"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

– Не сообщил, – сказала женщина. – Вы же знаете, он страшно неорганизованный, никогда не знает, куда едет. Он не написал, даже не телеграфировал, ничего не прислал детям. Они уже начинают забывать, что у них есть отец.

С колотящимся сердцем Робин на цыпочках дошел до угла коридора. Разговор по-прежнему был хорошо слышен. До лестницы оставалось всего несколько шагов. Если дверь откроется, он успеет сбежать на шестой этаж, прежде чем его заметят.

– Понимаю, это, вероятно, э-э-э… очень тяжело, – неловко промямлил профессор Плейфер. – Хотя должен сказать, мы редко разговариваем с Ричардом на эту тему. Лучше вам обсудить это с ним напрямую…

– Когда он должен вернуться?

– На следующей неделе. Хотя в Кантоне кое-что случилось, как я слышал, значит, он может приехать и на несколько дней раньше. Я в самом деле не знаю точно, миссис Ловелл, я сообщу вам, как только что-то будет известно, но пока мы знаем не больше, чем вы.

Дверь открылась. Робин уже собрался бежать, но умирал от любопытства и все-таки остался на месте. Он выглянул из-за угла. Ему хотелось убедиться, знать наверняка.

В коридор вышла высокая дама с проседью. С ней было двое детей. Старшая девочка лет десяти явно плакала, хотя и пыталась скрыть всхлипы ладонью, а другой рукой цеплялась за мать. Мальчику было всего пять или шесть. Как только миссис Ловелл попрощалась с профессором Плейфером, мальчик вприпрыжку устремился за матерью в коридор.

У Робина перехватило дыхание. Он сильнее высунулся из-за угла, не в силах оторвать взгляд. Мальчик был так похож на него самого и на Гриффина. Такие же светло-карие глаза, темные волосы, только чуть более кудрявые.

Мальчик встретился с ним взглядом. А потом, к ужасу Робина, открыл рот и чистым голоском пропищал:

– Папа.

Робин бросился бежать.

– В чем дело? – донесся до него уже на лестнице голос миссис Ловелл. – Что ты сказал, Дик?

Сын профессора Ловелла что-то пролепетал в ответ, но Робин уже быстро бежал вниз и не услышал.

– Проклятье, – сказал Рами. – Я и не знал, что у профессора Ловелла есть семья.

– Я же тебе говорил, у него поместье в Йоркшире!

– Я решил, что ты все выдумал, – признался Рами. – Я никогда не видел, чтобы он куда-нибудь уезжал. Он… не выглядел как семейный человек. Как он умудрялся пробыть дома достаточно долго, чтобы зачать детей?

– Суть в том, что семья существует и встревожена. Он явно пропустил платеж на поместье. И теперь Плейфер знает – что-то пошло не так.

– А если заплатим мы? – предложила Виктуар. – Подделаем его почерк и пошлем деньги. Сколько требуется для содержания поместья в месяц?

– Если членов семьи всего трое? – Летти ненадолго задумалась. – Около десяти фунтов.

Виктуар покраснела. Рами вздохнул и потер виски. Робин плеснул себе бренди.

В тот вечер всех охватило уныние. Помимо пачки писем из кабинета профессора Ловелла, день ничего не принес. Общество Гермеса по-прежнему молчало. За подоконником Робина не появилось никакой записки. Виктуар и Рами побывали на указанных Энтони местах – у вынимающегося кирпича за собором церкви Христа, у потаенной скамейки в ботаническом саду, у перевернутого ялика в излучине Черуэлла, – но не нашли никаких признаков, что там кто-то недавно побывал. Они даже почти целый час гуляли перед «Крученым корнем» в надежде, что их заметит Гриффин, но привлекли только пристальные взгляды завсегдатаев.

Однако и ничего катастрофического тоже не произошло – ни к кому не вломилась оксфордская полиция. Летти снова начала задыхаться за обедом в буфете, но Виктуар хлопнула ее по спине, сделав вид, что Летти просто подавилась виноградиной. Робин со злостью подумал, что поведение Летти, увы, подтверждает мнение о том, что женщины – нервные истерички с куриными мозгами.

Пока им ничего не грозило. И все же они не могли отделаться от чувства, что время поджимает – у многих людей начнут возникать подозрения, и везение не будет длиться вечно. Но куда еще им податься? Если они сбегут, то общество Гермеса их не найдет. Они застряли в ловушке обязательств.

– Ох, – выдохнул Рами, перебирая письма из своего почтового ящика, чтобы отделить бесполезные буклеты от важных сообщений. – Я кое-что забыл.

– Что? – спросила Летти.

– Прием на факультете. – Рами помахал толстой кремовой карточкой с приглашением. – Проклятая факультетская вечеринка уже в эту пятницу.

– Разумеется, мы не пойдем, – сказал Робин.

– Мы не можем не пойти, – возразил Рами. – Это же прием на факультете.

Каждый год перед началом второго триместра Королевский институт перевода устраивал вечеринку в саду на территории Университетского колледжа для преподавателей, студентов и аспирантов. Четверо друзей побывали уже на трех. Это были долгие, ничем не примечательные мероприятия; как и на всех оксфордских приемах, еда была так себе, а речи длинными. Робин не мог понять, почему Рами придает этому такое значение.

– И что с того? – спросила Виктуар.

– А то, что идут все. Это обязательно, – ответил Рами. – Теперь все уже знают, что мы вернулись, ведь утром мы наткнулись на профессора Крафт перед камерой Рэдклиффа и многие видели Летти в буфете. Нам придется туда пойти.

Робин не мог представить ничего более ужасающего, чем есть закуски в обществе всех преподавателей и студентов Вавилона.

– Ты свихнулся? – возмутилась Виктуар. – Эти приемы длятся бесконечно, мы не выдержим.

– Это всего лишь вечеринка, – сказал Рами.

– Три перемены блюд? Вино? Речи? Летти едва держится, а ты хочешь поставить ее перед Крафт и Плейфером, чтобы она рассказывала им, как замечательно проводила время в Кантоне в эти три месяца?

– Я справлюсь, – пролепетала Летти, никого не убедив.

– Если мы не придем, возникнут вопросы…

– А если Летти вырвет прямо на стол, вопросов не возникнет?

– Она может притвориться, что отравилась едой, – заявил Рами. – Можно сказать, что все утро ее подташнивало, это объяснит, почему она такая бледная и потеет и почему у нее был припадок в буфете. Но что может быть подозрительнее, чем наше отсутствие на приеме?

Робин посмотрел на Виктуар в надежде, что у нее найдутся контраргументы. Но Виктуар смотрела на него с теми же ожиданиями.

– Если мы сумеем не выглядеть совершенно обезумевшими, – твердо сказал Рами, – то получим еще один день. Или два. Вот в чем дело. Больше времени. Только это имеет значение.

Пятница выдалась не по сезону жаркой. Началось все с типичной для января утренней прохлады, но к середине дня солнце пробилось сквозь облачный покров и засияло в полную силу. Все они переоценили холод, когда одевались, но, оказавшись во дворе, уже не могли снять шерстяное нижнее белье,