Михаил Михеев - Песец подкрался незамеченным

— Достаточно.

— Ну, а раз достаточно, то отдам-ка я приказ нашему местному генералу армию готовить. Хватит пузо отращивать, высокое положение надо отрабатывать. Кораблей на ходу у него хватит, пускай поднимает все, что может летать.

— А сами?

— А что сами? Я что, за всех воевать буду? Нас горстка. В космосе — пожалуйста, но планетарные десанты пускай проводят другие. И гибнут пусть тоже другие. Но вообще, пора возвращаться на Землю. Хорош баловаться с фирмой, пора начинать играть в открытую — набирать людей и реально готовить армию вторжения.

— Не слишком ли?

— Не слишком. Подумай сам — не так много за тобой пойдет людей, сепаратизм здесь цветет и пахнет. Тебе нужна мощная армия. Сейчас у тебя есть люди, на чьих штыках мы можем посадить на трон нового императора, но он там не удержится. Флот — это не все, и гвардия — тоже не все. Нужны не только штыки — нужны люди на местах, которым ты сможешь доверять… Короче, армия нужна и чиновники грамотные.

— Ладно, на твоей совести. Помнится, не так давно ты говорил совсем другое.

— Растем.

— А теперь о плохом. Я провел генетическое тестирование Диктатора.

— Нашли тело?

— Да, в плохом состоянии, но это не принципиально. Сам знаешь, хватит капли крови.

— И что, нашел что-то интересное?

— Да. Диктатор действительно имел права на престол. Я поднял генетический банк данных — получается, что он потомок дяди последнего императора. Незаконный, конечно, ну да какая разница?

— Логично. Получается, мы облажались? Нам ведь, по логике, надо было бы его поддерживать, холить и лелеять. А мы, напротив, грохнули человека, имеющего права на престол и успешно восстанавливающего империю. Можно сказать, законного императора в распыл пустили.

— Получается, так, — вздохнул Шерр. — Только вот знаешь, я бы не хотел жить в империи, построенной таким человеком. Я чуточку представляю, чем может обернуться фашизм.

— Я с тобой согласен. Поищем другого кандидата, подостойнее… Ну, что стоишь? Вперед!

Конец первой части.

Часть 2

Глава 1

— Либерастия неизлечима, — со вздохом заметил Ковалев. — Их бомбят, а они визжат в эфире. Ты послушай, на всех волнах только эти придурки, даже военные каналы забивают. Такое чувство, что свято верят: вот придет империя — и наступит рай на земле… Хотя на самом деле наверняка прекрасно осознают, что они будут первыми в очереди к кормушке и жаждут только полежать на кисельных берегах молочной речки.

— Ну, сейчас они играют на нас, хрен с ними. Ну так как, даешь добро?

— Даю, даю, куда же я денусь… Но смотрите там, аккуратнее — не попадите под зенитки. Это крейсеру они — что слону дробина, а вас могут и поцарапать, а повезет если — то и сбить.

— Не извольте беспокоиться, вашбродь! — Шурманов шутовски щелкнул каблуками. — Усе сделаем в лучшем виде!

— Иди уж, Семеныч, не бухти. Скажи Спартаку и Грише — пускай они тебя прикроют. Истребители — это здорово, конечно, но крейсера как-то лучше смотрятся. Не хватало еще нам потерять людей на такой ерунде.

Шурманов вышел, звонко цокая каблуками. Ковалев с тоской посмотрел ему вслед — он бы и сам с радостью сел сейчас за штурвал истребителя и полетел, навалял бы кому-нибудь. Ан — нет, будь любезен, раз уж стал адмиралом, осуществлять оперативное руководство операцией, а не лезть в пекло. И так ребята на него орали, как резаные, после тех двух штурмов. Он им тогда показал неприличный жест, но зарубку в памяти сделал — не так уж они были неправы. Так что придется сидеть на орбите и надувать щеки положение обязывает. Хотя, конечно, тоже плюс — дел больше, чем песка на пляже, и разгребать их все равно пришлось бы рано или поздно. Так почему бы не сейчас, раз такая оказия? Но начинать все равно требовалось с дел местных и потому Ковалев потянулся к переговорнику.

— Русаков! Полковник! Зайдите, пожалуйста.

Вошел начальник разведки — невысокий, крепко сбитый мужик неопределенных лет. Ковалев прекрасно знал, что ему под пятьдесят, но даже омоложение в регенераторе линкора не изменило впечатление. От тридцати до пятидесяти… Впрочем, не так уж и плохо для разведчика иметь незапоминающуюся внешность.

— Павел Сергеевич, — Ковалев всегда обращался к полковнику по имени-отчеству, потому как уважал — слишком многое успел повидать в жизни этот седоватый крепыш и слишком много сделать. — Что вы думаете об этом?

