Тираны и мстители - Брендон Сандерсон

заключалась в том, что это не его сын. Настоящий Хэл не может ничего помнить о сегодняшнем свидании с отцом, как и еще о десятке свиданий в «Стоп-кадре». Настоящего Хэла Дэвис никогда не навещал.

– Так нечестно, – сказал Чаз, держа руки в карманах. – Ты должен иметь возможность встречаться с ним когда захочешь.

– Это только временно, – пожал плечами Дэвис.

– Временно уже целых полгода.

– Мы скоро решим вопрос с опекой. Моя жена…

– Твоя бывшая жена.

– Молли просто его защищает. Всегда защищала. Не хочет, чтобы Хэл разрывался между нами.

– И все равно несправедливо. – Чаз вздохнул. – Пойдем перекусим?

– Конечно.

Дэвису требовалось время, чтобы унять боль, вызванную встречей с сыном. Похоже, после перерыва, который он сделал, чтобы восстановить душевное равновесие, теперь придется восстанавливать это самое равновесие.

Напарники выбрали «Фонг», заведение на углу, которое нравилось Дэвису. Входя, он на мгновение замешкался и бросил взгляд через плечо. Не та ли это… женщина из кафе?

Нет. По-другому одета. И все же он невольно сжал пальцами бумажку в кармане.

Полицейские расположились в кабинке у окна.

– У тебя никогда не возникала мысль, – спросил Чаз, – что мы могли бы просто жить тут? В смысле, в «Стоп-кадре»?

– Ты же сам постоянно мне напоминаешь, что он ненастоящий.

– Угу. – Чаз глотнул воды, которую принесла официантка. – Но… ты правда об этом не задумывался?

– Если здесь все в точности как во внешнем мире, – проговорил Дэвис, – то какой смысл?

– Уверенность. – Чаз смотрел в окно. – Здесь… я могу делать многое, ни о чем особо не беспокоясь. Было бы неплохо забрать эту возможность с собой в реальный мир. Или оставаться тут целыми днями, и чтобы ничего не выключалось.

– Я бы не возражал, – буркнул Дэвис, потягивая воду.

– Ты? Удивительно.

Дэвис кивнул.

– Мне бы хотелось понять, какие изменения я вношу, – тихо сказал он. – Ну, эти самые, которые мы называем девиациями. Мы создаем проблемы для процесса, но ведь на это можно взглянуть и иначе. Всему, что здесь меняется, всему, что происходит по-другому, причиной наше вмешательство. Интересно было бы увидеть, что будет через неделю. Через месяц, через год.

– Гм… Думаешь, через год тут стало бы лучше или хуже, чем в реальном мире? Из-за нас?

– На самом деле не важно, – ответил Дэвис. – Главное, чтобы возникли различия. Тогда бы я убедился, что действительно что-то значу. – Он достал из кармана салфетку с телефонным номером. – Мы не даем им прожить достаточно долго, чтобы они успели обрести индивидуальность.

– Но они всего лишь дубликаты.

Напарники сделали заказ. Дэвис, как всегда, взял жареную курицу с кешью. Чаз спросил у официантки, какое блюдо в меню самое острое, и заказал его, после чего попросил добавить горчицы.

Дэвис улыбнулся, глядя в окно. Он надеялся увидеть Молли, пришедшую забрать Хэла, но не смог найти мальчика в парке. Мать его уже увела.

– Она… всегда такая? – тихо спросил Чаз. – Работа полицейского? То, что мы там видели, и прочее?

– Ты что, не занимался в Мехико убойными делами?

Чаз покачал головой:

– Там я тоже работал в дорожной полиции. Ни разу не видел настоящей автокатастрофы – в Мехико запрещены автомобили с ручным управлением. В основном орал на ребятишек, переходивших на красный свет. Потому и добился, чтобы меня перевели. Хотелось попасть туда, где можно стать настоящим копом.

Дэвис разделил палочки для еды и покатал их между пальцами.

– Да, – тихо произнес он, – настоящая полицейская работа именно такая романтичная. Но не всегда. Большую часть времени она невыносимо скучна.

– Опять ты за свое, – усмехнулся Чаз. – Бессмыслица какая-то. Сам себе противоречишь.

– Погоди, я все объясню, и смысл появится.

– Надеюсь.

– Работа полицейского, детектива по реальным делам, – это рутина. Сидишь перекладываешь бумажки, беседуешь с людьми и ждешь. Ее суть в том, чтобы ждать, когда что-нибудь случится. И вот нас вызывают, для нас находится дело, – и тут оказывается, что мы опоздали. Я всегда представлял себе нашу работу как служение справедливости, как решение возникающих проблем. Но большую часть времени мы никого не спасаем. Прибыв на место преступления, мы видим труп; возможно, нам удается поймать убийцу. Но для убитого это уже не имеет значения. Для него мы всего лишь… свидетели. – Дэвис уставился в пол. – Остается только убеждать себя, что кто-то хотя бы там побывал.

Они ели молча. Курятина оказалась не так хороша, как помнил Дэвис. Пересолена. Он не столько ел, сколько разглядывал номер телефона той женщины.

«Именно чего-то такого мне и не хватает», – подумал он, вертя салфетку в пальцах.

На одной стороне ее номер, на другой – адрес школы с мертвецами.

«Нужно начать все сначала. В реальной жизни начать».

И забыть о Молли.

Он знал, что необходимо забыть о Молли. Встречаться с другими.

А ведь даже во время бракоразводного процесса у него оставалась надежда…

Телефонный номер… Что это, если не ловушка? Ты позвонишь женщине и солжешь, будто встретил ее в реале? Но это всего лишь костыль. Нужно попросту изменить свою жизнь.

«Планируешь перемены? А Варсо-стрит?»

Оставалось не так уж много времени, чтобы добраться туда после слежки за Фотографом.

– Решил позвонить? – спросил Чаз, когда они покончили с едой.

Дэвис снова перевернул салфетку.

– Какой смысл? – сказал он. – Пошли ловить злодея.

Он оставил комок бумаги на столе возле несъеденного печенья с предсказанием судьбы.

8

Они вернулись к школе около семи вечера, за полчаса до предполагаемого возвращения Фотографа, и вошли в многоквартирный дом, чьи задние окна были обращены к школе, – одно из немногих мест, откуда можно наблюдать. Постучав в несколько дверей, обнаружили квартиру, из которой никто не ответил. Чаз пинком вышиб дверь, и Дэвис воспользовался обычным полицейским жетоном – не жетоном реальности, – чтобы успокоить соседей.

Напарники расположились в ванной, из крошечного окошка которой открывался хороший, хотя и не слишком обширный вид. Пока ждали, Дэвис прокручивал в голове имеющиеся факты. Сосредоточившись на них, выстраивая аккуратную последовательность идей и группируя их в абстрактные множества, он не так сильно нервничал.

– Почему яд? – наконец спросил он.

– Гм? – отозвался стоявший возле унитаза Чаз.

– Фотограф убивает с помощью того, что считает изъяном, – сказал Дэвис. – Запер тех несчастных с пчелами, чтобы их прикончила их собственная аллергия. Астматиков задушил. Такое впечатление… что он занимается выбраковкой. Предоставляет нашим собственным болезням и физическим недостаткам нас уничтожать. Те парализованные? Полицейские нашли следы крови на краю наполовину заполненного бассейна. Люди пытались выбраться, ломая ногти. Он швырнул бедолаг живыми в бассейн, и те утонули сами, потому что у них не работали руки