Ваше Сиятельство #12 - Эрли Моури

дыша, призналась Афина. — Как же славно было, когда мы бились на острове ацтеков за твоего Астерия! Нашего Астерия! — тут же поправилась она. — И потом, я мечтала, чтобы Перун бросил вызов Кецалькоатлю. Но Громовержец стал слишком ленив! Мир и праздность совсем изнежили его. Наш отец никогда таким не был, он и сейчас не против проявить себя, только теперь у него нет сил, — последние слова Афина сказала с затаенной грустью.

— Я навещу его завтра, если получится, — пообещала Артемида. — И еще… Я подумываю о его храмах. Их надо восстановить хотя бы в Аттике.

На какое-то время богини замолчали, поднимаясь по тропе еще выше в горы, туда, где почти не было деревьев и луга прерывала каменистая осыпь.

— Я знаю, почему тебе хочется войны, — вдруг сказала Артемида и тут же пояснила: — Тебе просто нужен мужчина. Поэтому, дорогая! Когда в жизни женщины появляется мужчина — это всегда война. Только война особо приятная, когда хочется ненадолго сдаться в плен.

— Не говори глупости, — щеки Воительницы залились румянцем, и она отвернулась, едва сдержавшись, чтобы не засмеяться. — Пока ты думаешь о всякой ерунде, я размышляю над загадками Геры.

— Так и должно быть — ты же дитя Мудрости. Разгадывать загадки — твое ремесло, — Артемида подняла голову, глядя на кружившего недалеко белого орла. — Делись, что ты наразмышляла?

— Пока ясно одно: Гера собирается сделать из своих мужчин новых богов. Не знаю, сколько у нее этих «Камней», — сказала Афина, сходя с тропы на траву. — По каким-то причинам она желает, чтобы этих мужчин стало побольше. Что в общем-то странно, если она видит в них только любовников. Даже не странно, а глупо. Разумнее иметь двух-трех, потом менять надоевших на свежих.

— Афина! Как ты можешь так рассуждать⁈ — вспыхнула Артемида, в глазах ее заметались веселые искры.

— Так рассуждаю, не я, а женщины, которые любят себя окружать мужчинами. Они очень быстро понимают, насколько это неудобно и хлопотно. Идеальный вариант два, три уже для многих перебор, — пояснила Воительница. — Но я не об этом. Я о том, что Геру точно не назовешь глупой и неопытной в вопросе любовников. А значит у нее какой-то иной замысел. Зачем ей столько мужчин? Что-то вроде личной армии? Но если даже так, ее армия пусть даже из семи новых богов — это при условии, что она найдет все камни — окажется слишком слабой против одного Перуна. Да и другие боги ей просто не позволят так резко менять сложившееся равновесие.

— Это точно! Я первая буду против! Если она посмеет это сделать мы их просто низвергнем! — твердо сказала Охотница.

— Как в свое время низвергли титанов, — улыбнулась Светлоокая. — Нет, Арти. Здесь кроется что-то другое. Другое, дающее Гере уверенность, что так не будет, а все повернется по ее плану. Вот это меня беспокоит. И Вечная Книга молчит…

— И снова из нее пропали страницы. Будущее снова не определено. Всем тревожно, — добавила Артемида, в какой-то миг ей захотелось призвать свой лук и сбить кружившего невдалеке орла. Но Арти понимала: что она не может выражать свое раздражение и бессилие гибелью живого существа. Требовалось набраться терпения и не выпускать из внимания, происходящего вокруг Геры.

— Жаль, с нами нет Астерия. Представь, если бы мы были втроем, то все стало бы намного проще. Увы, его жизнь земная, она в земных хлопотах — их точно не меньше, чем наших, — Светлоокая тоже смотрела на орла, но она лишь любовалась этой огромной, белоснежной птицей — такие водились только во владениях Артемиды.

— Я должна помочь ему. Стараюсь следить, что там происходит. Увы, это очень непросто делать на Альбионе, — призналась Охотница.

— Мы должны! — подчеркнула Афина. — После того, что он для нас сделал, бросив вызов самому Громовержцу, мы должны!

Они поднялись еще выше, туда, где звенел ручей, стекавший с ледника, и там долго молчавшая Артемида сказала:

— Если это случится между вами, обязательно сообщи мне.

— Что случится? — не поняла Воительница, кутаясь в шерстяную хламиду.

— Подруга, ты же всегда славилась умом. Разве мне нужно пояснять? — только теперь Разящая в Сердце почувствовала, что она тоже мерзнет. — Случится между тобой и Астерием. Надо договаривать что?

— Не надо. Не надо, — едва не рассмеявшись Афина прижала палец к ее губам. — Ну, допустим, я поняла. И почему я должна тебе сразу об этом докладывать?

— Потому. Потому, что я строго поговорю с ним об этом. Я обижусь, — пояснила дочь Лето.

— Зачем, Арти? Я не понимаю, зачем? — не унималась Светлоокая.

— Затем, чтобы он чувствовал вину. Когда мужчина чувствует вину, то это очень полезно. Ими легче управлять, — Небесная Охотница стала спиной у ветру, дувшему из ущелья.

— Арти, не уподобляйся Гере! Только мы об этом говорили! Говорили, что обе многим обязаны нашему Астерию! — возмутилась Воительница.

— Так и есть. Но в отличие от Геры, все что я делаю для своего мужчины, я делаю с любовью. Даже если в моих действиях кроется хитрость, то и моя хитрость — плод моей же любви, — Небесная Лучница тряхнула серебряными волосами и взмахом руки призвала хламиду, чтобы укрыться от ветра.

* * *

— Похоже ментальная мина, — констатировал Бабский, озабочено глядя на Наталью Петровну.

Скорее всего, Алексей был прав: менталисты, в этом мире практиковали подобное. Помимо энергоинформационного щита, прикрывавшего охраняемый объект, ставили так называемые мины. Они создавались из энергетических ресурсов высоких магов и могли сами активироваться в момент плотного внимания чужака к охраняемому объекту. Заряд мог быть такой силы, что серьезные последствия для менталиста-разведчика наступали даже на физическом уровне.

— Наташ? — я аккуратно приподнял ее голову. Бондарева была без сознания. — Найди чистый платок или что-нибудь такое. Да и полотенце смочи холодной водой, — попросил я поручика. — Отнесу ее на кровать.

Я подхватил баронессу, поднимая со стула. Он опрокинулся с громким стуком. Бабский оказался на удивление расторопным: не успел я донести Наташу до двери, как он подскочил к нам, по пути разматывая бинт, который нашел в аптечке. Сделал из него большой тампон и приложил к носу штабс-капитана.

— Это потом, когда положу ее, — пояснил я. — И