Андрей Левицкий - Один из леса

Ознакомительный фрагмент

Мне хотелось быстрее вернуться в Ореховку еще и по другой причине: когда мы уходили на охоту, дочка поселкового старейшины Лерка очень многозначительно глядела на меня, а на предложение познакомиться поближе ответила в том смысле, что если вернемся с головой убиенного кабана, то я могу кое на что рассчитывать.

И тут горбун издох. То есть, по выражению Михи, отправился в мир иной. Дубаря врезал. Копыта отбросил, стало быть. Кстати, даже раньше, чем я ожидал. Он вдруг тоскливо, утробно замычал и начал пятиться. Впервые я такое видел: пятящегося самца-горбуна. Ни от кого они не пятятся, даже от темных леших, даже от медведей-шатунов, но сейчас кабан, должно быть, узрел перед собой страшный лик своей кабаньей смерти. Потом снова завалился на бок, брыкнул ногами – и отдал Лесу душу.

Я выждал минут пять, чтоб удостовериться. Мутант не шевелился. Бросил в него несколько камней, причем парочка угодила по брюху, прямо по ране – ни один горбун такого не вытерпел бы, – взял жердину подлиннее, потыкал в тушу: ну все, склеила ласты свинка.

Вооружившись топором, спустился вниз. Подобрал нож, которым отесывал колья, подступил к горбуну со стороны брюха и ткнул в рану. Он не шелохнулся. Спекся братан. Я взялся за топор. Такую шею рубать – все равно что дерево средней толщины. Позвонки там как колоды, а шкура просто дубовая. Ладно, не впервой. Я поплевал на ладони, ухватил топор покрепче, поднял над головой. И замер.

Опустил, недоуменно нахмурившись. Вслушался. Показалось или был выстрел? Вроде за лесом…

Еще два выстрела! Что такое, кто там стреляет?

Со дна ямы невозможно определить, откуда доносился звук. Вот черт, а если это Миха на кого-то напоролся?! Времени прошло прилично, он сейчас уже должен заканчивать сборы или даже назад идти.

Снова прозвучал выстрел.

Так, плохо дело. Я вылез из ямы.

Выстрелы больше не раздавались. За небольшим леском, где мы устроили ловушку, была низина, а дальше – маленький холм, не холм даже, так, пологий земляной горб. Приставив к плечу покрытый беличьим мехом затыльник приклада «махновки», я поднялся по склону и тогда услышал шум моторов вдали. Судя по звуку, ехали мотоциклы.

На вершине холма стоял сарай-развалюха, окруженный высокими лопухами. Покосившиеся стены, крыша в проломах, под ней мы и разбили стоянку. Здесь никогда никто не бывал, кроме нас. Сколько бы мы сюда ни приходили, ни разу ни одного человека не видели, и следов тоже. Когда много охотишься в одной местности, какие-то свои стоянки используешь довольно часто – из-за их доступности и безопасности, если окрестности безлюдны и возможен хороший обзор. Сарай на холме у дубравы был одной из таких стоянок.

«Махновка» легкая, всего два с половиной кило. Спусковой крючок у нее коротковат, но я к нему привык, палец плотно лежал в выемке. К тому же неудобная пистолетная рукоять ТОЗа давно была заменена на более комфортную, от «Сайги». Плюс – у ТОЗа при сложенном прикладе автоматически запирается спуск и стрелять нельзя, но в этом ружье мы кое-что подправили, теперь вести огонь можно было даже со сложенным прикладом, и это уже дважды спасало мне жизнь.

Выставив вперед ствол, я шагнул к пролому в стене сарая. Заглянул.

Засосало под ложечкой, волна холода сбежала вдоль позвоночника. В сарае никого не было. Никого и ничего, то есть вообще – ни скаток, ни свертка с палаткой, ни рюкзака. Сквозь дыры в крыше падали столбы света, озарявшего большое помещение с дощатым полом. Из щелей проросла трава, по углам груды земли, в центре – почерневший лист железа для костра, с кучей углей и золы.

Лес забери, куда напарник делся?! Неприятные мысли полезли на ум: я вспомнил байки про исчезнувших людей, которых какие-то странные твари утаскивают к себе в Лес, вспомнил про Боярку – городок под Киевом, где, говорят, в один непрекрасный день пропали все жители, причем ни крови, никаких следов боя, ничего от них не осталось…

Но тут кровь есть! Вон влажные темные пятна на стене возле пролома, зияющего в другом конце сарая. Напряженно поводя из стороны в сторону стволом «махновки», я прошел к пролому и выбрался наружу.

Лопухи здесь были смяты и сломаны. Выскочив с другой стороны зарослей, я увидел далеко-далеко, посреди большущего луга, едва различимые машины. Что это там? Вроде пара мотоциклов с чем-то более габаритным… квадроцикл? Бинокль нужен, но нет у меня ни бинокля, ни снайперского прицела, ни черта такого нет – а оно эх как сейчас бы пригодилось! Невооруженным глазом разглядеть подробности не удалось, к тому же позади тачек в воздухе расплывалось серое пятно выхлопов. Почудилось только, что на одном из байков маячит нечто алое, вроде ездок был в красной куртке или рубахе.

На краю луга обнаружились колеи со следами шин, и я, присмотревшись, решил, что, помимо двух мотоциклов, здесь побывал еще трицикл. Всякой колесной техники не так много в округе, в смысле, той, что на ходу. Напряг с топливом – где его взять? Бензин за несколько лет теряет свои свойства, легкие фракции испаряются, как плотно ни закупоривай канистры с цистернами. Дольше хранится топливо с низким октановым числом, но и его теперь, спустя десяток лет после Пандемии, достать сложно. Хотя бензин восстанавливают спецдобавками, но их попробуй достань. Есть еще, конечно, солярка, она сто и т дольше, особенно если хорошо закрыта, только ее не так просто найти. Поэтому, хотя брошенного транспорта в округе полно, ездят на нем немногие.

На мотоциклах предпочитают передвигаться кочевники Черного Рынка. Байкеры. Трициклов я среди их автопарка раньше не замечал. Трицикл – редкость, по нему можно будет найти эту банду. Наверное. Думаю, я не ошибся, читая следы.

От беготни сильно разболелась нога. Хромая, я вернулся в сарай и присел возле кострища.

Бригада байкеров вполне могла, случайно обнаружив нашу стоянку, позариться на снарягу и припасы. Но они бы убили Миху. Или бросили бы его здесь, раненного, хотя скорее все же убили бы, чтоб не оставлять за спиной потенциального мстителя. Кочевникам просто незачем увозить моего напарника с собой – ни живого, ни мертвого. Так почему они забрали его? Я начал вставать, чтобы снова выйти наружу и обыскать округу, вдруг тело Михаила лежит в зарослях, но заметил, как что-то блеснуло под краем железного листа. Запустил туда пальцы и достал кулон на титановой цепочке.

Нахмурившись, повертел в руках. К этой штуке я до сего момента ни разу не притрагивался. Не мог кулон просто так слететь с шеи Михи и попасть под железо – скорее, когда кочевники наскочили, напарник сам его с себя сорвал и сунул туда. Спрятал, чтоб им не достался. И, возможно, чтобы я нашел. Он ведь понимал, что я буду тут осматриваться, пытаясь сообразить, как все случилось. Я потер лоб. Выстрела было четыре, и сколько их сделал Михаил из своей «тигры», неизвестно. Наверное, его ранили. И – раненого – схватили, потому что вряд ли он добровольно пошел бы с кочевниками. Схватили, скрутили и увезли. Но напарник оставил мне кулон.