Лекарь в мире ЗОМБИ 4 - Сергей Леонидович Орлов

Дианы не было ничего мягкого — только неистовая, почти болезненная потребность.

— Не останавливайся, — прошептала она, прерывая поцелуй. — Умоляю…

Её руки скользнули под мою куртку, ногти царапали кожу сквозь футболку. Она целовала моё лицо, шею, подбородок, каждое прикосновение было словно клеймо — отметка собственности, заявление права.

Следом Диана опустилась на колени, её дрожащие пальцы расстегивали мой ремень с такой лихорадочной поспешностью, словно от этого зависела её жизнь. Её губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым, а в глазах плескалось что-то на грани между желанием и одержимостью.

— Я скучала, — прошептала она, высвобождая меня из одежды. — Каждый чёртов день думала об этом.

Она втянула воздух сквозь зубы, когда её пальцы коснулись обнажённой плоти. Секундное замешательство — и она подалась вперёд, принимая член в рот с таким голодным стоном, что по коже пробежали мурашки.

То, что последовало, не имело ничего общего с нежной близостью, которую я испытал с Ниной. Диана брала — жадно, требовательно, почти агрессивно. Каждое движение её губ и языка было исполнено такой яростной интенсивности, словно она пыталась поглотить часть меня, вобрать в себя, присвоить.

Я чувствовал, как внутри борются противоречивые эмоции. Где-то на краю сознания мелькала мысль о Нине, ждущей в фитнес-центре. Но сейчас, глядя в глаза Дианы, я понимал, как сильно она нуждается в этой близости. Оттолкнуть её сейчас значило бы нанести рану глубже любой физической. В мире, где все потеряли почти всё, такая привязанность становилась якорем, последним, за что можно держаться. И если для неё этим якорем был я — что ж, так тому и быть.

Я потянул её вверх, и она поднялась с колен, её губы нашли мои в жадном, почти болезненном поцелуе. Её руки лихорадочно шарили по моему телу, срывая одежду, царапая кожу, словно она боялась, что я исчезну, если она хоть на миг ослабит хватку.

— Я должна чувствовать тебя, — прошептала она, разрывая поцелуй и почти разрывая собственную рубашку. — Целиком. Полностью. Сейчас.

Яркое полуденное солнце беспощадно освещало каждый сантиметр её обнажённой кожи. Здесь, на крыше, под открытым небом, посреди пустого, вымершего города, это казалось одновременно безрассудным и единственно правильным. Мы были одни во всём мире, и этот момент принадлежал только нам.

Когда она опустилась на меня, запрокинув голову и издав звук между стоном и рыданием, весь мир вокруг перестал существовать. Остались только мы двое, наши сплетённые тела и палящее солнце, безжалостно наблюдающее за этим первобытным ритуалом.

Она двигалась так, словно пыталась выгнать из своего тела всю боль, всё отчаяние последних недель. Каждое движение было яростным утверждением — я жива, я здесь, я всё ещё чувствую. Её ногти оставляли кровавые полосы на моей груди, её зубы впивались в плечо, заглушая крики, которые могли привлечь внимание.

— Перевернись, — хрипло скомандовал я, и она подчинилась с какой-то жуткой готовностью, словно ждала приказа.

Встав на четвереньки, спиной ко мне, она выгнулась, как дикая кошка, подаваясь назад, навстречу. Её волосы разметались по плечам, когда я резко вошёл в неё сзади. Диана издала глухой, почти животный вой, упираясь руками в бетон крыши. Её тело двигалось с отчаянной, первобытной яростью, принимая каждый толчок, требуя большего.

— Сильнее, — хрипела она, скребя ногтями по шершавой поверхности. — Чтобы я чувствовала только тебя и ничего больше…

Я вцепился в её бёдра, оставляя синяки, которые проступят позже. Она этого хотела — отметин, доказательств, что всё было реально. Наш ритм стал безумным, жестоким, лишённым всякой нежности — чистый, звериный секс на грани боли и наслаждения.

Когда разрядка настигла нас обоих, она рухнула на бетон, содрогаясь в конвульсиях, а я упал рядом, тяжело дыша. Несколько минут мы просто лежали, слушая затихающее эхо наших криков, растворяющееся в пустом городе.

Она прильнула ко мне, как бродячая кошка, наконец нашедшая тепло. Её пальцы невесомо скользили по моей груди, словно боясь спугнуть момент покоя.

— Я думала, что сойду с ума без тебя, — прошептала она, не поднимая глаз. — Каждую ночь видела кошмары, в которых нахожу тебя мертвым. Просыпалась в холодном поту и не могла дышать от страха, что никогда тебя не увижу.

Её зависимость становилась слишком очевидной — это была не здоровая привязанность, а настоящая мания, одержимость. Но я понимал её корни: я был единственным, кто смог остановить её трансформацию, вернуть ей человеческий облик и рассудок. Для неё я был не просто человеком — я был спасением, исцелением, якорем, не дающим утонуть в собственном безумии.

— Прости, — пробормотала она, заправляя прядь волос за ухо, когда мы наконец начали одеваться. — Я не хотела… просто… когда ты касаешься меня так, я теряю контроль. Без тебя… без тебя я чувствую, что снова начинаю исчезать.

— Все хорошо, — я мягко сжал её плечо.

— Не оставляй меня больше, — сказала она, хватая меня за руку с неожиданной силой. — Обещай. Что бы ни случилось. Даже если мир окончательно развалится на куски.

В её голосе звучала такая отчаянная надежда, что отказать было почти невозможно. Я молча кивнул, зная, что в нашем мире таких обещаний лучше не давать. Но Диана улыбнулась — впервые за всю встречу по-настоящему, без напряжения и страха.

Дверь на крышу скрипнула, и на её пороге появился Гончий. Он тактично отвел взгляд, делая вид, что полностью поглощен изучением горизонта.

— Патруль скоро сменится, — сказал он, кивая в сторону метро. — Новые ребята обязательно проверят эту точку. Нам лучше переместиться.

Мы спустились на несколько этажей ниже и устроились в пустой квартире с видом на детскую площадку. Окна были заколочены, но через щели в досках можно было наблюдать за улицей, оставаясь незамеченными.

Диана больше не отходила от меня ни на шаг, постоянно касаясь — то положит руку на плечо, то прижмётся к боку, то переплетёт пальцы. Словно физический контакт был необходим ей, как воздух.

— Смотри, — она указала на детскую площадку внизу, где небольшая группа детей выстроилась в круг.

Среди них я сразу узнал Настю — её тёмные волосы аккуратно собраны в два хвостика. Она стояла в центре круга, лицо сосредоточенное, маленькие ручки вытянуты вперёд.

— Тренировка, — пояснила Диана. — Рогов организовал их для детей с проявившимися способностями. Таких всего трое, включая Настю. У остальных просто обычные занятия, чтобы не привлекать внимания.

Я наблюдал, как один из мальчиков постарше бросает в Настю