Закон ученого - Дмитрий Олегович Силлов

вам помог в вашей карьере. Ладно, отдыхайте. А я пока схожу на разведку, посмотрю, как дела у боргов в Припяти. Надо же понять, каким будет наш следующий этап завоевания Зоны.

* * *

Я осторожно достал из приемника кристалл.

Небольшой, размером с грецкий орех, он оказался неожиданно тяжелым, словно Захаров умудрился сжать до таких размеров трехкилограммовую гантель и превратить ее в искусственный артефакт цвета крови.

– И все-таки, как мне вернуть друзьям память? – спросил я.

– Насколько я понимаю, это непросто, – произнесла Грета. – Память – это информация, которая может быть записана разными способами на различных носителях. Например, в клетках мозга. Но записанное можно заблокировать, что Захаров и сделал. После чего создал ключ от этих блоков, сам понимаешь, нестандартный. Это всего-навсего аномалия «жара», искусственно сжатая до размеров ореха и в результате сжатия превратившаяся в кристалл. Если его разрушить рядом с твоими друзьями, то высвободившееся информационное поле накроет их, и заблокированные воспоминания вновь станут достоянием их памяти. Но вместе с информационным полем высвободится и энергия аномалии.

– Понятно, – сказал я. – Скажем, если я смогу невредимым подобраться к ним поближе и рассеку кристалл «Бритвой», то просто сгорю в «жаре».

– Ты все правильно понимаешь, – кивнула Грета. – Разрушить этот кристалл, пожалуй, действительно сможет только твой нож. Ну или, например, промышленный гидравлический пресс – правда, боюсь, с доставкой его в Зону и транспортировкой поближе к отряду репликантов могут возникнуть проблемы. Причем при разрушении кристалла появится не простая обычная «жара». Думаю, при высвобождении такого количества энергии возникнет аномальный взрыв, способный уничтожить любую материю, в том числе и твою «Бритву».

– Я понял, – кивнул я.

Что ж, я опять неслабо накосячил, лишив своей друзей памяти о прошлом. Хотел как лучше – получилось как всегда. Ладно, мне не впервой исправлять свои ошибки. Правда, похоже, сейчас мою ошибку придется исправлять ценой собственной жизни.

Впрочем, «жара» – не самый плохой выбор быстрого финала. Мне однажды довелось увидеть, как это происходит. Идет себе сталкер по Зоне – и вдруг под его ногами из земли вырывается вверх ревущая колонна огня.

И все.

И нет больше сталкера. Ни крика, ни стона. Думаю, тогда парень даже не успел понять, что произошло, как неистовое пламя сожрало и его амуницию, и мясо, и даже кости. Когда аномалия угомонилась и опала вниз, на земле не было ничего, кроме черного пятна, состоявшего из золы, спекшейся почвы и бесформенных слитков металла, оставшихся от оружия.

Хорошая смерть.

Мгновенная.

Почти подарок для того, кто уже порядком подустал и от Зоны, и от своего Предназначения…

– А мне, как я понимаю, девушку свою оживить так и не получится, – грустно проговорил Циркач.

Грета подошла к панели управления и просто вставила черный палец в один из слотов, мгновенно принявший форму узкого отверстия.

– Увы, – через несколько секунд произнесла она, видимо, считав информацию из памяти центрального компьютера. – Как я и предполагала, все свободные матрицы Захаров потратил на репликантов. В принципе, при наличии матрицы я могла бы и без хозяина запустить процесс восстановления девушки из образца ткани ее тела. Но если нет матрицы, это нереально. Нельзя построить здание из воздуха при отсутствии кирпичей.

– И где взять те кирпичи? – поинтересовался Циркач.

– Нужно живое человеческое тело, – просто сказала Грета. – Можно сначала сделать безликую заготовку, хранить ее в автоклаве и при необходимости использовать. Но Захаров несколько месяцев назад освоил метод прямой репликации. Недавно он из тела матери сделал ее погибшего ребенка – правда, результат получился несколько претенциозным, так как академик внес в него некоторые коррективы.

