Меч любви - Роман Романович

ноготь удлинился, и он его сломал. Достал откуда-то тонкую кость. Срезал прядь волос. Всё это хитро завязал, и получилось перо. Не как мой молот, а самое обычное на вид. Если, конечно же, нечто, что великий Харон сделал из своей плоти может быть обычным.

Он положил перо на стул и тоже ушёл. Я прошёл сквозь барьер и забрал подарок. Изучу, что это такое, позже.

— Пацан! — раздался чужой голос. — А завари и мне кофейку!

Я обернулся на говорившего. Узнал.

Как не узнать. Я эту рожу каждый раз в зеркале вижу. Если добавить пару десятков благородных лет, да солидности.

— Да пошёл ты лесом! — ответил я.

— Почему же? — улыбнулся он.

О, как мне не понравилась эта улыбка! Если я улыбаюсь так же, теперь понятно, почему люди меня не любят! Или, наоборот, любят, но исключительно представительницы женского полу.

— А с чего бы мне теперь кофе наливать?!

— Ты разве не рад меня видеть?! — всплеснул он руками.

— А должен?!

— Почему нет?!

Я резко успокоился.

— Ты меня моим же оружием собрался уделать?

— С каких пор оно твоё? Бесить людей придумали за сотни тысяч лет до тебя.

— Ты та ещё язва.

— Теперь понятно, в кого ты, — усмехнулся он.

— Уж точно не в тебя. Тот другим был. Ты ведь другая персонификация Хаоса.

— Догадался, — поощрительно кивнул аватар Хаоса.

— Ты и не скрывался, — поморщился я. — У меня нет для тебя кофе.

— Так жалко?

— Я ничего не могу рассказать тому, кого называют Отцом Историй.

— Сдаёшься?

— Сдаюсь.

— Сдайся, но, может, всё же попробуешь? В конце концов, почему бы и нет?

— Хорошо, — согласился я.

Просто понял, что не смогу переспорить сам Хаос.

Мне потребовалось минут пять, чтобы перестроить процесс варки. Сделал кофе. Хаос попробовал. Рассмеялся.

— Неплохо! — сказал он. — Ушастый! Сделай и ты мне кофе!

Ослепший ушастый дёрнулся и побежал варить кофе. Через три минуты притащил чашку. Мужчина отхлебнул. Уважительно кивнул. Плеснул кофе эльфа в мой. Взболтал. Попробовал. Кивнул ещё более уважительно. Чиркнул себе по пальцу ногтем и выдавил каплю крови в кружку. Снова взболтал. Напиток забурлил.

— На, — протянул он мне. — Пей.

— Ещё чего, — буркнул я.

— Пей, сказал. Это подарок. Ничего такого.

— Хм… — озадачился я.

И выпил. Всплакнул.

Дело в том, что, когда он продолжил требовать от меня кофе, мне в голову пришла не самая лучшая мысль. Я рассказал ему историю. Об отцовстве. Это было сложно, неизвестно, что получилось, но, кажется, ему понравилось. Ну, или он оценил шутку и пошутил в ответ. Потому что я выпил схожую историю. О любви отца к сыновьям своим.

Я уже давно взрослый мужчина и не ищу одобрения отца, но… Ладно, чего уж. Это было и правда трогательно.

Трогательно и лично.

Я ощутил сотни нежных прикосновений родителей. Опору. Ощущение себя чем-то большим, чем просто кусок тела и плоти. Увидел связь поколений. Почувствовал, что значит быть малой частью вселенной, но в то же время находиться в гармонии с ней. Почувствовал себя и мальчишкой, которому отец даёт наставления. И взрослым парнем, которым гордятся.

Кто бы мог подумать, что этим меня можно растрогать.

Только вот на этом сегодняшний вечер не кончался. Видимо, я выпал на какое-то время из реальности, потому что, когда проморгался, увидел ещё одну женщину, которая чихвостила Отца Хаоса. В ушах у меня звенело, поэтому разобрать я смог только сварливой тон вредной жены. Руки сами потянулись заварить ещё одну кружечку. Ничего такого. Можно сказать, отработал по старому шаблону.

Это была история первого поцелуя.

Кхм… И снова дело в том, что зелья Хаоса дало мне по мозгам. В организме точно какие-то процессы забурлили. У меня температура стала нарастать стремительно.

Поэтому я, блин, дал Матери Порядка кофе, который напомнил ей о первом поцелуе.

Раскрасневшаяся женщина утащила мужа, и мы снова остались одни. Эльф потерял сознание. Если вообще был жив.

Дараван сидел тише воды ниже травы.

— Дуэль окончена, — сказал я ему. — Предлагаю ничью. Или хочешь, могу и тебе кофе заварить?

— Воздержусь. Претензий наша сторона не имеет.

Сказав это, он исчез.

Я же посмотрел на небо и решил, что самое время отключиться.

***

Елена Блохина смотрела на то, как Давид целует незнакомку так, что вокруг арены аж цветы начинают распускаться, и решительно не понимала, что вообще происходит!

В один час девушка увидела слишком много. Самого Харона, от которого Даура пришла в восторг. Какую-то распутную бабу, которая взялась непонятно откуда, но точно была богиней. Ослепшего эльфа, который зарыдал кровавыми слезами. Мужчину, до боли похожего на Эварницкого. И этот мужчина сначала рассмеялся, а потом заставил самого Давида зарыдать! После чего появилась новая женщина, которая стала ругаться с этим мужчиной! Да так, что реальность задрожала!

В какой-то момент количество давления и впечатлений превысили давно закончившиеся лимиты и Блохина отключилась, не заметив, что из всех гостей держалась почти дольше всех.

***

Два архимага стояли и смотрели на то, что происходит на арене. Первый был в столице проездом, по делам, и по просьбе императора заглянул на мероприятие «Эварницкий что-то опять чудит». Второй архимаг был местным, дальним родственником императора, и знаком с первым вот уже лет двести.

— Это всё? — спросил второй, когда боги разошлись, а Эварницкий упал лицом в землю.

— Да кто знает, — ответил Дровосек и почесал макушку.

— А что это… — покрутил рукой второй и заложил многоэтажную матерную конструкцию, выражающую весь перечень эмоций касательно произошедшего.

Так уж вышло, что все войны смертных рас против богов проходили против младших богов и персонификаций. Как устроена реальная иерархия бессмертных двое архимагов представляли, но лишь в общих чертах. Так обычный человек мог слышать что-то об архимагах, но не представлять, на что те способны на самом деле. Поэтому наличие здесь персонификации бога оружейника их ничуть не впечатлило. Это стало, так сказать, ожидаемым событием, к чему два архимага были готовы. В случае чего они и укорот персонификации могли дать. Собственно, для этого и прибыли, чтобы собравшиеся не очень шалили.

Только вот появление четырёх сущностей, чей ранг сил был за гранью постижимого, — это произвело максимально неизгладимое впечатление.

— Х… его знает! — лаконично ответил Дровосек.