Провидец - Ян Анатольевич Бадевский

— и я подключаюсь к очередной пичуге, пролетающей над…

Даже не знаю, как это назвать.

Представьте себе земляной вал, вспучивающийся на пять или шесть метров в высоту… и ещё несколько десятков метров в ширину. Это ползёт исполинский червь, реагирующий на дрожь земли под траками нашей Крепости. С небес хорошо видно, что маршруты туннельщика и «Селенги» пересекаются. Тварь уловила вибрацию за десятки или даже сотни километров и решила, что мы — вкусная добыча. Туннельщикам вообще без разницы, что жрать. Органику, неорганику. Мясо, кости, дерево, металл… Их желудки усваивают любую материю.

Беглого взгляда достаточно, чтобы понять: мы столкнулись с матёрым хищником. Вспучивающаяся земля позволяет прикинуть диаметр этого создания и примерную длину. Реликтовое чудовище, прожившее под светом красного солнца не менее тысячи лет.

В глубине души зародилось беспокойство.

За всё время наших экспедиций я пару раз сталкивался с туннельщиками. Впервые это произошло, когда мы стояли в Новой Тюмени, загружая трюм добытыми ресурсами. Я наблюдал за червём издалека, приложив к глазам окуляры бинокля с двенадцатикратным увеличением. Туннельщик торил свой путь на запад, игнорируя человеческое поселение. Эти зверушки не такие уж и безмозглые, как их пытаются выставить в нашем мире. Адаптировались и поняли, что в крупных поселениях им несдобровать. И речь даже не о том, что добытчики обладают мощной артиллерией. Вокруг поселений лежат широкие минные поля, через которые даже туннельщики не рискнут пробираться.

Во второй раз я встретил детёныша. Совсем крохотного — метров десять в поперечнике и порядка пятидесяти-шестидесяти в длину. Эти вообще ни на кого не нападают, а следуют в кильватере одного из родителей.

И вот — нарвались.

До пересечения оставалось порядка двух километров, когда заговорила бортовая артиллерия. Свист снарядов, грохот взрывов, взметнувшиеся вверх тучи песка. Прежде чем птица, чьими глазами я смотрел на это безобразие, метнулась прочь, в ужасе поднимаясь к облакам, я успел скинуть Ривере точные координаты ползущего червя. Ну, как ползущего. Крейсерская скорость туннельщика — порядка шестидесяти километров в час. Эта хрень могла бы линии метро прокладывать.

Несколько снарядов попали в цель — артиллеристы били с опережением. Из-под земли раздался утробный рёв. Обычное оружие червям как слону дробина, но мы разжились каббалистическими снарядами — они дороже и убойнее. С проникающим, так сказать, эффектом.

Что ж, мы поцарапали тварь, но остановить не смогли.

Я увидел, как вал вспученного грунта разворачивается и идёт наперерез Крепости.

Вот теперь запахло жареным.

Глава 2

Родовая усадьба Володкевичей под Туровом. За неделю до описываемых событий

Граф не сразу понял, что его разбудило. А когда понял, сразу вскочил с постели, быстро оделся и прыгнул к стене, снимая с оружейной стойки полуторный меч, известный в Европе как «бастард». Это был хороший меч, служивший верой и правдой неисчислимым поколениям Володкевичей.

— Что случилось? — сквозь сон произнесла жена.

— Напали на нас, — буркнул граф.

Мигали встроенные в потолок индикаторы, объединённые каббалистическими цепочками в одну цепь с сигнальными устройствами.

Володкевич был крепким мужчиной сорока восьми лет. С породистым лицом и жёстким взглядом. Когда он двигался, испытывая ярость от осознания происходящего, его глаза превращались в узкие бойницы, полыхающие огнём.

Приблизившись к телефону, граф снял трубку.

Гудков не было.

— Кабель перерезали, гады, — тихо выругался Володкевич.

Юлия Володкевич-Фурсова, молодая женщина лет тридцати, вскочила с постели, оправляя пижаму, и с тревогой уставилась в чёрный квадрат окна. Юлия была эмпатом.

— Я их не чувствую, — прошептала жена. — Гриша, я их не чувствую!

Женщина была на грани истерики.

— Сиди здесь, не высовывайся, — отрезал граф. — Я разберусь.

Он вышел с мечом в коридор.

Глаза адаптировались к темноте, и граф решил не включать свет. Очевидно, что на усадьбу напали, и сейчас самым главным было спасти детей. Вот только… последняя фраза жены не давала ему покоя.

Володкевич, стараясь не скрипеть половицами, пробрался к лестнице, связывающей второй и третий этажи. Детская располагалась наверху. Там же — рабочий кабинет, спальня матери, санузлы, игровая и учебная комнаты. Ну, и пустующая комната Ростислава, которую ещё не успели переделать под дополнительную гардеробную.

Тень материализовалась в двух шагах от графа.

Володкевич среагировал молниеносно — шагнул в сторону, уклоняясь от рассекающей воздух стали, и рубанул с плеча полуторником. Голова прыгуна слетела с плеч, покатилась вниз по ступеням. Обезглавленное тело грохнулось на колени.

Граф поспешил наверх.

Где слуги? Где охрана? Почему никто не вышел защищать господ?

Дверь в детскую была распахнута настежь. Свет в комнате не горел, как и на всём этаже. Граф успел сделать три шага, а потом в воздухе что-то просвистело и врезалось в плечо.

Вспышка боли.

Уже понимая, что дети мертвы, как и все остальные домочадцы, граф шагнул в сторону, но адский свист продолжился. Стальные жала впивались в тело, вспарывали кожу, несли боль, злость и отчаяние.

Меч выпал из руки.

Прислонившись к стене, заливая ковровую дорожку своей кровью, глава Рода взревел и применил Дар. Слившийся с тьмой силуэт в дальнем конце коридора вспыхнул, словно стог сена. Языки пламени лизнули стены и потолок, краска на старинных холстах с именитыми предками Володкевичей пошла пузырями. Нечеловеческий вопль разорвал тишину усадьбы, вот только из распахнутых настежь дверей появились новые силуэты.

Ковровая дорожка полыхнула.

Граф максимально вложился в атаку, применив старинную родовую технику. Пространство коридора мгновенно превратилось в огненный ад. Володкевич, криво ухмыльнувшись, запустил непрерывную циркуляцию, свежий поток ки начал восполнять энергетические потери.

Погибать, так с музыкой.

На краткий миг в душе забрезжила надежда — вот уже трое врагов, скорчившись, падают на пол, превратившись в живые факела. А раны… Если он выиграет эту битву, то завтра всё заживёт. Регенерация в Роду всегда была отменной…

И тут его накрыло агонией жены.

Звон бьющегося стекла, душераздирающий женский вопль и эмпатическая волна, которую Юля успела послать перед смертью…

Секунда — и у графа сбилась концентрация.

Этой секунды хватило, чтобы решить исход драки.

На верхней площадке лестницы материализовалась очередная фигура. В отблесках пламени граф мог бы увидеть, что это шиноби, затянутый в чёрное. Размоталась цепь с изонутым серпом на конце. Вторгшийся в усадьбу прыгун небрежно повёл кистью, раскручивая смертоносный инструмент… и вот уже серп кусаригамы летит к голове Володкевича.

Граф дёрнулся, когда остриё пробило его черепную коробку.

Шиноби рванул цепь, разбрасывая кровь, мозги и костяные осколки.

Глава Рода умер быстро, так и не поняв, что произошло.

* * *