Я невесело усмехнулся. Помню, как мне пришлось биться на Арене с этим очередным чудовищным порождением академика Захарова. То еще было развлечение…[12]

– Но, в принципе, если не тешить свое эго, можно просто воссоздать репликанта один в один, таким же, каким он был при жизни, – продолжила Грета. – Правда, сразу должна предупредить – это очень больно, так как расплавление тканей тела происходит заживо, постепенно, и никакая анестезия при этом невозможна.

Циркач слегка побледнел.

– Ну что, парень? – усмехнулся Бесконечный. – Готов пожертвовать своей тушкой ради любимой?

– Думаю, сейчас это не обязательно, – сказал я. – Мы, конечно, можем разделиться и начать решать свои проблемы поодиночке. Но сейчас вопрос состоит в том, чтобы остановить Захарова, который явно зарвался в своих амбициях. Поэтому предлагаю всем вместе найти академика и его репликантов – и, как бы по́шло это ни звучало, попытаться в очередной раз спасти мир. Ибо я в Захарова верю – он действительно настолько же талантлив, насколько безумен, и не остановится, пока не достигнет своей цели.

– Поддерживаю, – кивнула Грета. – Снайпер прав. Теперь, когда мой создатель стал гораздо более сильным подобием меня, опасность действительно грозит всей планете.

– А почему гораздо более сильным? – поинтересовался я.

Грета внимательно посмотрела на меня.

– Не хотела тебе говорить… Я только что считала это из памяти главного компьютера. Захаров нашел способ одновременно со своим телом разложить на атомы «Бритву», которую ты ему подарил. И теперь она стала частью его. Или же он стал ее частью… В любом случае на выходе получилось страшное оружие, которое необходимо уничтожить прежде, чем оно подчинит себе все человечество.

* * *

Это было потрясающее ощущение.

Казалось, если посильнее оттолкнуться ногами от земли, то запросто можно допрыгнуть до луны, висящей над ночной Зоной.

Тело академика переполняла безумная, неконтролируемая энергия, с которой подпитка аномалиями была как бы и не особенно нужна. Он бежал по Зоне, на ходу меняя форму тела – кабан, квази-мясо, ктулху, сфинкс – и наноботы послушно перестраивались в нужные конфигурации, повинуясь лишь мысленному приказу.

Конечно, каждая такая перестройка требовала массу энергии. Но беспокоиться об этом не имело смысла: «Бритва», интегрированная в тело Захарова, давала возможность изменять это самое тело как угодно, даря ощущение фантастической силы и безграничной свободы…

А может, «Бритва» была и ни при чем. Академик еще не совсем разобрался в причинах и следствиях своего состояния – да и разбираться особенно не хотелось. Когда тебе хорошо так, как не было никогда в жизни, хочется просто наслаждаться. И ничего больше. Впервые Захарову не хотелось копаться в данных, дабы вычленить из них истину, – это было странно для него, но факты вещь упрямая…

Академик бежал со скоростью гоночного автомобиля, легко перепрыгивая через ямы и препятствия, и вскоре вдали показалась окраина Припяти. Серые, унылые многоэтажные дома, освещенные бледным светом луны, напоминали гигантские надгробия на заброшенном кладбище, о котором давно позабыли живые.

Но Захаров знал, что мертвый город, покинутый людьми после Чернобыльской аварии, на самом деле не так уж мертв, как это могло показаться на первый взгляд. В наиболее хорошо сохранившихся многоквартирных домах жили бойцы группировки «Борг». Профессиональные военные, сумевшие превратить эти дома в крепости, штурмовать которые без тяжелой спецтехники было бы очень непросто. Вольные, основные конкуренты красно-черных, не раз пытались выбить боргов из Припяти – и пару раз, в момент наибольшего расцвета их группировки, им это почти удавалось ценой огромных потерь.

Но еще ни разу не удалось окончательно.

Теперь же у суровых бойцов в униформе красно-черного цвета появился враг, о котором они еще не знали – и который был, пожалуй,