызывали!

Кабинет патрикия Анастасия был огромен, а его роскошь только подчеркивала могущество чиновника. Стены были расписаны яркими красками, и на них были изображены какие-то бабы с греховно оголенными плечами. Патрикий не позволял замазать эту срамоту. Картины эти остались еще со времен Константина Великого, который в то время пребывал в язычестве. На полу лежала мозаика, собранная из камешков, каждый из которых был размером от ладони до совсем уже крошечных, с ноготь мизинца. Рисунок был в виде ромбов, переплетенных затейливыми разноцветными жгутами. Василий вздохнул, таких мастеров становилось все меньше. Ну, кто скажи на милость, будет целый день стоять на коленях, чтобы собрать участок пола размером шаг на шаг. А ведь весь Большой Дворец выложен мозаиками, тысячи шагов коридоров, десятки зал и покоев. Это было сделано давным-давно, еще при старых императорах, когда величайшее на Земле государство раскинуло свои земли от верховьев Евфрата до стены Адриана в далекой Британии. Сейчас и денег таких в казне нет, это Василий знал совершенно точно. Он окинул взглядом мебель, покрытую тончайшей резьбой, и высокие светильники, отлитые из бронзы. Тут все было невероятно красивым, и даже жаровня у кресла Логофета, в которой дымились раскаленные угли, поражала своим изяществом. Уже было довольно холодно, а патрикий любил тепло.

Василий вздрогнул, он услышал голоса на террасе, и эти голоса ему были знакомы. Говорили патрикий Анастасий и квестор[277] Косьма, безжалостный кровопийца и взяточник, знакомый в Константинополе всем, кто пытался когда-либо посудиться с соседом за клочок земли или вступить в наследство.

— А ведь у нас тогда почти получилось, — услышал Василий сожалеющий голос патрикия. — Но ее пинкерн[278] запросил тысячу, жадная помесь осла и шакала.

— Надо было соглашаться, — раздался сварливый голос Косьмы. — Деньги всегда можно найти, но пока ты торговался с этой сволочью, она успела уехать из столицы. Теперь эта ведьма неизвестно где, ее пинкерн скучает здесь, как и весь ее двор, а мы ждем, когда она вернется и отправит нас в ссылку.

— Жадность не доведет до добра, — угрюмо согласился со своим собеседником Логофет. — А теперь к ней и вовсе не подобраться. Говорят, ее охраняет какой-то демон в виде человека с головой медведя ростом в восемь локтей. Он весь сделан из железа, и от него даже копья отскакивают. Эту тварь прислал в подарок императору архонт варваров, изловив его где-то в германских лесах. Сказывают, что он заколдовал его, и теперь тот должен служить нашему Августу пять лет. Истинное исчадие Сатаны!

— Спаси нас пресвятая Дева Мария! — испуганно воскликнул квестор. — Да неужто нечистый демон охраняет августейшую чету? Страсть-то какая! А куда его святейшество патриарх смотрит?

— В рот государю он смотрит, — все так же мрачно ответил Анастасий. — Он же побеждает в этой войне, а значит, господь на его стороне. Мы слабеем, Косьма. Наше влияние падает. Во дворце появляются новые люди, преданные это ведьме. Кто эти люди, с какой помойки она их вытащила? Да и в городе дела не лучше. Посмотри, как дерзко стала вести себя чернь. Прасины опять устроили драку на