"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Я позволяю себе расслабиться. Голову кружат мечты. Спустя столько времени я наконец перестаю слышать призрак Афины всякий раз, когда сажусь писать.

Знать бы мне, что это ненадолго.

16

Через две недели после выхода «Матери-ведьмы» Адель Спаркс-Сато публикует в блоге пост под названием «„Мать-ведьма“ тоже плагиат! От этой Джун Хэйворд меня уже тошнит!»

Google Alert пикает как раз в тот момент, когда я собираюсь принять душ. Я откидываюсь на спинку кровати, прижимая полотенце к груди, и перехожу по ссылке.

«Как и многим из вас, мне было любопытно, когда издательство Eden Press анонсировало, что Джун Хэйворд, пишущая под псевдонимом Джунипер Сонг, выпускает отдельный роман. После обвинений, связанных с „Последним фронтом“, у меня возникли сомнения, сможет ли она написать что-нибудь столь же качественное, особенно сейчас, когда у Афины больше не остается работ, которые можно украсть, — по крайней мере, так думали мы все. И, уже открыв первую страницу, я не поверила своим глазам.

„Мать-ведьма“ начинается с идентичных строк из рассказа, над которым Афина Лю работала в 2018 году, на летнем семинаре Общества американских писателей азиатского происхождения. Такое совпадение не может быть случайным. Вот доказательства».

Ниже следуют скриншоты из Google Docs и фотографии печатных набросков рассказа с рукописными пометками, а также столько дат и пруфов, что подделать такое обвинение невозможно.

«На случай, если кто-то подумает, что это некая тщательно продуманная мистификация, я связалась с восемью разными участниками тогдашнего семинара. Не у всех сохранились распечатки с того лета, но все написали, что работу Афины помнят. В качестве подтверждения они прикрепили свои имена к этой статье. Если вы не хотите верить мне лично, подумайте о весомости наших объединенных свидетельств.

Дебаты об авторстве „Последнего фронта“ вызвали беспокойство у многих представителей азиатской диаспоры. Многие из нас, включая меня, не хотели верить, что кто-то способен совершить что-то настолько мерзкое и эгоистичное. И многие из нас были готовы признать за Джун Хэйворд преимущество сомнения.

С этими доказательствами дальнейших вопросов о злонамеренности Хэйворд не возникает. Хэйворд, ее агент Бретт Адамс и ее команда Eden Press должны теперь сделать выбор в пользу подотчетности, прозрачности и своей предполагаемой приверженности правосудию.

Остальные из нас будут наблюдать».

Я опускаю телефон. Вода в ванной льется уже минут десять, но я не могу собраться с силами, чтобы пойти и выключить ее. Все, что я могу, — это сидеть на краешке кровати, вдыхая и выдыхая, пока мир вокруг сужается в игольное ушко.

Тогда, с первыми твитами @AthenaLiusGhost Джеффа, у меня начался многочасовой приступ тревоги. На этот раз моя реакция кажется странно приглушенной. Я чувствую себя так, словно погрузилась под воду. Все звучит и ощущается неправильно, искаженно. Каким-то образом я одновременно более спокойна и одновременно напугана, чем раньше. Возможно, это потому, что на этот раз нет никаких сомнений в том, что произойдет дальше. На этот раз правда неопровержима, и не имеет значения, буду ли я склонять на себя общественное мнение или нет. Мне не нужно гадать, что думают обо мне мои друзья и коллеги и поверят ли они моим опровержениям. Здесь все черным по белому. То, что произойдет дальше, произойдет независимо от того, что я скажу или сделаю.

И я перевожу телефон в режим «не беспокоить». Убираю планшет в ящик стола. Выключаю ноутбук. Достаю из холодильника бутылку WhistlePig (подарок Даниэлы за три подряд месяца в списке бестселлеров New York Times) и устраиваюсь на диване, просматривая старые серии «Друзей» и хлебая виски прямо из горлышка, пока не сморит сон.

Пускай интернет в мое отсутствие делает свое дело. Когда заполыхает, так пусть уж лучше все сразу.

Утром, проснувшись, я вижу, что потеряла тысячу подписчиков. Счетчик все еще падает; девятки на моих глазах превращаются в восьмерки. На этот раз, чтобы отслеживать чат, свое имя мне искать не нужно. Оно прямо здесь, на всей моей ленте и упоминаниях.

«Блин, я так и знал. Опять эта Джунипер Сонг!»

«Джун Хэйворд наносит повторный удар».

«Эта сука когда-нибудь уймется?»

«Очнись книжный мир, Белая Ведьма возвращается!»

В прошлый раз активность своих аккаунтов в соцсетях я поддерживала — хотя бы для того, чтобы быть в курсе всего, что говорится, а отчасти из опасения, что удаление аккаунта будет признанием вины. На этот раз моя вина предрешена, все, на что мне остается рассчитывать, — это обойти угрозы моей личной безопасности. Свой аккаунт в Twitter я удаляю. Instagram настраиваю на приватный режим. Уведомления со своего общедоступного имэйла я отключаю. Угрозы расправы, конечно же, будут, но, по крайней мере, я не буду о них узнавать сразу в секунду их поступления.

Кто-то расторопный подшаманивает мою страницу в Википедии, и теперь она читается как «Джунипер Сонг Хэйворд — „романистка“, серийный плагиатор и ярая расистка». Последняя фраза в течение часа исчезает (полагаю, в Википедии все же действуют минимальные требования к приличию), но раздел «Плагиат» в моей биографии становится следующим: «В марте 2020 года литературный критик Адель Спаркс-Сато опубликовала эссе, в котором утверждалось, что первый абзац новеллы Хэйворд „Мать-ведьма“ — это дословная копия начала неопубликованного рассказа покойной писательницы Афины Лю. Это утверждение усугубляет давние подозрения в том, что Хэйворд похитила у Лю и роман „Последний фронт“, хотя убедительных доказательств того, что это правда, на сегодняшний день нет. Редактор Хэйворд Даниэла Вудхаус опубликовала краткое заявление, в котором утверждается, что Eden Press об этих обвинениях осведомлено и расследует данный инцидент».

В тот день мой телефон звонит шесть раз — все звонки от Бретта. Трубку я не беру. В конце концов я это сделаю, когда во мне уже будет твердость узнать, что я уволена, и я не буду при этом давиться рыданиями.

А пока я получаю некое извращенное удовольствие, наблюдая, как все разваливается на части.

На протяжении следующей недели все мои издательские связи распадаются. Меня просят покинуть две профессиональные группы на Facebook и три на Slax, к которым я присоединилась в прошлом году. Мои так называемые друзья-писатели все как один меня поносят; даже те, кто несколько месяцев назад заявлял, что будет меня защищать от толпы.

Мне не к кому обратиться, кроме Edenʹs Angels.

«О боже, — отправляю я СМС. — Опять эта напасть». Когда никто не откликается (что нетипично: Джен вообще не расстается со своим айфоном), я несколько часов спустя добавляю: «У меня сейчас реально трудные времена; может, кто-нибудь на связи?»

Меня игнорируют в течение трех дней. Наконец отписывается Марни: «Привет, Джуни. Извини, все