Потерявшийся - Александр Викторович Горохов

«Красавицы», но при слабом ветерке это компенсируют гребцы, уже различимые в бинокль. Учитывая же, что экипаж катамарана обычно не меньше сотни рыл, а у нас на борту, вместе с пассажирами, едва наберётся три десятка, то… перспективы последствий близкого контакта с «рыжими» не самые радужные.

Да, только близкого, поскольку отогнать катамаран единственным станковым арбалетом, установленным на носу, да пятью луками, которые я насчитал у команды, явно не получится. Тем более, потопить пиратскую посудину. Ох, не зря Элг расспрашивал меня про возможность изготовления пушек! Здесь бы хотя бы одна очень не помешала.

Что-то недовольно бурчащий «помощник караванбаши», проверяя прочность крепления наконечника копья к древку, явно обратил внимание на то, что я скучаю.

— А ты почему не готовишься к бою?

На что я усмехнулся и процитировал (в переводе на гелорский, разумеется) слова из припомненной песни Владимира Семёновича:

— Ещё не вечер.

— Ты думаешь, что они решатся напасть на нас только вечером?

— Нет. Намного раньше. Но дожить до вечера смогут не все из них.

Ветерок всё же подул, но, как я и подозревал, очень слабый. И «Красавица» едва ползла, ловя его парусами. К тому же, ей приходилось идти под углом к нему, чем ещё уменьшалась скорость судна: ну, не спешить же навстречу тем, кто и без того стремится с нами сблизиться!

Стрельбу я начал с предельной дистанции. Даже раньше, чем лучники. Место открытое, щелчки выстрелов заглушаются, криками гребцов «рыжих», задающих себе темп, и командами капитана, расставляющего «наших» по боевым постам. Так что, пока я, без излишней суеты, расстрелял половину тридцатипатронного магазина, никто из команды и пассажиров «Красавицы» и не обратил внимания на то, что с катамарана вдруг, ни с того, ни с сего, стали падать в воду люди. Кто-то в воду, а кто-то на палубный настил.

Вторую половину магазина добил конкретно по лучникам, тоже изготовившимся к стрельбе. А тут и матросы начали пускать стрелы. Тем не менее, метров на тридцать к нашему борту катамаран успел приблизиться. А значит, для броска одной из двух оставшихся у меня РГН вполне приемлемая дальность.

Грохот, вопли тех, кого посекло осколками…

— Что это было? — округлив глаза, уставился на меня Элг.

— Я же тебе говорил, что ещё не вечер, — хмыкнул я, снова наводя пистолет-пулемёт на тех, кто пытается потушить один из запасных парусов, сложенных на палубе.

Всё, двух магазинов, потраченных сегодня на дикарей, хватит. Иначе, если случится стычка с ещё одной такой посудиной, можно вообще остаться без патронов.

На меня смотрят, как на чудовище. Нет, не злое чудовище, а доброе, спасшее судно и его экипаж от неминуемой смерти. Каким способом спасло, понять не могут, но грохот и пламя, взметнувшееся на настиле катамарана, связать с тем, что я что-то туда бросил, всё-таки сумели. И щелчки, исходящие от странного предмета в моих руках, после которых кто-нибудь из дикарей падал или начинал с воплями кататься по палубе, тоже.

Но двоим матросам, которым всё-таки прилетело от пиратских лучников, медицинскую помощь оказывать пришлось.

Уже после окончания схватки паруса «купца» сумели поймать посвежевший ветер, и примерно через час из-за горизонта торчали только мачты катамарана, в отличие от нас, двинувшегося в сторону берега, а не параллельно ему.

Третью ночь дрейфовать в океане не стали. Шкипер наконец-то уверовал в чудесные свойства иголки с остаточной намагниченностью и всё тёмное время бегал на палубу, чтобы удостовериться, что рулевые (не штурвальные, а именно рулевые, ворочающие огромным рупмелем) не сбились с курса, а правят точно на юг. Тем более, по его расчётам, именно этой ночью мы и должны были проскочить мимо устья реки, на островах которой и находится пиратское логово. А значит, шанс снова столкнуться с «морскими джентльменами удачи» наиболее высок. Но то ли наш капитан был оптимистом, то ли ночной ветер недостаточно свеж, только рассвет показал, что мы едва-едва успели удалиться от устья «пиратской» реки на десяток километров. И снова, как на грех, оказались в зоне штиля.

Опять попсиховали, ожидая худшего. Но и на этот раз «ТемУрские» боги сжалились над нами, и вскоре паруса наполнились ветром. А в наступающих сумерках я заметил впереди яркий мигающий свет маяка.

— Идём к тому лучу. А когда до него останется двести-триста шагов, бросаем якоря и ждём утра.

Неужели вернулся⁈

* * *

Может быть, утро и было добрым, как пробормотала в радиоточке запись какой-то земной радиостанции, транслируемая не только через антенну, но и по проводной сети. Но начальника Центральной Базы землян, «по совместительству» являющийся главным представителем Проекта по исследованию и освоению планеты «Темпоральный Урод», для краткости называемой «ТемУр», устал. Просто по-человечески устал, закрутившись в бесконечных административных делах. А с вечера и до половины ночи ещё и просидел над теми документами, которые не успел дочитать за рабочий день.

База ведь продолжает развиваться, численность её населения растёт, несмотря на то, что разница в скорости темпоральных потоков между ТемУром и землёй достигла «плюс трёх». То есть, минута времени на Земле равна трём минутам здесь. И, судя по тенденции, ещё какое-то время будет продолжать расти. И всё это требует внимания: и люди, и дела на Базе, и экспедиция, направленная на соседний континент, и постройка промышленных мощностей, и проблемы, связанные с планированием, вызванные разным течением времени.

Да, промышленных мощностей. И первым таким промышленным предприятием, построенным на ТемУре стал модульный мини-нефтеперерабатывающий завод, смонтированный рядом со скважиной, из которой эта нефть и пёрла под давлением. Смонтированный не так уж далеко от северного побережья Лимана и буквально пару недель назад давший первую продукцию.

Для защиты скважины и заводика пришлось огородить довольно обширную территорию, зарезервированную под «нефтяную промышленность» двумя рядами ограждения, как и Центральную: внешний периметр рабицей и колючей проволокой, а внутренний — бетонными плитами. Всё-таки соседи-кочевники — народ беспокойный, и никто не знает, что им может взбрести на ум. Уже были случаи, когда они пытались стрясти с проезжающих по степи землян «плату за проезд». Честно говоря, совершенно смешную: медный пруток длиной примерно сантиметров десять и толщиной около сантиметра. За перемещение в пределах территории, на которой кочует то или иное племя. Они пошутили, земляне посмеялись. А ради пущего веселья бросили в сторону «соловьёв-разбойников» свето-шумовую гранату.

От нефтезавода протянули к Лиману трубопровод, зарытый в землю, ради прокладки траншеи под который пришлось на пару дней перебрасывать с Земли быстроходную траншейную машину. А на берегу Лимана строить причалы рядом