Ковалев ткнул пальцем в сторону радиоприемника, который с завидным упорством вещал голосом какого-то местного правозащитника. Мужик попался говорливый и работоспособный — третий час уже говорил. А может, просто запись была заранее записана по частям и склеена в кольцо — все равно в его бреде достаточно трудно было запомнить, с чего все началось.

Полковник пощелкал допотопного вида переключателем — на всех волнах творилось то же самое, только голоса менялись. Он усмехнулся:

— Мы это слушаем почти непрерывно. По долгу службы, так сказать. Верещат, как демократы на митинге.

— Они и есть демократы, — вздохнул Ковалев. — Местного разлива. Из тех, что к любой власти в оппозиции. А раз так, то и разговор про них будет. Полковник, эти козлы штурм пережить не должны. Только постарайтесь сделать это аккуратно, чтобы на нас подозрений потом не пало — мне совершенно не надо, чтобы меня считали мерзавцем, убивающим союзников. Это мы с вами знаем, что они для нас никто, а для обывателей они прямо-таки борцы за свободу и наши эмиссары, типа всю жизнь сидели да нас ждали. Пусть думают, что случайность — на войне бывает и не такое.

— На мой взгляд, вы погорячились. Я бы предпочел с ними серьезно поработать…

— Это приказ, полковник, — перебил его Ковалев. — А приказы, сами знаете, не обсуждаются. Или вы дома от этих либерастов мало хлебнули? Еще хотите?

— Ну, товарищ адмирал, вы…

— Что я? Преувеличиваю? Я о будущем думаю, чтобы через несколько поколений, когда мы уйдем, их потомки не развалили то, что мы сейчас строим. Вам ясно?

— Так точно! — браво рявкнул полковник. Видно было — включил дурака, изобразил солдафона, но остался при своем мнении. Ковалев вздохнул:

— Ну как вы не понимаете, Павел Сергеевич. У человека могут быть абсолютно любые убеждения. Понимаете? Абсолютно. Больше того, в течение жизни они имеют свойство меняться. Да что я вам объясняю? Вы же кадровый офицер, разведчик, вам это наверняка еще когда вы учились в голову вбивали. Но, может, я не прав, но я считаю так: вне зависимости от убеждений, если на твою родину напали, если на твои дома падают бомбы, а твоих детей вот завтра переедет танк, ты должен защищать их. И неважно — хорош твой царь-президент-диктатор, или плох, ты все равно должен защищать свою Родину. Только потому даже, что она твоя РОДИНА. А убеждения на этот период лучше спрятать подальше. Поэтому я не собираюсь иметь дела с предателями, на мой взгляд они — генетический брак и будет лучше, если потомству эти гены не передадутся.

— Слушаюсь, товарищ адмирал…

Судя по всему, полковник убежден не был, однако приказ он выполнит, и выполнит хорошо. Ну и фиг с ним, потом поймет. Да и не поймет — ничего страшного, приказы он все равно выполнять будет. Может, не сам — перепоручит Веселову, тот сделает — у него к предателям свой счет.

Вообще, иерархия выстроилась четкая. На самом верху — Шерр с Ковалевым. Формально Шерр был выше, реально… Ну, его голос что-то значил в последнее время только при обсуждении стратегических идей. Сразу под ними шли те, кто с Ковалевым начинал. В меру их способностей, конечно, однако оперативный штаб, в основном, составляли именно они. Ну а дальше уже распределение ролей складывалось в меру ума и способностей и очень прочно удерживалось, благодаря пси-блокировкам. Отдельной строкой, особняком располагались суперы — крутые мужики, на которых возлагались спецзадачи. Отношение к ним было особым, они реально не подчинялись никому, кроме Ковалева, но их было немного, да и спрос с них был велик.

Полковник между тем развернулся и пошел к выходу, ухитряясь спиной показать, как не нравится ему задание. Ковалев пожал плечами: полковник, похоже, так и не утратил некоторого чистоплюйства. Что же, судьбы мира сложно вершить в белых перчатках, а вот в дерьме измазаться можно запросто.

Следующим на очереди был капитан Иосселиани. Веселый молодой грузин, точнее — сван, потомок знаменитого подводника. На Земле он вынужден был уехать с земли предков — жил в России, служил, подобно предку, моряку, герою и писателю, на флоте, а потому оказался дома нежелательным элементом. Поэтому, когда после несчастного случая он получил инвалидность, возвращаться ему оказалось некуда. Хорошо, нашелся приятель, который рекомендовал его Ковалеву, ну а восстановить поврежденный позвоночник было несложно. С ним разговор, правда, был совсем иного рода.