Скверна. Шаг первый - Оро Призывающий

Но что уж говорить, когда Марк пробудился с этим проклятым атрибутом «Уроборос», для него это стало потрясением. Любимый сын и единственный наследник, на которого возлагались все надежды, вокруг которого строилось столько планов, обречен быть… никем.

Теперь ему нужно было не только воспитывать его, но и оберегать от цепких лап недоброжелателей. В том числе и от родственников Леноры. Марк и раньше был для них только фигурой на политической доске, а после Пробуждения он из ферзя стал разменной пешкой. И каждый из них спал и видел, как бы выгоднее ей пожертвовать.

Не просто же так род жены славился чернокнижниками. Скользкие типы и интриганы, «гнилая кровь» в венах клана, которую Алекс сам же когда-то и впустил, не разглядев, о чем потом много раз жалел.

– Вот именно, – кивнул он. – Рэм – не кровь от крови клана, и такое родство может быть оспорено. Вы все знаете такие случаи. Лет 20–30 все будет хорошо, а потом отцы умирают, сыновья и дочери ссорятся, права и привилегии оспариваются. Никто не желает согласиться, и начинается война!

– Вопрос хорошо составленного договора, – снова учтиво заговорил Говард. – Ты не находишь, что мы в состоянии нанять себе хороших юристов?

– Хочу заметить, – заговорил Рональд, брат Леноры, с такой же вежливой улыбкой, как и у его сына, – что случившееся с Марком не просто трагедия. До сих пор он был пускай и сомнительным Пробужденным, но это еще было терпимо. Теперь он позор семьи, просто позор. Он точно не пара дочери Вульфрика. Да ему в будущем все в лицо плевать будут, покажись он среди уважаемых людей.

Алексу захотелось вскочить, но он силой воли удержал себя на месте и лишь сильнее сжал дорогую ручку.

– Выбирай выражения, Рон, – сурово отрезал он. – Ты говоришь о моем сыне и наследнике клана.

Последние два слова подчеркнул особенно. Алекс прекрасно сознавал, что в браке с Элизой его сына не ждет ничего хорошего – роль молчаливого подкаблучника, марионетки, безвольной и удобной для всех. Во всяком случае, так он будет жив. Если свадьба не состоится, если Марк не станет наследником – его тут же устранят как человека, имеющего оснований оспорить место главы клана. Кто защитит его тогда?

Партия с Элизой была бы для сына гарантией безопасности. Жаль, что сам Марк так и не понял этого, предпринял этот глупый побег из дома. Зачем? Куда?

– Наследником клана не может быть человек, не способный защитить даже себя, – Рональд поднял бровь.

– Ты забыл свое место, – Алекс слегка приподнялся над креслом. – Советую тебе не продолжать.

– Отчего же? – хмыкнул Рональд. – Я продолжу. Именно из-за таких, как ты, Алекс, мы до сих пор и является колонией Империи. Вместо сильных лидеров, вместо тех, кто мог бы нас действительно возглавить, – только марионетки. Вроде той, которую ты стремишься сделать из своего сына.

Алекс хотел оборвать наглеца, но тот продолжал говорить, не давая ему такого шанса.

– Да. Потому мы и остаемся «банановой республикой», известной только мертвыми городами, которых с каждым годом становится все больше. Почему бы это, интересно? Может, потому что это выгодно имперским псам – иметь место, куда можно отправить тренироваться своих щенков, высасывать из нашей нации последние соки, превращая ее в страну развалин? Мы все понимаем, что они появляются не из-за халатности тех, кто создавал печати, – он хлопнул по столу ладонью.

– СМИ трубят о том, как мы стремимся войти в Империю, о том, как мы близки к этому… А что на деле?

Алекс оставался спокоен, подавив в себе желание ответить в том же тоне.

– Да, может, и так, – кивнул он. – Но знаешь, Рон, почему в свое время наша страна стала колонией? Из-за таких, как ты.

Рон дернул щекой. Он явно не ожидал такой реакции. Наори на него Алекс, он бы нашел что сказать, но сейчас образовалась заминка, и он сел обратно, чтобы не выглядеть клоуном.

Алекс встал и оглядел всех собравшихся.

– Никто ничего не будет отменять, – произнес он твердым голосом. – Через два месяца мой сын выйдет из больницы и вернется сюда, а еще через месяц состоится его свадьба. И если вам нечего добавить по этой теме, то давайте перейдем к следующим вопросам.

Все молчали, хотя, разумеется, всем было что добавить. Из-за этого и состоялось собрание. Что ж, во всяком случае Алекс твердо проявил свою позицию. Конечно, теперь придется ходить с оглядкой, но служба безопасности безоговорочно верна ему. Сына охраняют лучше, чем дочь Императора, а сам глава за себя постоять сможет.

Через три месяца все будет решено – к лучшему для Марка. По крайней мере, так, как это «лучшее» представлял его отец.

Что я в этой жизни сделал не так?

Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном, и было невозможно понять, движемся мы или нет. Я опустил закатанные рукава чистой, только постиранной толстовки и осмотрелся по сторонам. Давно не ощущал такого спокойствия: в последний раз я чувствовал себя так перед десятым днем рождения. Я глупо улыбнулся и прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту. Казалось, я так сидел уже не один час и просидел бы еще, если бы не знакомая мелодия телефонного звонка, нарушившая блаженную тишину. Я похлопал себя по карманам, но телефона нигде не было, а злополучная мелодия все никак не утихала, стучась изнутри в стенки моего черепа.

Я медленно зашагал в следующий вагон. Больше всего на свете мне хотелось сбросить этот звонок и вернуться к уютной тишине, окутывающей меня, как теплый плед, еще несколько мгновений назад.

Без проблем открыв дверь, я вошел внутрь и с удивлением обнаружил, что все сидения в этой части состава были неестественно согнуты или разломаны, а некоторые просто валялись на полу с пробившими обшивку пружинами навыворот. Я закачал головой, сетуя на вандалов, и зашагал дальше, к вопящему телефону.

Звук доносился из кабинки проводника. Я нахмурился. Неужели он так крепко спит, что не слышит мелодию? Разозлившись и гневно подлетев к его месту, я без стука ворвался внутрь. Снова никого. Только мой телефон в оранжевом чехле, разрывающий себе динамики темой из старенького сериала, который я в детстве, еще до Пробуждения, смотрел с отцом. Он лежал на столе у вычищенного до блеска окна, в котором хорошо отражалось мое слегка уставшее