Гений 30 лет Спустя Том 4 (СИ) - SWFan

Сяо смотрела на него, как обиженный ребёнок, подумал мужчина и грохнулся в земле, словно после мощного удара кувалдой. И сразу по меньшей мере половину всех костей в его теле раздробило в труху. Фан Линь закашлял кровью и собственной костной пылью. Глаза мужчины покраснели. Разум его помутнел.

Девушка в чёрном в это же время снова занесла руку, собираясь ударить его ещё раз, — очень даже возможно, что насмерть, подумал Фан Линь. Но в последний момент, когда её рука уже опускалась...

— Стой, — раздался крик. Девушка тут же повернулась, и даже Фан Линь, который находился в ужасающем состоянии, приподнял голову. И увидел такое, отчего снова обильно закашлял кровью.

Мая стояла на границе двухметрового радиуса и уверенно смотрела своими чёрными глазами на Сяо.

— Опусти… Отпустите его! — крикнула девушка. Фан Линь мысленно ругнулся и попытался на неё закричать, но собственный голос был ему неподвластен. Сяо зависла, а затем сразу же бросилась на Маю. Девушка вздрогнула, выставила перед собою меч и тут…

— Прочь, создание! — раздался громогласный голос. Маю вдруг утащило в сторону, словно невидимой рукой. Сяо зависла. Потолок прямо у неё над головой разрушился. В нём появилась огромная дыра. Посреди неё парил мужчина в чёрном мантии — одеянии клана Тан.

Случайная мысль возникла в потерянном разуме Фан Линя. А ведь Цинь Жуа всё ещё была прислугой клана Тан, а значит у неё были методы, с помощью которых она могла с ними связаться… И позвать на помощь. Кстати говоря… Разве девушки в чёрном не вызывали обычно помехи своим появлением? Они сейчас были, но какие-то совсем слабенькие. С чего бы это?..

Мужчина думал глупые, отвлечённые мысли, — немудрено, у него было сотрясение мозга. А Сяо в это самое время яростно посмотрела в небеса, на старика в чёрной мантии. Он выкинул руку и обрушил на девушку молнию. Она в неё ударила, брызнули искры, земля почернела.

Сяо попыталась разглядеть, где была её Цель, Мая, но та находилась уже далеко. И тут слева от девушки вспыхнул чёрные свет. Созданные ей врата превратились в подобие блестящего и мелькающего чёрного зеркала. Сяо заскрежетала зубами.

Она шагнула вперёд, и уже, казалось, готова была выйти за пределы двухметрового радиуса, как вдруг…

— Бесполезная тварь… — проговорила Сяо странным глубоким голосом. Девушка растерялась, и вдруг её правый глаз почернел, а затем и вся правая половина её лица скривилась и проговорила:

— Подвела Владыку и решила убить себя? Как ты смеешь. Твоя смерть в его руках. Даже не думай бежать от своей кары… — голос был полон презрение. Другая, светлая половина лица Сяо побледнела. Девушка заревела, повернулась, схватила Фан Линя и швырнула его в чёрной зеркало, а затем и сама бросилась вслед за ним.

Чёрный портал засиял, закружился, а потом просто взял и рассыпался…

…

В это самое время на арене воцарилась тишина. Чёрная девушка лежала на коленях. У неё не было одной руки и доброй половины тела. Она не могла пошевелиться, она проиграла, и в то же время победа досталась её противникам большой ценой. От двенадцати могущественных старейшин, которые вышли с ней на боя, осталось всего девять.

Одному из мёртвых она размозжила голову. Другому вырвала сердце. Третьего девушка и вовсе разорвала напополам. Поэтому все оставшиеся мастера, даже несмотря на плачевное положение убийцы, смотрели на неё с опаской. Они напряглись, когда её глаз побелел, и половина её лица сделалась светлой.

Однако девушка всего что-то прорычала, и спустя пару мгновений всё вернулось как было раньше.

Она посмотрела на замле, затем на старейшин своими чёрными глазами, а после обратилась к звёздному небу и прошептала:

— Бесполезная тварь…

258. Я вас найду!

— Схватите её, живее! Нельзя, чтобы она себе уничтожила! — закричал морщинистый старик с длинными чёрными волосами. И немедленно все прочие могучие старейшины последовали его… Нет, не приказу. Просто дельному совету. Приказывать им он, разумеется, не имел ни малейшего права.

Один особенно древнего вида старец приблизился к девушке и махнул рукой. Сразу же её охватили с ног до головы цепи, как будто сшитые из чистого света. Если к ним приглядеться, можно было заметить внутри этого света десятки тысяч иероглифов. Они закрыли девушки глаза и рот. Она застыла, как насекомое, погруженную в янтарь.

Потом девушку унесли.

И на экранах тысяч телевизоров, наконец, спустя чрезвычайно напряжённые полчаса высветилась плашка белыми буквами на чёрном фоне: «Эфир приостановлен…»

Люди со всего Звёздного Небосвода прочли эту надпись, затем поморгали и стали потихоньку приходить в себя. Больше тридцати минут они словно заворожённые наблюдали за действием, происходящим на экране. Им нужно было время, чтобы прийти в себя, время и чистый воздух, может быть ещё пару глотков пива. Кто сидел в баре, тут же его себе заказал. Кто у себя дома — открыл окно, просвежиться.

Подышать.

Лишь очень постепенно люди осознавали произошедшее. Переваривали все события. Начались телефонные звонки. Люди спрашивали у своих родных, которые были там, внутри великого котла. Они как, не пострадали? Нет? Хорошо. Ох, были перебои в связи? Плохо… А там… Что там вообще такое произошло? Можно… В подробностях?

И вот постепенно закипал интерес. Поднимались голоса. Обсуждения кипели, что на улицах, что даже между звёздами. В зданиях всевозможных новостных изданий стоял страшный грохот сотен тысяч печатающих пальцев, висел никотиновый смрад. Кофеварки работали на износ.

Назревала гроза, которая уже утром разразиться тысячей молний по всему Небосводу…

— Ах… Завтра у нас будет много работы, — вздохнул мужчина на инвалидном кресле, наблюдая за деятельностью старейшин на арене из особой закрытой ложи, через маленькое окошко.

Высокий белый человек у мужчины за спиной промолчал.

— По крайне мере… Половина дела сделана… — заметил мужчина, поглядывая на девушку в чёрном, которую как раз в это время уносили с арены. — Когда кстати… А вот и он, — мужчина повернул голову, и как раз в этот момент дверца в его ложу приоткрылась. Вошёл старик в длинной белой мантии, которая тянулась за ним по полу. Старик поклонился, сперва мужчине, потом человеку в белом, и глубоко вдохнул:

— Ну что, как ущерб? —