Куратор - Артем Белов

что когда кто-то из вас умирает, вашего «папочку» нехило так корежит?

— Убить! — проревела самая нервная сестра, что стояла справа, обидевшись то ли за гибель родни, то ли за страдания, причинённые их повелителю.

Первый выпад я пропустил, впрочем, как и второй, и пятый. Девушки трансформировались в бешенные пропеллеры, обрушив на меня град ударов со всех сторон.

Все-таки не боец я ближнего, ох… не боец. Не в этом мире. Мне бы что-нибудь большого калибра. Танк, например. А еще сесть подальше от самого противника. Уж я бы поиграл с ними в снайпера.

Но, как говориться, есть один нюанс.

Ножи, что должны были резать, рубить и кромсать мое тело, совершенно не причиняли вреда. На месте каждого удара вспыхивали крохотные руны, принимая всю энергию атак на себя. Да и я не стоял на месте и уже фактически в упор разрядил пистолет в кружащихся вокруг дам.

Большая часть выстрелов прошла мимо, но все же некоторые пули впивались в тела сестер, заставляя тех замедляться все сильнее. Вот одна из них споткнулась и, выронив ножи, упала на землю.

К сожалению, развить успех мне не удалось: сила и скорость нанесения ударов были всё равно нечеловеческими — руны стали все ярче вспыхивать, сигнализируя о перегрузке. Очередная вспышка — и я увидел, как клинок распарывает рукав и без того потрепанного пальто.

— Ну япона-пони… Я, между прочим, планировал забрать его с собой, — возмутился, каким-то чудом избежав соприкосновения лезвия с кожей.

Отбросив в сторону ненужный пистолет, активировал свой последний сюрприз. Мое тело стало легким и начало подниматься. Девушки же стали пригибаться к земле под навалившейся тяжестью. И чем выше взлетал я, тем сильнее энергия руны давила на сестер.

Оказавшись в десяти метрах над землей, начертил перед собой символ и сменил полярность, устремившись вниз. Летя к земле, увидел, как девушки поднимаются ко мне навстречу. Когда расстояние между нами сократилось до считаных метров, вновь изменил направление. Наша скорость резко возросла, позволяя мне взмыть еще выше, а вот противниц, наоборот, еще сильнее вдавив в асфальт.

После парочки таких манипуляций, наконец заметил, как подо мной, в глубокой яме, выдавленной в грунте, остался только фарш из кусков мяса и земли.

— Так-с, с самым легким пунктом плана справились. Теперь главное — удачно приземлиться, — пробормотал я, пытаясь погасить скорость и при этом не самоубиться.

Спустя минуту болтания между небом и землей, я все же смог опуститься и теперь лежал, приходя в себя. По-хорошему сейчас стоило подняться и осмотреть те железяки, которыми в меня тыкали воздушные акробатки, но, похоже, с напиткой руны я переборщил, так что вряд ли там хоть что-то осталось целым.

— Куратор, мудак ты этакий, как ты умудрился все прошляпить?! Теперь из-за тебя мне придется переться к местной выскочке и объяснять, что он не прав, — прокричал я, и мой голос подхватило эхо, разнося его по руинам обезлюдевшего городка.

Хотя нет, все-таки не эхо. Звук, принятый мною за эхо, оказался гулом ракет, чей инверсионный след хорошо виднелся в уже безоблачном небе.

— Ну ёпт, чудило из Бюро, ты совсем звезданулся?! Оружие массового поражения… Серьезно? Ну что за дилетантская работа? — устало пробормотал я и закрыл глаза, ощущая, как огненный ураган подхватывает мое тело, расщепляя его на атомы.

Глава 2

Момент появления вблизи очередной планеты был самым любимым в моей новой работе. Или все же не работе, но наказании? А, впрочем, неважно. По крайне мере сейчас, когда я уже начал неконтролируемое падение.

Если у вас в мозгу появилась картина, как могучий звездолет выходит из «гипера», «варпа» или на худой конец нуль-пространства и сбрасывает меня на планету в мега крутой десантной капсуле, спешу разочаровать.

Никакого пафосного приземления с превращением в пыль пары-тройки городков, последующей аннигиляции всего сущего с целью продвижения «доброго-вечного» не было.

Отсутствовали и пентаграммы призыва, начертанные кровью девственниц или хотя бы аналогами местных козлов. Наверное, забавно было бы очутиться посреди ряженых и начать задвигать за благо во всем мире.

Но нет, все выглядело гораздо прозаичнее: в пространстве открылась бездонно-черная дыра, а из неё неуклюже вывалился сгусток энергии с глазами. Спросите почему с глазами? Ну я же как-то вижу. Причем так, как привык, а не на все триста шестьдесят градусов, поэтому моё воображение упорно дорисовывает бесформенному облачку глазки.

— Ты там опять сам с собой разговариваешь? — раздался откуда-то сбоку голос наставника. — Соберись и вспомни то, о чем я тебе говорил. Ты теперь куратор этого мира. Если погибнет он, умрешь и ты.

— Да помню. На брифинге все уши прожужжал, — проворчал я, с нетерпением дожидаясь момента, когда разрыв схлопнется, отсекая от меня этого нудного типа.

Подумаешь, планета, на которой уже пропали два куратора. Подумаешь, что в случае смерти меня воскрешать уже не будут. Не каждый сможет похвастаться, что целая планета стала его могилой.

— Ты бесполезен, — вздохнул наставник. Видимо, все-таки допек я его. От одной только мысли об этом на душе становилось тепло.

Еще раз нудно повторив о великой ответственности за сохранность данного мира, он пропал из этого участка Млечного пути, оставляя меня наедине с Космосом. Непередаваемое ощущение.

Сторона планеты, на которую я смотрел, освещалась Солнцем, позволяя мне разглядеть очертания континентов и больших островов. Где-то на экваторе бушевал огромный циклон, скрывая под собой значительную часть одного из материков. По закону подлости меня должно было забросить в самый центр урагана, но, к моему удивлению, понесло в другую сторону.

Планета стала стремительно приближаться, скачками увеличиваясь в размерах. Обычно поверхности я достигал в течение десяти — пятнадцати минут, а потом еще около получаса искал того беднягу, что вот-вот погибнет и сможет сгодиться в качестве носителя.

Точнее, искал не я, а программа, вложенная в мою неосязаемую оболочку. Для меня же потенциальные жертвы виделись столпами света, бьющими в небо. Впрочем, я обычно на них не смотрел, разглядывая новый для себя мир и живущих в нем людей.

Вот только сейчас моя скорость уменьшилась. Я словно погружался в ванну, наполненную прозрачным